Убитых партизан было двадцать два человека – такую цифру назвал Черняку командир партизан Батюк, когда бой был окончен и оба стояли возле окопа, где лежал эсэсовец. Им предстояло обсудить, что делать дальше.

– Пленные есть? – спросил капитан. В его голове созрел план, который мог сработать только при определенных условиях. Все зависело от того, какой ответ даст Батюк.

– Пять человек. Это целые, но есть еще раненые.

– А у нас сколько ранено?

– Десять. Из них четверо – тяжело.

Подбежал запыхавшийся Журбин. Лицо его было покрыто частицами земли, маскхалат в некоторых местах был порван.

– Цел, старшина!..

– А что мне будет, командир!.. Настрелялся вдоволь!.. Да и в рукопашной с одним немцем пришлось повозиться. Маскхалат вот только, сволочь, мне испортил…

– А где Колодин? Живой?..

– Жив… Позвать?

– Не надо пока… Потери в нашей группе есть?

– Три человека, командир: Воронов, Стельнов и Минько. Двое ранены – Николаев и Грищук.

– Из немцев кто-нибудь ушел?..

Батюк отрицательно покачал головой.

– Ринулись было три солдата по полю, но наши догнали и прикончили.

– Это точно?

– Точнее некуда… – утвердительно ответил Батюк. – Я лично проверил.

Черняк бросил на него одобрительный взгляд:

– Тогда определимся так. Ты забираешь тела погибших, наших раненых и быстро уходишь со своими бойцами к себе на базу… По-моему, два грузовика не пострадали при нападении. Вот бери их и уезжай… Бросишь потом где-нибудь в лесу… И погибших похоронишь.

– А с пленными немцами что делать?

– Оставишь их мне. Я сам с ними разберусь… Давай не тяни время, уезжай. Дальше наши дела…

Батюк понимающе кивнул. Свое дело он сделал. Видимо, у Лесовика была своя часть задания, в которую он никого не хотел посвящать. Это было логично.

– Да… погоди. Пленных немцев передашь Колодину… – добавил Черняк. Потом, повернувшись к старшине, сказал: – Раненых фашистов брать нам некуда. Поэтому придется их ликвидировать… Все понятно, старшина?..

– Понял, командир. Все яснее ясного…

– И проверь, чтобы никого из них немецкие доктора потом с того света не вытащили. Нам свидетели ни к чему.

– Конечно… Тех пятерых, кто уцелел, тоже… того?..

– Ни в коем случае. Ты занимайся ранеными, а их пусть приведет сюда Колодин. Да по-быстрому…

Когда Батюк и старшина ушли, капитан спрыгнул в окоп, наклонился над Золенбергом и принялся легонько бить его по щекам, стремясь привести эсэсовца в чувство. Так продолжалось с минуту, потом группенфюрер с трудом открыл глаза, посмотрел затуманенным взглядом на Черняка. Капитан видел: смотрел эсэсовец пристально, вспоминая события, которые привели его в этот окоп, а потом заставили потерять сознание. Вскоре по расширившимся от удивления зрачкам глаз Черняк понял, что группенфюрер все вспомнил.

– Вы… Вы!.. – попытался он было дернуться, но капитан придавил его коленом к земле. Направив на Золенберга пистолет, Черняк спокойным, но в то же время твердым голосом сказал:

– Если вам дорога жизнь, группенфюрер, то лежите тихо и не дергайтесь!.. У меня есть приказ не оставлять вас в живых!.. Так что раздумывать я не буду!..

У Золенберга от ярости и удивления вздулись на виске вены, на лбу выступили капельки пота. Нервным голосом, не могущим скрыть охватившее его волнение, он затараторил:

– Я не понимаю!.. Может быть, вы объясните мне, что здесь…

– Понимать здесь нечего… – прервал его Черняк. – Просто вы захвачены в плен. Надеюсь, теперь вы не будете задавать глупых и к тому же лишних в этой ситуации вопросов?.. А теперь раздевайтесь.

– Что?.. Что вы сказали?..

– Я сказал – раздевайтесь. И быстро, у нас мало времени.

Черняк ткнул группенфюрера пистолетом в грудь, показывая серьезность своих намерений.

– Ну же, пошевеливайтесь…

Золенберг принялся энергично стягивать с себя одежду и вскоре стоял на дне окопа в одном нижнем белье.

