Комната предназначалась для того, чтобы развлечь, озадачить и, в конечном итоге, разъярить заключенного. Предполагалось, что это поможет ему отвлечься от мысли о своем незавидном положении.
Махнув рукой на прыгучий диван, Кикаха подошел к двери в противоположном конце комнаты. Она закрылась за ним, как и остальные двери. Он знал, что все они открываются только с одной стороны, но на всякий случай убедился в этом лично — а вдруг Вольф внес какие-то изменения. Дверь не открывалась. Кикаха стоял в небольшой прихожей. За ней находилась художественная мастерская. Следующая комната в четыре раза превосходила по размерам предыдущую; здесь располагался плавательный бассейн, который наполнялся сменяемой прохладной водой. Она переносилась через подпространство из дворцового водохранилища и вытекала сквозь другие врата. Вода вливалась на конце бассейна, а выливалась через зарешеченное отверстие в центре его дна. Кикаха изучил устройство циркуляции воды и перешел в следующую комнату.
Она не отличалась по размерам от первой: в ней находились гимнастические снаряды. В помещении поддерживалась повышенная гравитация — в полтора раза сильнее тяготения Многоярусной планеты и Земли. Большую часть снарядов Кикаха видел впервые — а уж ему-то довелось попутешествовать, как никому другому. С крюков и балок на потолке свисало несколько веревок и канатов, предназначенных, очевидно, для лазанья.
Соорудив из веревок лассо, Кикаха смотал его в кольцо и прихватил с собой пару тонких канатов. В общей сложности он прошел через двадцать четыре помещения, и все они отличались друг от друга. В конце концов он вернулся в первую комнату.
Любой другой заключенный подумал бы, что все помещения идут друг за другом цепочкой и образуют замкнутый круг. Но Кикаха знал, что между ними нет физических соединений. Каждую комнату отделяло от следующей не меньше сорока футов гранита.
Переход из одного помещения в другое осуществлялся через врата, вделанные в дверные проемы прихожих. Когда дверь открывалась, врата активировались, и узник мгновенно переносился в другую прихожую, точь-в-точь напоминавшую ту, в которую он, по его мнению, входил.
Кикаха осторожно прокрался в комнату. Пока он обследовал тюрьму, сюда мог пробраться один из Звонарен. Поэтому ему хотелось убедиться, что никто еще не воспользовался ловушкой-полумесяцем, оставленным в пещере на луне. Комната была пустой, но Звонарь мог попасть в нее и пойти по кругу из двадцати четырех помещений. Кикаха пожал плечами и хитро усмехнулся. Потом поставил друг на друга три стула и, прихватив с собой это сооружение, пошел в следующую комнату, в которой находилась менявшая форму, неуловимая мебель. Кикаха выбрал диван и заарканил нелепый выступ на вершине его спинки. Выступ начал менять форму, однако его метаморфозы ограничивались объемом и размерами, поэтому лассо держалось крепко. Когда Кикаха приблизился к дивану, тот двинулся прочь. Кикаха быстро лег на спину и стал подтягиваться на веревке. Диван заметался из стороны в сторону. Однако толстый ковер предохранял от ушибов, хотя длинный колючий ворс кусал кожу В конце концов Кикаха ухватился за диван и забрался на него. Тот остановился, задрожал — и застыл на месте, став таким же неподвижным, как обычная мебель. Но если бы Кикаха слез с него, он вновь возобновил бы свои бешены скачки.
Привязав конец лассо к выступу, Кикаха заарканил спинку стула, который спокойно стоял поблизости. Вначале стул вел себя нормально, однако вблизи человеческого биополя он начал прыгать и удирать. Кикаха соскочил с дивана и с помощью маневров попытался подружиться с этим упрямцем Привязав к его спинке второй конец лассо, он установил стул около двери и, используя различные предметы вместо грузов, собрал с помощью веревок простейший механизм Руби Голдберга. Идея заключалась в том, что любой человек, прошедший в дверь, натыкался на веревку. При падении незваного гостя диван и стул должны были отскочить в стороны, затягивая при этом петлю вокруг его лодыжки. Конец петли крепился к веревке, протянутой между диваном и стулом. Вторая веревка соединяла выступ дивана с золотой люстрой, украшенной изумрудами и бирюзой. Встав на пирамиду из трех принесенных им стульев, Кикаха не спеша вытянул стержень, который обеспечивал крепление люстры к потолку. Он вытащил его только наполовину и оставил в таком положении, что при малейшем рывке люстра упала бы вниз. Когда диван и стул будут удирать от пришельца, натяжение веревки вырвет стержень окончательно, и люстра рухнет на пол. Если его расчеты верны, она упадет на того, кто потянет веревку, привязанную к петле.
