Молодой князь с озабоченным видом кивнул.

— По этой самой причине между Домами Бутто и Хадзивары существует давнее разногласие. Скажу вам как другу: мы видим лишь последнее проявление в долгой череде подобных действий Хадзивары.

— Ах, князь Бутто, значит, вы разделяете беспокойство князя Сёнто?

— Я не смею говорить от имени моего почтенного отца, но позволю себе заметить, что своим поведением Хадзивара просто оскорбляют многие Дома в провинции, для которых верность императору важнее собственной корысти.

— А что думает наместник?

Бутто Дзёда громко расхохотался.

— Прошу прощения, Каму-сум. Как вам, несомненно, известно, наместник императора в Итце приходится князю Хадзиваре зятем, и для него интересы отца его жены превыше всего. — В тоне Бутто послышались нотки горечи.

— Я бы не посмел высказаться где-нибудь в другом месте, однако, по-моему, князь Бутто, император не уделяет особого внимания вашим трудностям в Итце.

Молодой князь кивнул.

— Похоже, проблему придется решать представителю императорской власти, причем очень скоро. — Произнося эти слова, Каму внимательно следил за выражением лица Бутто.

Юный князь сохранял бесстрастие.

— Как это, Каму-сум?

«Он клюнул, — подумал старик, — но вот хватит ли у него смелости?»

— Кое-кто в военном совете князя Сёнто считает, что своими действиями Хадзивара попирают законы империи, и посему их следует наказать. Так как наместник императора в Итце нарушил свой долг и позволил семье жены пренебречь эдиктами, регулирующими движение по императорским водным путям, необходимо, чтобы кто-то другой восстановил закон.

— Вы правы, Каму-сум, однако наместник олицетворяет в провинции власть Сына Неба, и вызов наместнику означает вызов императору.

— Верно, князь Бутто, но вступать в конфликт с наместником нет нужды. Надлежащим образом выполнить его обязанности — вот что я предлагаю. По моему мнению, эту миссию должен взять на себя другой представитель трона. Тогда у Сына Неба не возникнет сомнений, что это всего лишь борьба двух соперничающих кланов.

— Безусловно, ваши предложения заинтересуют моего отца, но прежде чем передать их князю Бутто, я бы очень хотел узнать, кто из императорских представителей рискнет пойти на этот шаг. Единственный, кто обладает такими полномочиями в Итце, это князь Сёнто, но не его ли флотилию задержал в ущелье Дендзи тот самый клан, о котором идет речь?

— Князь Сёнто — наместник его императорского величества и обладает полной свободой перемещений.

— По-видимому, я что-то недопонял. У меня сложилось впечатление, что Хадзивара… чинят препятствия князю Сёнто в его продвижении на север.

Каму подпер руками подбородок, тщательно продумывая ответ.

— «Чинят препятствия» — весьма точное выражение, князь Бутто, но благодаря своей изобретательности мой господин нашел выход из данного затруднения.

— Искренне рад слышать это. Скоро ли князь продолжит свой путь?

— Не раньше чем разберется со сложившейся ситуацией.

— Могу ли я узнать, каким образом князь Сёнто собирается осуществить свое намерение? Я живу вблизи ущелья Дендзи всю мою жизнь и, признаюсь, не знаю, как это можно сделать.

Каму сложил руки на коленях.

— Говорят, если разлучить двух влюбленных, они преодолеют любые трудности, чтобы воссоединиться. Точно таков мой господин — для него нет ничего невозможного.

На лице юного князя промелькнула озорная улыбка.

— Род Бутто счастлив иметь такого друга. Мой отец — верноподданный императора, и он всегда готов поддержать законную власть. Есть ли у вас какое-то конкретное поручение, которое я могу обсудить с отцом?

— Вы очень любезны, князь Бутто. Вы и в самом деле можете сослужить Сыну Неба хорошую службу…

Паланкин, в котором ехал Ходзё Масакада, когда-то принадлежал Чакао Иссе, знаменитому генералу династии Доно. Чакао Исса был предком Дома Хадзивары, и, предоставив посланнику Сёнто этот паланкин, клан Хадзивары оказал ему огромную честь.

