Богатство природных ресурсов и обширность территории Франции способствовали тому, что потребности быстро развивавшихся городов в сырье и продовольствии полностью удовлетворялись в результате возросшей продуктивности сельского хозяйства. Французские города с их сельскими округами были вполне самостоятельными экономическими организмами, не зависевшими от зарубежного импорта сырья или продуктов питания. Но уже в середине XII в. явственно сказалась необходимость обмена между отдельными областями, тем более что последние обладали неодинаковыми природными ресурсами. Это разнообразие стимулировало известную экономическую специализацию различных частей Франции. О сукноделии уже шла речь; важную роль сыграли также виноделие, маслоделие, скотоводство, выращивание красящих растений и т. п.

О наличии внутреннего обмена свидетельствует развитие ярмарок. Сперва они происходили ежегодно во многих городах, но имели чисто местный и ограниченный характер — на них сбывали главным образом зерно, скот, лошадей. Эти ярмарки сохранялись в таком же виде очень долго. Затем постепенно выделились некоторые особо благоприятно расположенные центры. Они находились вблизи городов с интенсивно развивавшимся сукноделием и в то же время на удобных торговых путях. Наибольший размах и значение приобрели шампанские ярмарки, происходившие шесть раз в год в четырех городах (Барсюр-Об, Труа, Провен, Ланьи), расположенных цепочкой с юго-востока на северо-запад Шампани, на старом торговом пути из Италии в Северную Европу.

Уже в середине XII в. шампанские ярмарки переросли местные рамки: на них съезжались купцы из городов Северной и Центральной Франции. В конце столетия утвердился ставший затем традиционным шестикратный цикл ярмарок и их особая, строго регламентированная организация. В начале XIII в. они превратились в важнейшие пункты европейской международной торговли. В этих городах постоянно проживали торговые консулы итальянских, южнофранцузских и других городов. Главным предметом торговли служили сукна, скупавшиеся в Париже и в других северофранцузских и южнофранцузских центрах развитого сукноделия. На шампанских ярмарках торговали также восточными товарами, вином, полотном, кожами, зерном и т. д[79].

Большой товарооборот совершался на ярмарке Ланди, происходившей в июне в Сен-Дени (рядом с Парижем); там продавались изделия всех парижских ремесел и сельскохозяйственные товары. В XIII в. наладились систематические торговые связи почти во всей Северной Франции и помимо ярмарочных циклов.

В X–XI вв. во Франции в целом завершилось длившееся несколько столетий складывание двух основных классов феодального общества — сеньоров и зависимого крестьянства. Оба процесса — две стороны одной медали, но хронологически их течение совпало не вполне и мера завершенности тоже была различной[80].

Господствующий класс пережил в XI в. значительные изменения. Он очень усилился, возрос численно и распался на несколько слоев. Несмотря на присущее Франции разнообразие условий в отдельных провинциях, можно выделить основные черты, характерные для всего французского дворянства X–XI вв.[81]

Почти повсюду продолжала существовать крупная феодальная знать каролингской эпохи в лице своих прямых потомков. Но в X в. от нее отделились боковые ветви, образовавшие вместе с потомками королевских ставленников на местах многочисленную группу средних феодалов. Численно преобладавший слой мелких феодалов сложился из слуг и вассалов, окружавших короля, церковных и светских магнатов. Если в VIII–IX вв. они составляли свиту крупного феодала и считались «его людьми», частью «его дома» (familia, mesnie), то в X–XI вв. подавляющее их число было «посажено» на землю. Поэтому большие светские сеньории каролингской эпохи раздробились на множество рыцарских фьефов (так стали называться во Франции феоды). Церковное землевладение осталось несравненно более компактным, хотя и церкви пришлось выделить некоторые фьефы для рыцарей — своих светских защитников и слуг.

Другим источником пополнения низших слоев феодального класса послужило выделение из сельской общины зажиточных ее членов. Их сеньории были зачастую очень малы по размерам земли и числу зависимых крестьян, но все же позволяли владельцам оторваться от сельскохозяйственного труда и превратиться в воинов-профессионалов. Можно предположить, что именно таким путем во Франции возникло наибольшее число мелких сеньерий.

Формирование феодального класса шло во Франции классическим путем. Выражается это в том, что, во-первых, этот процесс (особенно на севере) совершился очень быстро. За вычетом некоторых неизбежных исключений, французские феодалы уже в XI в. превратились в привилегированную наследственную группу, принадлежность к которой определялась прежде всего по рождению[82].

Во-вторых, такое отчетливое выделение господствующего класса, т. е. завершенность социальной эволюции, явилось одной из главных причин складывания и наиболее законченного вассалитета (другой причиной была феодальная раздробленность). Феодальная иерархия приняла (главным образом в Северной Франции) в том же XI в. свою классическую структуру: от широких слоев низших «однощитных» рыцарей (уже не имевших вассалов и являвшихся в ополчение только со «своим щитом») через три-четыре промежуточные ступени более состоятельных феодалов к властителям значительных территорий и, наконец, к вершине пирамиды — королю. Правовая норма «вассал моего вассала не есть мой вассал» охраняла не только привилегии магнатов от посягательств королевской власти на патронирование всего феодального класса в целом. Во Франции эта норма определяла также и действенность связей внутри класса, придавала ему в условиях феодальной раздробленности известную сплоченность, гарантировавшую господство над крестьянством. Следует заметить, что при наличии экономической разобщенности феодального хозяйства и при неизбежной феодальной анархии хотя бы минимальное объединение господствующего класса могло быть достигнуто лишь в политической форме.

Завершенность как социальной структуры класса, так и его политической организации сочеталась с системой землевладения, составлявшего монополию феодального класса. Параллельно феодальной иерархии лиц существовала повторявшая ее почти во всех деталях иерархия фъефов. Феодал был связан со своим фьефом, ибо через него он занимал соответствующее место как в хозяйственном, так и в социально-политическом строе общества. Из своей сеньории он извлекал не только средства для материального благополучия, но и свою классовую принадлежность и даже свое имя. Все французские феодалы (а не одни лишь территориальные владыки) не имели другого имени, кроме названия своей сеньории с приставками de, du, des, которые вскоре стали как бы гарантией принадлежности к дворянству носителей подобных имен.

Совокупность таких явлений, как многочисленность, многослойность и значительная замкнутость французского дворянства (что, однако, не мешало перемещению отдельных лиц из одних слоев в другие), его законченная политическая организация и особый правовой статус свидетельствуют о том, что господствующий класс полностью отделился от прочих слоев населения и выработал свои формы политического господства, присущие именно тому периоду. В масштабах всей Западной Европы это было наиболее ранним завершением важнейшего социального процесса.

Рост и консолидация господствующего класса определили возрастание его силы, что привело к важным последствиям. Прежде всего сеньоры захватили собственность на всю землю. Это не значит, что крестьянские аллоды совершенно исчезли (на юге и на востоке их было больше, чем на севере). Суть происшедшей перемены заключается главным образом в том, что общинные земли (леса, пустоши, пастбища, выгоны, воды, дороги и т. д.), которые до X в. находились по большей части в совладении сеньора и общины, подпали под верховную собственность сеньора. Крестьяне продолжали пользоваться ими, но уже не бесплатно: сеньор взимал за это особые поборы. Важно подчеркнуть, что благодаря этому захвату процесс присвоения феодалами прав верховной собственности на все непахотные земли был доведен до конца и, следовательно, весь земельный фонд страны оказался в их руках.