— Прошу вас, господин управляющий, это очень важно.

Каму немного помолчал, потом спросил:

— Могу ли я назвать Суйюну-сум причину, которая привела вас к нему? — Увидев страдание на лице девушки, он поднял ладонь. — Хорошо, я поговорю с ним.

Каму удалился, оставив Тессеко в обществе стражников Сёнто. Несмотря на приказ стеречь ее, солдаты проявили вежливость и, чтобы не смущать юную послушницу, смотрели куда-то вдаль.

Через минуту Каму возвратился.

— Прошу, сестра, пойдемте со мной.

Тессеко запомнила знак, который управляющий подал стражникам. Позже она сообщит об этом сестрам. Они записывали подобную информацию, и иногда сведения, собранные в течение нескольких лет, позволяли полностью овладеть тайной системой знаков того или иного клана.

Вслед за Каму Тессеко прошла через палубу на нос судна. Снизу по трапу поднялся монах, который поздоровался с ней в городе. Он кивнул Каму, и управляющий ответил почтительным поклоном.

— Послушница Тессеко, я счастлив видеть вас. Возможно, эта встреча положит начало добрым отношениям наших общин в будущем. — Суйюн церемонно поклонился, и девушка ответила тем же.

— Надеюсь на это, брат Суйюн, хотя должна вам признаться, что пришла сюда по собственной воле, а не по поручению сестер.

Суйюн кивнул и жестом указал на уголок, где они могли поговорить наедине. Прислонившись к низким перилам, он внимательно посмотрел на послушницу. Высокая, подумал он, и хорошо сложена. Взгляд ее глаз под плоской шляпой с коническим верхом был тревожным; очевидно, девушка старалась подавить беспокойство. Она еще не овладела техникой, которая позволяла справиться с волнением, — Суйюн заметил натянутую кожу вокруг ее глаз и покрасневшие слезные каналы.

— Не хотите ли чаю, послушница Тессеко? — спросил монах, как полагалось по этикету.

— Благодарю, брат, меня ждут дела. Я пришла к вам всего на два слова.

По голосу девушки Суйюн понял, что дело срочное.

— Полагаю, будет лучше, если мы оставим формальности и поговорим откровенно, послушница Тессеко.

— Согласна. — Тессеко набрала в грудь воздуха, но так и не смогла начать тщательно отрепетированную речь. Внезапно ее снова охватили сомнения.

— Если хотите, я поклянусь именем Просветленного Владыки, что ваши слова останутся между нами, — мягко заверил Суйюн.

Девушка облегченно кивнула.

— Я пришла к вам за советом, брат, за советом целителя. Я сопровождаю старшую сестру, которая очень больна. Симптомы ее болезни мне неизвестны, и я обеспокоена.

— Вероятно, сестра не захочет, чтобы я ее осмотрел?

— Нет, об этом не может быть и речи. — Тессеко положила руку на перила и устремила взор вдаль, на канал.

— Пожалуйста, опишите мне симптомы.

— Ее лихорадит, чаще всего по ночам. Днем она тоже выглядит так, как будто у нее жар, но жара нет. Иногда она ест слишком много, а в иные дни ее тошнит от одного вида пищи. Она ведет себя очень странно, и я не знаю, что мне делать, брат.

— Плохо, что она не позволит мне осмотреть ее. Что еще вы можете рассказать?

Тессеко снова перевела взгляд вдаль, на ласточку, которая чистила перышки. Кожа вокруг глаз девушки напряглась еще больше, и Суйюн решил, что она не найдет в себе сил продолжить.

— Есть еще кое-что… брат. В бреду она разговаривает, и мне… становится страшно.

— Страшно?

— Она говорит, что… Это все ее болезнь, но то, что она говорит, вредит ее разуму. Я опасаюсь за рассудок сестры Моримы. Она такая просвещенная женщина…

Сестра Морима! Суйюн вспомнил ее — толстая монахиня в кабинете Верховного Настоятеля («Вы научились останавливать песок, инициат?»). Да, он знал ее, знал, что ей разрешили присутствовать на церемонии Божественного Обновления.

— Расскажите мне, что она говорит. Это может быть важно.

— Я… я не могу повторить ее слова, брат, это богохульство.

— Постарайтесь передать смысл, не повторяя ее выражений.

— Она говорила о Слове Владыки Ботахары, истинном написанном Слове.

— Мне известно, что она присутствовала на церемонии Божественного Обновления, послушница Тессеко.

