«Мое лицо гуляло по экранам…» Мое лицо гуляло по экранам Среди восторга, песен и поэзии. Я сам себе казался юным грандом, И девочки в те годы мною грезили. А за спиной кривили рот эстеты, И снобы мне завидовали мелочно, Считая – не по чину эполеты, Что я на их пути всего лишь стрелочник. Но я не с ними шел по этой жизни… Среди моих читающих поклонников Был старый друг Ираклий Абашидзе, Володя Соколов и патриарх Андроников. Их доброта и слава были рядом. И потому я не был свергнут завистью. Смотрю на все минувшее их взглядом, Чтоб с будущим мне было легче справиться. 2001 «Не помню, как та речка называлась…» Не помню, как та речка называлась, Но помню, что была не широка. Я умудрился порыбачить малость, Но слишком круты были берега. И я пошел искать другое место, Забрав свой незатейливый улов. И вдруг увидел, что река исчезла, Как будто провалилась в черный ров. Как будто бы и не было в помине Плескавшейся у берега воды. И словно в память о колдунье синей На бывших берегах ее – цветы. Но вдруг вдали вновь засинела лента: И речка, побывавшая во мгле, В простор зеленый вырвалась из плена И весело помчалась по земле. И я подумал – «Как вы с ней похожи. Вот так порою среди бела дня, Чтоб бедами своими не тревожить, Душа твоя скрывалась от меня…» 2001 «Осенний день наполнен светом…» Осенний день наполнен светом И грустной музыкой листвы. И распрощавшееся лето Сжигает за собой мосты. В лесу пустынно и печально. На юг умчался птичий гам. И в тишине исповедальной Притих березовый орган. 2000 «Лермонтов безмерно рисковал…» Лермонтов безмерно рисковал, Вызывая недругов к барьеру. И когда не принимал похвал, И не ставил в грош свою карьеру. Рисковал над начатым листом, Чтоб душой с другими поделиться. Но особый риск таился в том, Что в себе хранили те страницы. Рисковал, когда являлся в свет, Потому что был остер в беседах. Не красавец, но лихой корнет, Поразивший смертью напоследок. 2000 Памяти Булата Окуджавы Окончена великая страда, И жизнь скатилась, как вода со склона. Какого это стоило труда — Не удостоить королей поклона. Какого это стоило труда — Вместить весь мир в свое больное сердце. Разлука начала считать года… И я хочу в минувшее всмотреться. Твоя охота к перемене мест Перемешала за окном пейзажи. И твой последний роковой отъезд Ни у кого в душе еще не зажил. Прости, Булат, мы остаемся жить, Приписаны к Арбатскому предместью. Чтоб без тебя – тобою дорожить, Как дорожил ты совестью и честью. 2000 «Пока мои дочери молоды…» Пока мои дочери молоды, Я буду держаться в седле. А все там досужие доводы О годах… – Оставьте себе. Пока мои внуки готовятся Подняться на собственный старт, Я мудр буду, словно пословица, И весел, как детский азарт. И пусть им потом передастся И опыт мой, и ремесло… А мне за терпенье воздастся, Когда они вскочат в седло. 2000 «Дарю свои книги знакомым…» Дарю свои книги знакомым — Властителям судеб и снобам, Которым всегда не до книг. Поэтому черт с ней, с обидой, Когда полистав их для вида, Они забывают о них. Забросят на книжную полку, Как в стог золотую иголку, Где имя окутает тьма. А я буду думать при этом, Что стал их любимым поэтом, Поскольку наивен весьма. Когда же мы встретимся снова, Сыграю уставшего сноба, И тем их сражу наповал. Но книг раздавать я не буду. Плесну коньяку им в посуду. Не слушая шумных похвал. 2003 «Была ты женщиной без имени…» Была ты женщиной без имени. В твоей загадочной стране — Меж днями алыми и синими Однажды ты явилась мне. Я ни о чем тебя не спрашивал. Смотрел, надеялся и ждал. Как будто жизнь твою вчерашнюю По синим отблескам читал. Ты улыбнулась мне доверчиво И, не спеша, ушла в закат. И от несбывшегося вечера Остался только влажный взгляд. 2000 |
