«Сандаловый профиль Плисецкой…» Сандаловый профиль Плисецкой Взошел над земной суетой, Над чьей-то безликостью светской, Над хитростью и добротой. Осенняя лебедь в полете. Чем выше – тем ярче видна. – Ну как вы внизу там живете? Какие у вас времена? Вы Музыкой зачаты, Майя, Серебряная струна. Бессмертие – как это мало, Когда ему жизнь отдана! Во власти трагических судеб Вы веку верны своему. А гения время не судит — Оно только служит ему. Великая пантомима — Ни бросить, ни подарить. Но всё на Земле повторимо, Лишь небо нельзя повторить. Сандаловый профиль Плисецкой Над временем – как небеса. В доверчивости полудетской Омытые грустью глаза… Из зала я, как из колодца, Смотрю в эту вечную синь. – Ну как наверху Вам живется? — Я Лебедя тихо спросил. 1982 «Среди печали и утех…» Среди печали и утех, Наверно, что-то я не видел. Прошу прощения у тех, Кого нечаянно обидел. Когда бы это ни случилось — Вчера лишь иль давным-давно, Ушла обида иль забылась, — Прошу прощенья всё равно… Прошу прощенья у любви — Наедине, не при народе, — Что уходил в стихи свои, Как в одиночество уходят. И у наставников своих Прошу прощенья запоздало, Что вспоминал не часто их, Затосковал, когда не стало. А вот у ненависти я Просить прощения не стану За то, что молодость моя Ей доброту предпочитала. Не удивляйтесь, что сейчас, Когда судьба мне время дарит, Прошу прощения у вас. Но знаю я: последний час Обычно не предупреждает… 1983 Сыновья Наивные акселераты, Смешные наши малыши! Они, наверно, втайне рады, Что батек в росте обошли. Мы были в их года пожиже — Война, разруха, недород. Тогда нам впору было б выжить От тех харчей, от тех невзгод. Смотрю на сына – и пугаюсь: Что ждет их в этом мире гроз? Он так доверчив, словно аист, Что нам с тобой его принес. 1983 «Друг познаётся в удаче…»
Друг познаётся в удаче Так же, порой, как в беде, — Если он душу не прячет, Чувства не держит в узде. Друг познаётся в удаче. Если удача твоя Друга не радует – значит, Друг твой лукав, как змея. Или же горькая зависть Разум затмила его, И, на успех твой позарясь, Он не простит ничего. Он не простит… Но иначе Скажет об этом тебе. Друг познаётся в удаче Больше порой, чем в беде. 1982 Давнее сновидение Снова мы расстаемся с тобою. За окном опускается ночь — Со слезами, с надеждой и болью, С невозможностью чем-то помочь. Нам в разлуке не будет покоя. Как же слезы твои солоны! Слишком коротко счастье людское, Слишком редки прекрасные сны. Посреди самолетного грома Я впервые подумал о том, Что Земля потому так огромна, Что в разлуке на ней мы живем. 1983 Баллада о любви – Я жить без тебя не могу. Я с первого дня это понял… Как будто на полном скаку Коня вдруг над пропастью поднял. – И я без тебя не могу. Я столько ждала! И устала. Как будто на белом снегу Гроза мою душу застала… Сошлись, разминулись пути. Но он ей звонил отовсюду. И тихо просил: «Не грусти». И тихое слышалось: «Буду». Однажды на полном скаку С коня он сорвался на съемках… – Я жить без тебя не могу, — Она ему шепчет в потемках. Он бредил… Но сила любви Вновь к жизни его возвращала. И смерть уступила: «Живи!», И всё начиналось сначала. – Я жить без тебя не могу… — Он ей улыбался устало. – А помнишь, на белом снегу Гроза тебя как-то застала? Прилипли снежинки к виску. И капли грозы на ресницах… Я жить без тебя не смогу. И, значит, ничто не случится. 1982 Прости, солдат Среди сотен писем это письмо, словно фронтовой треугольник, обожгло материнской болью. «Нам с отцом вырвали заживо сердце, – писала мне из украинского села Брянка Мария Николаевна Селиванова. – Наш сын Володя погиб в Афганистане. Его похоронили в ста пятидесяти метрах от нашего дома на старом кладбище. Очень тяжко хоронить детей в таком возрасте. Пусть никому не придется испытать эту муку… Я Вас попрошу, если Вас не затруднит моя просьба, – напишите стихи за моего сына Володю и пришлите мне. Простите, может, что не так написала, но ведь это Ваша песня «Алексей, Алешенька, сынок…» Поэтому и обращаюсь к Вам с материнской просьбой…» |