Девушка кивнула, не поворачивая головы.

— Она говорит… она думает, что слова Ботахары — не его слова.

— Она так думает? Что вы имеете в виду?

— Она снова и снова повторяет… — Послушница прикрыла рот ладонью. — «Ложь! Все, что мы узнали, — ложь!» — Тессеко на секунду крепко зажмурилась. — И еще. Порой в темноте она кричит: «Это не истинные слова! Это не рука нашего Владыки!» Я не смею больше продолжать, брат. Я очень боюсь за нее.

— Понимаю, — едва слышно сказал Суйюн.

Девушка начала говорить, и теперь не остановится, пока не расскажет все.

— Во время еды она совсем не следит за собой и просто обжирается, а иногда — не знаю, откуда она его берет, — сестра Морима ест мясо, брат!

Тессеко закрыла лицо руками. Плечи ее содрогались, но рыдала она беззвучно. Суйюн позволил ей выплакаться — он не умел утешать женщин и, кроме того, боялся, что еще больше расстроит девушку. Монах скрыл свое изумление. Сестра употребляет в пищу плоть животных! Это говорит о многом. Суйюн почувствовал глубокое отвращение.

Постепенно самообладание вернулось к Тессеко, хотя ее руки еще дрожали, и девушка спрятала их за спину.

— Простите, брат, я проявила слабость и недостойна вашего уважения.

— Пожалуйста, не думайте о себе плохо. Я понимаю, поведение сестры — тяжелое зрелище. То, что вы пришли ко мне за советом, — большая честь для меня. Вам нечего стыдиться. Я слыхал о симптомах, которые вы мне описали, послушница Тессеко. Полагаю, сестра Морима страдает не телом, у нее душевный кризис. Внешние проявления болезни лишь отражают ее внутренние терзания. Но чем они вызваны? — Монах пожал плечами. — Полагаю, это связано с тем, что она видела рукописи Ботахары. Возможно, она не была готова к подобным переживаниям. Вы останетесь с ней, однако необходимо обязательно послать весточку в ваш орден. Там должны как можно скорее узнать о болезни сестры Моримы. Постарайтесь завтра же отправить гонца из ближайшего порта. Вы владеете секретным шифром?

Тессеко молча кивнула.

— Хорошо. Держите его в тайне. И не допускайте, чтобы она ела мясо. Пристыдите ее, если потребуется. Пригрозите скандалом, тем более что такой исход вполне вероятен. Смесь каких трав вы ей давали? — Суйюн увидел, что девушка заколебалась. — Ладно, не важно. Я расскажу, что прописал бы ей я, а вы уж решайте сами. Думаю, вы лечили ее тем же самым. Корень менты — не вареный, а приготовленный на пару, — смешанный с томалом. Давать через каждые три часа. Будет еще лучше, если вы убедите ее заняться медитацией и делать упражнения на концентрацию энергии ши. Как далеко на север вы едете, послушница?

На лице девушки снова отразились колебания, и это удивило Суйюна.

— Мы плывем в Сэй, брат.

— Туда тоже следует отправить весточку. Не сомневаюсь, сестры будут знать, что им делать. Я скажу страже, чтобы вас пропускали в любое время, на случай, если вам опять понадобится поговорить со мной.

Тессеко почтительно поклонилась монаху.

— Я перед вами в долгу, брат. А сейчас я должна вернуться к сестре Мориме. — Послушница собралась уходить, но остановилась и, бросив взгляд через плечо, мягко улыбнулась. — Благодарю вас за совет, брат Суйюн. Для меня было честью познакомиться с вами.

Монах проводил взглядом высокую молодую девушку в желтом одеянии сестер-ботаисток. Он постарался сосредоточиться на новой информации, но ему это не удалось. Свитки, думал он. Рукописи Владыки Ботахары, священные рукописи!

Галерея Спокойствия Духа располагалась высоко во дворце императора и представляла собой длинный проход со сводчатым потолком, открытый с одной стороны. С галереи открывался вид на восток — на пышные сады и холмы за ними. Холмы были увенчаны храмами и монастырями; белоснежные стены резко выделялись на темно-зеленом фоне. Яку Тадамото прохаживался по галерее — его острый ум анализировал только что полученные сведения. Дерзкая выходка Катты поразила даже брата. Тадамото изучил отчет о происшествии на канале: капитан императорской стражи осмелился задержать княжну Нисиму. Под отчетом стояла подпись Яку Катты. Тадамото недоверчиво покачал головой.