В общем-то Кикаха не ожидал; что эта ловушка остановит его преследователей. Вряд ли они будут настолько невнимательными, что не заметят петли. Тем не менее всякое могло произойти — этот и следующий миры полны дураков и неуклюжих идиотов.
Он прошел в художественную мастерскую. Его внимание привлек большой шар из пластика. Податливый материал мог сохранять любую приданную ему форму. Для этого после лепки в него вводилось особое вещество, которое вызывало гиподермичсскую реакцию. Кикаха отнес шар и игольчатый шприц в комнату с плавательным бассейном. Нырнув на дно, Кикаха затолкал пластиковый шар в выпускное отверстие. Он сделал из него диск, который наглухо перекрыл слив воды. Зафиксировав форму гипосоставом, Кикаха выплыл на поверхность и выбрался из бассейна. Уровень воды начал тут же повышаться — все получилось так, как он и ожидал. Система впуска и выпуска не имели обратной связи и регулирующих устройств, поэтому подача воды продолжалась даже при перекрытом стоке. Вольф не предусмотрел такой тонкости, хотя в принципе у него не было причин ломать над этим голову. Пленник мог распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению, в том числе топиться, вешаться или глотать серебряные вилки.
Кикаха прошел в следующую комнату. Забаррикадировав дверь мебелью и статуями, он вытерся полотенцем и лег спать. Звонарям придется попотеть и помокнуть, добираясь до него. В любом случае им не войти сюда, не наделав большого шума.
Услышав звон колокольчиков, привязанных к его нервам, Кикаха проснулся и приоткрыл глаза. Сердце заколотилось, как крылья взлетавшей куропатки. Что-то вломилось в его сон — а вернее, в комнату. Сжимая меч в руке, он спрыгнул с дивана. В тот же миг, разметав баррикаду, дверь распахнулась, и волна воды швырнула на пол какого-то человека. Он задыхался и ловил ртом воздух, словно ему приходилось долгое время задерживать дыхание. Дверь автоматически закрылась, и они остались один на один.
Кикаха с интересом рассматривал своего гостя — длинноногого, хорошо сложенного парня с бледной кожей, крупными веснушками и темными волосами, которые, подсохнув, могли превратиться в светло-рыжие локоны. Лучемета ему, видимо, не доверили, но за поясом торчал кинжал, а в ножнах виднелся короткий меч. Доспехи он снял, оставшись лишь в красной рубашке с короткими рукавами, большом кожаном поясе и желтом трико с широкими лампасами.
Выпрыгнув из-за дивана, Кикаха подбежал к нему с поднятым мечом. Ошеломленный противник даже не успел встать. Однако, сообразив, что ему дают возможность сдаться, он принял единственно правильное решение, вполне достойное любого разумного человека. Кикаха заговорил с ним на языке властителей, но парень изумленно покачал головой и ответил ему по-германски. Кикаха перешел на речь дракландцев и приказал мужчине сесть на стул. Человек дрожал от холода и мрачных предчувствий.
Его свободное владение германским языком убедило Кикаху, что он не Звонарь. Судя по диалекту, парень вырос в эйнхорнерских горах. Очевидно, Звонари не захотели подвергать себя опасностям неизведанных врат. Они послали на разведку воинов-смертников.
Пал До Шаптарп рассказал Кикахе все, что знал. Будучи баронетом, он командовал гарнизоном эггесхаймского замка который принадлежал великому королю фон Тарбету. Во время набега на Таланак его оставили следить за порядком в замке. Но день назад фон Тарбет и фон Свиндеберн вернулись в Эггесхайм. Они вышли из небольшой часовни и приказали гарнизону и множеству других отрядов следовать за ними в «волшебную» комнату замка. Фон Тарбет объявил, что их заклятый враг Кикаха находится теперь на луне, поэтому для его поимки им придется прибегнуть к магии — разумеется, белой. Но король так ничего и не сказал о том, что случилось с солдатами в Таланаке.
