Развернувшиеся после битвы при Пуатье события — парижское восстание и Жакерия — придали истории трехлетия 1356–1358 гг. чрезвычайно драматический характер. Острота социальных противоречий и политического кризиса достигла в эти годы апогея и придала им исключительное значение в истории феодальной Франции.

Уже более столетия историки стремятся охарактеризовать смысл и суть парижских событий 1356–1358 гг. Мнения резко расходятся; одни считают их неудавшейся буржуазной революцией, другие — народным бунтом и т. п.[111] Несомненно, что эта проблема нуждается в дальнейшей разработке. Хотя сами события 1356–1358 гг. описаны достаточно подробно, но общая обстановка в стране и, особенно, политическая и финансовая история предшествующих лет остаются во многом неясными[112].

Военное поражение при Пуатье вызвало в городах и деревнях, помимо тревоги за будущее, большое озлобление против дворян, сдавшихся в плен или бежавших с поля боя, и против правительства, не сумевшего организовать защиту страны от врага. Поэтому, когда сын плененного короля, дофин (т. е. наследник престола) Карл созвал в октябре 1356 г. для изыскания средств Генеральные Штаты, представители городов, а они приобрели на Штатах значительное влияние ввиду ослабления дворянства после поражения при Пуатье, потребовали важных реформ и прежде всего отставки членов Королевского совета и других важнейших должностных лиц. Вместо них ведать всеми делами должна была особая комиссия из 28 депутатов Штатов, без согласия которой дофин не имел права отдавать приказы по армии, смещать и назначать чиновников. Еще более обширный план реформ был выработан Штатами в марте 1357 г. («Великий мартовский ордонанс»); согласно ему из числа депутатов избирался весь центральный аппарат, а сами Штаты собирались периодически для решения важнейших дел, вотирования и сбора субсидий.

Своеобразное двоевластие правительства и Штатов продолжалось более полутора лет. Но правительство олицетворялось почти одним дофином (ему пришлось согласиться на отставку многих членов своего совета), Штаты же постепенно превращались в орган, представлявший лишь парижскую верхушку, возглавлявшуюся купеческим старшиной (т. е. мэром Парижа) Этьеном Марселем.

Первыми откололись от «добрых городов» духовенство и дворянство, потому что вотированная Штатами субсидия в размере 15 % годового дохода ложилась главным образом на привилегированные сословия. Но после заключения перемирия с Англией в апреле 1357 г. многие провинциальные города также отказались уплачивать свои доли субсидии и перестали посылать в Париж своих депутатов. Поэтому задуманную Этьеном Марселем конфедерацию городов не удалось осуществить; Париж оказался предоставленным самому себе.

Изоляция Парижа от остальных городов объясняется недостаточно развитыми в то время связями между ними даже в пределах Северной Франции (характерно, что Штаты Лангедока поддержали не Париж, а дофина и дали ему субсидию). Парижская верхушка, игравшая на Штатах Лангдойля главную роль, выдвинула на все важные посты лишь своих ставленников, чем вызвала недовольство у членов олигархий других городов. Кроме того, обнаружилось бессилие Штатов осуществить свою финансовую реформу: назначенные ими сборщики субсидии не смогли получить деньги от привилегированных сословий, не говоря уже о многих городах; еще труднее было собрать их с разоренных войной и грабежами крестьян. В конечном счете Штатам пришлось прибегнуть к тому самому средству, которое они вначале с жаром осуждали, — к порче монеты, и это их очень сильно дискредитировало.

Первое время Этьена Марселя поддерживали широкие слои парижского населения, тяжело страдавшие от бедствий военного времени. Лишь благодаря этой опоре он достиг, наконец, победы над дофином 22 февраля 1358 г., когда вооруженные ремесленники вышли на площади Парижа, а купеческий старшина ворвался во дворец. По приказу Этьена Марселя были убиты в присутствии дофина последние его советники, а сам дофин был вынужден принять все предъявленные ему требования. Но вскоре зашаталась и эта последняя социальная опора парижской олигархии, состоявшей из богатейших купцов столицы. Они не собирались поступаться своими доходами ради облегчения налогового бремени, падавшего на народ. Характерно, что вотированная Штатами субсидия облагала мелкие доходы в большем размере, чем крупные. Правление Штатов не принесло парижским народным массам никакого облегчения. Предпринятая Этьеном Марселем попытка привлечь на свою сторону короля Наваррского Карла Злого (имевшего по женской линии право на французский престол) — с целью противопоставить его дофину — не встретила сочувствия у парижского населения, в глазах которого лишь дофин был законным правителем.

Полное подчинение дофина продолжалось всего десять дней. Ему удалось покинуть Париж, и он собрал в Компьене Генеральные Штаты из всех трех сословий Лангдойля; отсутствовали лишь парижане. Штаты дали деньги, и дофин перешел к военным действиям против столицы, подготовляя ее блокаду.

В это время, в мае 1358 г., положение усугубилось тем, что разразилась Жакерия[113].

Самое мощное крестьянское восстание в истории феодальной Франции и одно из крупнейших в Западной Европе, оно отчетливо отразило (в своих целях и в действиях восставших) особенности положения французского крестьянства в середине XIV в., сильно ухудшившегося по сравнению с XIII в., ибо от всех бедствий войны тяжелее всего страдали крестьяне[114]. Необычайно возросли государственные налоги, а феодалы попытались увеличить сеньориальные поборы. Военные поражения привели к тому, что крестьянство оказалось фактически брошенным на произвол судьбы. Его грабили не только англичане, но и любые наемные отряды (банды, как их тогда называли), в том числе и французские, рыскавшие по стране в поисках добычи. Крестьяне защищались, как могли: превращали деревенские церкви в укрепленные убежища, вооружались, оказывали грабителям упорное и порой успешное сопротивление. Кое-где это сопротивление принимало форму партизанской войны.

Стремясь сокрушить парижское восстание, дофин подготавливал блокаду столицы. Крестьяне были обязаны укреплять замки и снабжать их продовольствием. Это было последней каплей, переполнившей чашу народного терпения. 28 мая около селения Сен-Лё-д'Эссеран (в области Бовези к северу от Парижа) в стычке с дворянским отрядом крестьяне убили нескольких рыцарей. Это послужило сигналом к восстанию, которое разгорелось с необыкновенной быстротой, охватив многие области Северной Франции: Бовези, Пикардию, Иль-де-Франс, Шампань. Крестьяне одного или нескольких селений образовывали вооруженные чем попало отряды и выбирали начальника (капитана). Эти мелкие отряды сливались в один крупный, имевший своего главного капитана, и действовавший на значительной территории, но объединения таких областных отрядов не произошло. К крестьянам примкнули некоторые деревенские ремесленники, мелкие торговцы, сельские священники. Восставших называли Жаками (от клички крестьянина «Жак-простак»), но слово «Жакерия» появилось позже. Современники называли восстание «войной недворян против дворян», и это обозначение хорошо вскрывает суть движения. С самого же начала оно приняло очень радикальный характер: жаки жгли и разрушали дворянские замки и дома, убивали феодалов, стремясь «искоренить дворян всего мира и самим стать господами». Они захватывали в замках военное снаряжение и уничтожали документы со списками феодальных повинностей. Общее число восставших во всех областях достигло примерно 100 тыс.