— А почему вы так поступили?

— Ради Элайз, — ответила Гэсси. — Я думала, что смогу ему помешать. Вы только представьте, какой разразился бы скандал! Ведь речь шла не просто о девушке, а о вашей девушке. Скандал на весь город. Ведь вы наверняка не стерпели бы! Это убило бы Элайз. Она понятия не имела о его связях.

— Я тоже, — гневно заметил Кэд.

— Вот именно. И Дэйзи была не первая, как ни тяжело об этом говорить. Он знал, что мне все известно. С одной из его любовниц мы были знакомы и часто говорили о нем. Я не знала, что делать, но потом наконец решилась. Не ради вас, ради вашей матери… чтобы избежать скандала! Я, разумеется, застала его врасплох, когда постучала в дверь номера. Я пригрозила ему, что пойду прямо к Фрэнку и обо всем расскажу. Ваш отец объезжал для нас лошадей и очень дорожил этой работой. Поэтому он отступился и позволил мне выдворить Дэйзи. Но это уже потом. А когда я вошла, они занимались любовью, и я прервала их в самый интересный момент. Я рассказала Дэйзи о планах вашего отца. Она так дрожала, что едва нашла в себе силы одеться, после чего я выставила ее за дверь. Но когда повернулась к вашему отцу, чтобы высказать все, что я о нем думаю, он задыхался, хватаясь за сердце.

— И вы побежали за помощью, — продолжил за нее Кэд.

— Совершенно верно, — спокойно ответила Гэсси. — Но в этот момент в гостинице появились вы, увидели меня и сделали соответствующий вывод. Мое благое намерение обернулось трагедией и разрушило нашу дружбу с Элайз. За это я вас возненавидела. И долгие годы только и думала о том, как бы вам отомстить. Но теперь, когда из-за этой ненависти моя дочь едва не лишилась жизни, это кажется мне совершенно бессмысленным. Как и скрывать правду от вас и Элайз. Благие намерения подчас имеют высокую цену. За свои я уже заплатила. И признаться, немало.

Она встала, и Кэд прочел на ее лице облегчение, словно она освободилась от тяжелого бремени.

— Очень сожалею. Но пришло время сказать правду.

— Это надо было сделать давно. — Он спокойно посмотрел в лицо Гэсси. — У меня ушли годы на то, чтобы забыть Дэйзи. До сих пор не могу понять почему. Ведь она была проституткой.

— Она любила, — возразила Гэсси. — Безумно любила вашего отца, не понимая, что он просто использует ее, и мучаясь мыслью о том, что предает вас. После его смерти она была в полном отчаянии и решила уехать, чтобы не навлечь на вашу семью неприятности. Я дала ей немного денег и отвезла на машине в аэропорт.

Кэд опустился в кресло, с отсутствующим видом поглаживая ладонями руки.

— Моя мать любила его.

— Разумеется, Кэд. Мы не перестаем любить того, кто нас унижает, как не выбрасываем за дверь отбившегося от рук ребенка. Любовь остается с нами. Знаете, Фрэнк не верил тому, что вы обо мне говорили, — мягко произнесла она. — Он любил меня. А кто любит, тот верит. Я в этом убедилась на собственном опыте. Я эгоистична, избалованна, и никак не могу приспособиться к жизни. Но я никогда не лгала Фрэнку, и он это знал. Его смерть просто убила меня. Я словно обезумела, и это не могло не отразиться на Бесс. — Гэсси грустно улыбнулась. — Но постепенно я поумнею, как и Бесс. И не беспокойтесь — мы вовсе не собираемся сосать вас, как пиявки. Как только Бесс выздоровеет, вернемся в Сан-Антонио, и я начну самостоятельную жизнь. — Гэсси поднялась. — Ничего не говорите Элайз, хорошо? — добавила она, задержавшись у двери. — Так будет лучше. Она достаточно настрадалась, узнав, что муж изменил ей. Но одно дело изменить с женщиной немолодой и совсем другое — с красавицей вдвое моложе. Элайз не должна это знать. Она давно свыклась со своим горем, и пусть все остается как есть.

Кэд слушал ее вполуха. Ненависть к Гэсси мешала ему смириться с мыслью, что она не виновата. Ему надо было многое ей сказать и он уже набрал в легкие воздух, но слова застревали в горле.

— Спасибо, — произнес он наконец глухим голосом и добавил: — За торт.

