Кэд сжал лежавшую на его руке руку матери.

— Вот рассчитаюсь с долгами, тогда и подумаю о женитьбе.

— Не тяни с этим, — сказала Элайз.

Кэд кивнул, и мысли его перешли на Бесс. Она сказала, что в нем смысл ее жизни. Хотелось верить, что она не бредила. Слишком много препятствий у них на пути, но Кэд сделает все, чтобы преодолеть их.

Последующие два дня Бесс то приходила в себя, то снова впадала в забытье. Кэду пришлось на какое-то время уехать, передать Роберту управление ранчо и поручить Грегу провести одну деловую встречу, чтобы потом можно было надолго задержаться в Сан-Антонио. К его удивлению, Гэсси тоже осталась здесь, как, разумеется, и Элайз. Кэд снял в ближайшем мотеле, в нескольких минутах ходьбы от больницы, две комнаты, для себя и для матери.

На третий день Бесс перевели в одноместную палату. Бесс лежала, не переставая думать о страховке. Кэд сидел рядом, не спуская с нее глаз.

— Я получила страховку, — сказала она, — но ее хватит, чтобы покрыть всего восемь процентов расходов на лечение. Просто не знаю, что делать.

— То же, что делают все, — подумав, ответил Кэд. — Уплатишь очередной взнос. Не думаешь же ты, что, покупая скот, я плачу наличными?

— Именно так я и думала, — призналась Бесс. Ее покрытое синяками лицо все еще было распухшим, к тому же сильно болели ребра. Давали себя знать и швы на животе, но она пока не спрашивала об их происхождении, просто не было сил. Скорее всего у нее было какое-то внутреннее повреждение.

Кэд выглядел осунувшимся и изнуренным. Он почти все время оставался у ее постели, и это удивляло девушку, поскольку чувствовала она себя намного лучше. Его мрачный вид не располагал к разговору. Он сидел молча, следя за тем, как входили и выходили из палаты сестры и няньки. Оба они хорошо понимали, что явилось причиной постигшего Бесс несчастья. Кэд оскорбил ее и, будучи человеком ответственным, испытывал угрызения совести. Он обвинил ее во всех смертных грехах, и она в панике убежала, вскочила в машину и попала в аварию.

— Вы с Гэсси пока поживете у нас в Лэриете, — вдруг сказал он. — Не то Гэсси, как говорит моя мать, наймет поваров-диетологов, чтобы готовили еду, и не позднее чем через неделю ты обанкротишься.

Бесс устало вздохнула.

— Твоя мама права, — согласилась она без улыбки, подняв глаза на Кэда. — Но я не хочу тебя обременять, — добавила она тихо. — У тебя и без нас хватает хлопот. К тому же я знаю, как ты относишься к Гэсси. — Она опустила глаза. — И ко мне тоже.

Внутри у Кэда все сжалось при воспоминании о том, как он бросал в лицо Бесс несправедливые обвинения. Но он подавил волнение и очень спокойно сказал:

— Я ничего не делаю против собственного желания и, если бы захотел, нашел бы повод оставить тебя в Сан-Антонио.

На лице Бесс отразилось страдание, и Кэду стало жаль ее. Жалость усугублялась чувством вины. Словно прочитав его мысли, Бесс сказала:

— Ты ни в чем не виноват, Кэд. Не нужно было, как какой-нибудь психопатке, мчаться в машине неизвестно куда.

Кэд скользнул взглядом по ее лицу.

— Я сам не знаю, как зашел так далеко. Но поверь, никогда бы не взял тебя силой.

Легкий румянец появился на щеках Бесс при воспоминании о том вечере.

Кэд подошел к окну и, сунув руки в карманы своих серых слаксов, сказал:

— Что случилось, то случилось. И теперь уже ничего не исправить. Но я могу поселить тебя в своем доме и заботиться о тебе и о Гэсси, пока ты полностью не поправишься. Это мой долг.

Бесс хотелось отказаться от предложения Кэда, но она не могла себе этого позволить, лишь вздохнула и опустила глаза. Слава Богу, он не понял, что все еще небезразличен ей. Это был ее запасной козырь.

— Я высоко ценю твое благородство, — проговорила она, — но не стану смущать тебя и демонстрировать свою преданность до гроба.