Ходзё Масакада сожалел, что славный род Иссы соединился с родом Хадзивары и в конце концов медленно угас. Генерал окинул взглядом стражников Хадзивары в зеленой форме: что еще сказать — не то солдаты, не то переодетые крестьяне. «Всего лишь мелкотравчатый род из маленькой провинции, — напомнил себе Ходзё, — и он почти ничем не отличается от других подобных кланов, хотя не следует забывать, что в данный момент мы находимся в его власти».

Процессия двигалась вперед по узкой аллее, обрамленной длинными рядами персиковых деревьев. Тени от почти голых, искривленных ветвей ложились на белый гравий, отчего казалось, что носильщики пробираются через темные и густые заросли.

За паланкином генерала Ходзё следовали тридцать стражников Дома Сёнто в синей форме и при полном вооружении. Эскорт для столь важного случая выглядел весьма скромно, однако производимое впечатление было просчитано заранее: Сёнто словно признавал стесненные обстоятельства, в которых находился.

В конце аллеи показались массивные гранитные стены, похожие на те, что защищали крепость в ущелье. По мере приближения генерал разглядел обычный для открытой местности замок, хорошо укрепленный и окруженный широким рвом, причем было видно, что ров с водой предназначен не только для украшения. В отличие от других построек сходного типа попасть в замок Хадзивары можно было только по подъемному мосту. Тот факт, что князь, живущий в неделе пути от столицы, испытывал необходимость в серьезных укреплениях, красноречиво свидетельствовал о положении в стране.

Два ряда стражников Дома Хадзивары по обеим сторонам деревянного моста опустились на колени и приветствовали процессию низким поклоном. Генералу не терпелось узнать, соответствует ли прочитанное им описание князя Хадзивары Хариты образу человека, с которым он вот-вот встретится. Шпионы Сёнто ошибались редко, однако Ходзё предпочитал полагаться на свои собственные суждения.

Управляющий Хадзивары принял посланника Сёнто крайне официально.

— Генерал Ходзё, мой господин рад приветствовать вас в своем доме. Род Хадзивара счастлив встрече с вами. Не желаете ли принять ванну перед аудиенцией?

Аудиенцией? Ходзё не поверил своим ушам. Видимо, этот провинциальный князь решил, что сидит на троне!

— Я счастлив гостить у вашего господина. Путь был коротким, и я не хочу задерживать князя. Если можно, я бы увиделся с ним прямо сейчас.

Управляющий поклонился и повел генерала Ходзё по широким каменным ступеням через ворота. Сад, в который они вошли, относился к средней эпохе ботаистского искусства — он отличался скудной зеленью, обилием разровненных дорожек из белого гравия и аккуратно уложенными там и тут кучками камней. Такой сад идеально подходил для медитаций. Позади сосны, над формой которой постарался садовник, стоял маленький летний домик. Пока процессия обходила его кругом, генерал Ходзё разглядел внутри крупную фигуру князя Хадзивары. Генерал поклонился, и в ответ князь учтиво кивнул.

Итак, начинается, подумал Ходзё Масакада и вошел в домик.

Сидевший перед ним князь встретил примерно тридцать пять весен, но лицо его было изборождено морщинами, как у старца. Казалось, что его руки также принадлежат человеку более старшего возраста — большие, загорелые и обветренные руки бывалого воина. Резкий контраст внешности князя составляла его одежда: он был облачен в наимоднейшее кимоно замысловатого покроя, которое, по мнению генерала Ходзё, на широченных плечах Хадзивары сидело просто нелепо.

Низким грудным голосом князь приветствовал гостя и осведомился о здоровье князя Сёнто. За чаем воины побеседовали о теплой не по сезону погоде и прелестях охоты в Итце. После того как чай закончился, а охотничьи истории иссякли, князь Хадзивара произнес:

— С нетерпением жду, когда князь Сёнто поправится и я смогу встретиться с ним. Разумеется, ему ни в коем случае не следует отправляться в дорогу до полного выздоровления.