— Ешьте спокойно, — сказала она. — Элайз отняла у меня яд как раз в тот момент, когда я собралась вам его подсыпать.

Кэд не произнес больше ни слова, только губы его слегка дрогнули.

Гэсси вышла, оставив его в одиночестве. Кэд сидел потрясенный, не в силах поверить в исповедь Гэсси. Ведь из ненависти к нему она могла и солгать. Он закурил очередную сигарету и глубоко затянулся. Видимо, он совсем не знал своего отца, особенно его личную жизнь. Предательство Дэйзи казалось ему пустяком в сравнении с предательством отца по отношению к матери. Гэсси права. Жестокая правда убила бы Элайз, и ее следовало сохранить в тайне.

Теперь ситуация изменилась. Барьера между ним и Бесс в каком-то смысле не существует. Однако Бесс испытывала к Кэду только физическое влечение, проявляя холодность во всем остальном. А тут еще этот несчастный случай, в котором он сыграл не последнюю роль… Не говоря уже о разнице происхождения и прочих социальных различиях. Они почти непреодолимы, со вздохом подумал Кэд. Он придирчиво оглядел комнату. Старая, потертая, изношенная мебель, облупившаяся краска на стенах, электрическая лампа без абажура на свисавшем с высокого потолка витом шнуре. Бесс-то привыкла к хрустальным люстрам. Черт побери, даже снятая ею в Сан-Антонио квартира была шикарнее всего его дома.

Кэд поднялся и, забыв о бумагах, над которыми корпел, вышел на улицу. Необходимо было проветрить голову и привести в порядок мысли. Если Бесс по-прежнему любит его, для нее не будет иметь значения его бедность, говорил он себе. Это была единственная его надежда. Он не сказал Гэсси, что от него Бесс узнала о ее связи с его отцом, и теперь ему предстояло исправить еще и эту ошибку. В последнее время он совершал их одну за другой. Он не хотел торопить события и был холоден с Бесс, но каких усилий это ему стоило! Ведь ничего он так не желал, как сжать ее в объятиях и насладиться любовью с ней. Но она еще не была к этому готова, и, пока поправлялась, Кэд пытался разобраться в своем новом чувстве к ней. Возникла еще одна немаловажная проблема: интерес Роберта к Бесс. Кэд желал брату добра, но Бесс принадлежала только ему, Кэду, и он должен был помешать Роберту, пока не поздно. Сама мысль о том, что Бесс может принадлежать кому-нибудь другому, была просто невыносима.

Между тем Роберт постоянно развлекал Бесс за ужином, это стало главным его занятием. Она, казалось, с удовольствием слушала его увлекательные рассказы о пастухах и о жизни на ранчо, в то время как сам он любовался ее ласковыми карими глазами, не замечая тревожных, а то и сердитых взглядов Грега и недоуменных матери.

И лишь когда вернулась Гэсси, он несколько поумерил свой пыл, а потом, извинившись, собрался уходить, сославшись на дела.

— Если завтра будете себя хорошо чувствовать, я поведу вас на скотный двор, — сказал он на прощание Бесс, глядя на нее веселыми голубыми глазами, — и мы подружимся там с каким-нибудь теленком.

— Ей только и не хватало для полного выздоровления ароматов скотного двора, — сухо заметила Элайз.

— Не говоря уже о сене, — подхватил Грег.

Роберт бросил сердитый взгляд на брата:

— Почему бы тебе не навестить Дженифер?

Грег поднял брови.

— Я так и сделаю. Но тебе, братишка, не мешало бы кое о чем вспомнить, — добавил он, многозначительно посмотрев на Роберта.

— Что-то он темнит, — заметил Роберт, широко улыбаясь Бесс. — Но не следует обращать на него внимания, ведь он влюблен. — Роберт прижал руки к груди, изображая вздыхающего Купидона.

— Придет и твой день, — сказал Грег.

— И знаешь, скорее, чем ты можешь это себе представить, — парировал тот, не спуская ласкового взгляда с лица Бесс.

Девушка слегка нахмурилась. Она так не думала. Ей не нужны новые осложнения. Роберт ей нравится, но сердцем ее владеет Кэд. Так было всегда. Разве Роберт этого не знает?

Бесс пожелала спокойной ночи Элайз и вместе с Гэсси пошла в свою комнату.

— Роберт увлекся тобой, — вздохнула Гэсси. — Надеюсь, он понимает, что это бесполезно.