Дыхание Кэда участилось. Он хотел ей сказать, что ему не нужны никакие демонстрации, что он был бы счастлив, если бы она по-прежнему искала встреч с ним. Но на этот раз он причинил ей слишком сильную боль, да и различие между ними пока сохранялось. Так что не следовало спешить.

— Я встретил в коридоре твоего доктора, — заметил он, чтобы прервать молчание. — Он сказал, что, если твое состояние будет и дальше улучшаться, тебя выпишут в пятницу, предварительно сняв швы. А через две недели я привезу тебя сюда на обследование.

— А когда я смогу вернуться к работе?

— Не раньше чем разрешит доктор.

Он не смог сдержать раздражения, подумала Бесс. И неудивительно. Ведь ему придется терпеть в доме ее и Гэсси вдобавок ко всем остальным неприятностям.

— Попробую поговорить с Джулией, попрошу дать мне работу на то время, пока я буду находиться в твоем доме, — сказала Бесс. — У меня в квартире есть все необходимое для рекламы. Охотно уплачу тебе арендную плату за себя и за маму…

Он буркнул что-то себе под нос, явно нелестное для Бесс, и уже громче добавил:

— Никогда больше не предлагай мне денег.

Бесс почувствовала, как от лица отхлынула кровь.

— Почему? — спросила она. — Не потому ли, что я получаю их от своего богатого любовника, как ты считаешь?

Кэд во все глаза смотрел на Бесс.

— Гэсси призналась, что несколько преувеличила, — проговорил он, — а я слишком болезненно отреагировал на ее слова.

— Как мило с твоей стороны признать это, — заметила девушка более язвительно, чем ей хотелось бы. — Но лучше поздно, чем никогда. Я не собиралась тебе ничего объяснять, думай что хочешь. И в Лэриет не поеду. Буду с мамой в своей квартире. Можешь радоваться, — добавила она с деланной улыбкой. — Ведь именно для этого ты явился ко мне с визитом — потребовать, чтобы я забрала мать к себе.

Кэд отошел от кровати, не вынимая рук из карманов слаксов, и его черные волосы сверкнули под светом потолочной лампы, как вороново крыло в лучах солнца.

— Не только для этого я пришел к тебе, — тихо возразил Кэд. — Но сейчас не время вдаваться в подробности.

— Это правда… то, что вы рассказали мне о маме… и о вашем отце?

— Спроси у Гэсси, Бесс, — бросил Кэд. — Как говорит моя мать, надо выслушать обе стороны. Я никогда не говорил об этом с Гэсси, просто исхожу из факта, который видел собственными глазами.

— В это трудно поверить. Гэсси любила моего отца.

Кэд остановился в нескольких шагах от кровати, какое-то время внимательно смотрел на Бесс, потом сказал:

— Поняла ли ты наконец, что любовь и страсть не одно и то же?

Бесс сверкнула глазами на Кэда:

— Тебе виднее.

Кэд вскинул бровь:

— О страсти я кое-что знаю. Любовь же совершенно другой зверь.

Бесс судорожно вцепилась в простыню и отвела глаза.

— Подумать только! Любовь ты сравниваешь со зверем… — пробормотала она.

— Как появился в твоей жизни Райкер? — спросил Кэд, надеясь застать ее врасплох своим вопросом.

Бесс подняла глаза:

— Что тебе за дело до Джордана Райкера! Ведь я тебе не подхожу, ты без конца мне это твердишь. Я, по-твоему, ни на что не гожусь, разве что для забавы, и в один прекрасный день могу оторвать от себя Гэсси и выбросить вон.

Кэд рассмеялся, хотя ничего смешного не нашел в словах Бесс, однако они затронули какие-то струны его души, и у него вырвался восторженный возглас:

— Я продал бы Гэсси за два цента то, что ты сейчас сказала.

— Вот и продай, — в тон ему с иронией ответила она. — Мне теперь все равно. Моя жизнь на исходе.

— Ничего подобного, — решительно запротестовал Кэд. — Ты не должна сдаваться, когда наконец обрела независимость.

— Тебе-то что до этого? — запальчиво спросила Бесс, метнув на Кэда молнии своими карими глазами. — Если бы даже тебе подали меня с гарниром из картофеля фри под соусом тартар, ты и тогда отказался бы!

У Кэда засверкали глаза.

— Ты перешла в наступление? Что же, это прекрасно! — сказал он и уже тише, прочувствованным голосом добавил: — Такая ты мне нравишься.

Бесс вспыхнула, но глаз не опустила.