Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Дисциплина как проблема и как политика

Сетования в процитированном анонимном письме на беспорядок и неуважение к учителям хорошо согласуются с другими сообщениями о серьезных проблемах в советских школах 1930-х гг. В докладах инспекторов, документах роно, письмах родителей и высказываниях учителей школа выглядит вместилищем вандализма, насилия, воровства, дерзости, пьянства, хулиганства и дурного поведения учеников. Низкая дисциплина подтверждается множеством примеров. По сообщениям учителей, «типичный» урок сопровождается постоянным шумом и свистом, по классу летают бумажные самолетики, а дети свободно гуляют по классу во время занятий. В одной тульской школе пятиклассники выключили свет, начали стучать по партам, кричать и свистеть, сорвав таким образом урок. В московской школе-семилетке учащиеся курили в коридорах, свистели на уроках, воровали и оскорбляли учителей. Обеспокоенный всем этим государственный прокурор Андрей Вышинский докладывал Сталину о «серьезных недочетах» в работе городских школ, в которых шайки учащихся подростков «воруют, пьянствуют и устраивают оргии»{512}.

От хулиганства больше всех страдали педагоги. Когда в московской школе Софья Львовна предложила ученику Косте убрать постороннюю книгу с парты, он бросил ее учительнице в лицо и крикнул: «На, подавись!». Но случались выходки и похлеще. В другой московской школе ученик выставил ногу в проход между партами и сделал подножку учителю; чтобы приятеля не наказали, его дружки потом сказали, что ничего не видели. В ленинградской школе учительницу во время урока привязали к стулу. Шестиклассники другой ленинградской школы просто разбирались с неугодными учителями: «Мы били их». В Поволжье первоклассник угрожал учителю: «Ты не смей на меня жаловаться, а то я тебя финкой пырну в бок». Других учителей шайки хулиганов угрожали избить за плохие оценки или просто за «неуважение» к ним. В начале 1937 г. учитель-словесник Зоя Пешехонова вела урок в школе близ г. Калинина, в это время в класс вошел шестнадцатилетний Илья Агеенко и сказал: «Я пришел, чтобы рассчитаться с тобой». Затем Агеенко поднял ружье и застрелил Пешехонову. Следователям юноша рассказал, что убил учительницу за плохие отметки, за то, что выгоняла из класса за дурное поведение, за то, что оставила его на второй год. Следствие объяснило озлобленность Агеенко тем, что его отец был лишен свободы за контрреволюционную деятельность. После этого инцидента московские учителя сетовали, что пресса напрасно подняла шум, так как теперь другие ученики тоже возьмутся за оружие{513}.

О таких же безобразных случаях в советских школах 1930-х гг. вспоминали эмигранты. Бывшие ученики рассказывали, что клали кнопки на стулья учителям, плевались комками пережеванной бумаги и устраивали другие проделки. Один ученик так описал отношения в школе: «Учителя, особенно женщины, авторитетом не пользовались. Как правило, учительниц терроризировали шайки хулиганов». Другой ученик вспоминал, что «охотничий нож был всегда в сумке, как и учебник», и что «обычной практикой» было «ругать учителя, а он порой отвечал тем же». Учителя со своей стороны жаловались на хулиганство учеников и на свое «безвыходное положение». В своих воспоминаниях о советской школе после 1939 г. Крейслер связал это разнузданное поведение с «отсутствием всякого авторитета учителя и почти полным отсутствием дисциплины учащихся»{514}.

Беспокойство учителей разделялось советским руководством, и восстановление порядка стало одной из основных задач в сфере образования. В сентябре 1931 г. ЦК партии предложил Наркомпросу добавить полномочий директорам школ, введя в них единоначалие, и перестроить самоуправление для «повышения качества учебы и укрепления сознательной дисциплины в школе». Годом позже, в августе 1932 г., ЦК озаботился новыми неприятными свидетельствами и призвал директоров школ и учителей вместе с политическими организациями и родителями приложить еще больше усилий для повышения дисциплины{515}.

Таким образом была заложена основа для установления в школах порядка в духе сталинизма. Вскоре после постановления 1931 г. чиновник Наркомпроса А. Шохин заявил, что «внесение во всю повседневную работу школы партийности» будет зависеть от исхода «борьбы за высокую дисциплину, борьбы с распущенностью и разгильдяйством, борьбы за единоначалие и порядок в школе». В конце Шохин без обиняков сказал: «Надо вырвать с корнем представление о том, что без дисциплины, в условиях распущенности и беспорядка в школе можно воспитать коммуниста»{516}.

Тревожные нотки прозвучали и в постановлении 1935 г. «Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной средней и средней школе». Подвергнув критике Наркомпрос за то, что не наводится порядок, не устанавливаются правила дисциплины, не проводится соответствующая политика и не развиваются «культурные навыки» учащихся, ЦК партии пообещал школам устав, который «должен носить категорический и совершенно обязательный характер как для учителей, так и для учеников»:

«Устав должен быть основным документом, определяющим цель и задачи школы каждого типа, организационную структуру школы, права и обязанности администрации школы, педагогов и школьных организаций, а также твердо устанавливающим учебный режим и основы внутреннего распорядка в школе и правила поведения учащихся в школе и вне ее».

Стремясь установить единые и универсальные правила, ЦК партии распорядился, чтобы этот устав был послан в каждую школу, причем изложен на родном языке учащихся{517}.

Однако даже воззвания высшего руководства страны порядка не установили. Меньше чем через два года, когда в школах по-прежнему все ходило ходуном, партийные лидеры снова забеспокоились. В марте 1937 г. член ЦК Клим Ворошилов убедил Сталина обратить внимание на растущее «хулиганство подростков». Через месяц глава ленинградских коммунистов Андрей Жданов обвинил в школьных проблемах, включая бандитизм и проституцию, либеральничающие отделы образования, комсомольские организации и учителей. Если партия устанавливает для своих членов обязательные правила, задавался вопросом Жданов, то почему в школах нет правил, определяющих нормы и требования к поведению учащихся? Сославшись на «особый случай» с сыном другого члена ЦК, Жданов заявил, что только полное осознание того, что творится в школах и как плохо действуют наши учителя и комсомольские организации, позволит Центральному комитету «навести порядок в школах»{518}.

Инициированная вождями смена приоритетов означала, что отныне учителям следует в первую очередь добиваться от учеников дисциплины в соответствии с предписанными правилами, как заявило одно из ответственных лиц:

«В тех школах, где уделяется внимание воспитанию воли учащихся, где есть постоянное, твердое, ровное и спокойное требование учителя к выполнению учащимися его требований, где учитель сам служит примером организованности и культурности, где воспитательные мероприятия проводятся фронтально всеми учителями школы, где семья также находится под влиянием школы и занимается воспитанием детей — там нет таких фактов, которые имеются еще во многих школах, когда отдельные школьники своими выходками «срывают» уроки, не здороваются, толкаются, на переменах кричат и дерутся, портят школьное имущество, а нередко и злостно хулиганят»{519}.

58
{"b":"229094","o":1}