– Все снимайте… – приказал Черняк. – Да не бойтесь, убивать я вас не намерен. По крайней мере – пока… А дальше все будет зависеть от вас, господин группенфюрер…

Черняк блефовал. У него был приказ ликвидировать Золенберга, и приказ этот никто не отменял.

Другое дело, что в сложившейся ситуации он счел нужным повременить с претворением его в жизнь. Обстановка благоприятствовала тому, чтобы повторно запросить у Центра указаний насчет группенфюрера.

Где-то сзади послышались одиночные выстрелы. Капитан обернулся на звук – возле одного из грузовиков старшина Журбин добивал раненых немцев. Партизаны Батюка в это время грузили трупы своих товарищей в кузов машины. Во второй грузовик поднимали раненых, туда же вдоль бортов складывали трофейное оружие. Дым понемногу рассеивался.

Черняк перевел взгляд на шоссе: им везло – дорога была пустынна. Неожиданно слева, сквозь дым и гарь, он заметил какое-то движение. Вскинул было пистолет, но потом опустил: это Колодин вел к нему пятерых пленных немцев. У всех за спиной были связаны руки.

– Вот привел, командир… – подойдя ближе и кивнув в сторону немцев, сказал Колодин. – Все рядовые, ни одного офицера.

Черняк подошел к пленным поближе. Внимательно рассмотрел каждого из них, потом ткнул в одного – того, кто на вид был самым старшим из них, и спросил по-немецки:

– Как звать?

– Рядовой Иоганн Виттберг.

– Сколько вам лет?

– Пятьдесят.

– Снимайте с себя одежду, Виттберг. Переоденетесь в эту. – Он показал на груду белья, которое снял с себя Золенберг. Тот удивленно таращился из окопа на происходящее, ничего не понимая. Колодин, направив на него автомат, лишь слегка усмехнулся. Голый вид человека, за которым они так долго охотились, вызывал у него презрение.

Виттберга не нужно было подгонять: через минуту он уже стоял перед Черняком навытяжку в гражданском костюме Золенберга. Свою форму он, как истинно педантичный немец, аккуратно сложил на земле.

– Веди их всех к легковушке, Колодин. К той, что третья от конца колонны. Я сейчас подойду…

– Ну-ка, господа фашисты, потопали…

Сержант ткнул стволом автомата в сторону шоссе, и пятеро немцев с унылым видом поплелись в указанном направлении.

Дождавшись, когда они отойдут на достаточное расстояние, капитан повернулся к Золенбергу:

– Теперь ваша очередь, господин группенфюрер. Вы переоденетесь в одежду Виттберга. По-моему, она будет вам в самый раз. Я как раз выбрал человека одинакового с вами размера. Потом мы с вами прогуляемся по лесу.

Черняк взял с земли форму рядового и бросил ее в окоп. Золенберг, нехотя одеваясь, зло бросил:

– Что вы собираетесь делать дальше?

– С вами?.. Я же уже сказал, что пока ничего…

– А с ними?

– Вы имеете в виду пленных?.. Идет война, группенфюрер. И вы, как никто другой, знаете ее законы. Все они солдаты, к тому же на эту землю их никто не приглашал, не правда ли?.. – Черняк дождался, когда эсэсовец оденется, а затем тоном, не терпящим возражения, приказал: – Вылазьте, Золенберг!..

Группенфюрер выбрался из окопа, потом отряхнул комья земли, прилипшие к одежде. В форме рядового вермахта выглядел он нелепо, сразу же утратив весь свой лоск и представительность.

– Идемте!.. – бросил ему Черняк, махнув пистолетом в сторону шоссе, где находилась разгромленная колонна. Он пропустил Золенберга вперед, а сам зашагал немного позади, держа пистолет наготове.

Когда они подошли ближе, пятерка пленных уже стояла возле легковушки в шеренге. Колодин был рядом, направив на них автомат. Где-то в стороне слышались разговоры бойцов, проверяющих убитых немцев. Возле заднего колеса автомобиля Черняк увидел адъютанта группенфюрера – лейтенанта Зиппа. Тот лежал на спине и смотрел мертвыми глазами в синеву неба. Одна пуля попала ему в голову, другая – в грудь.

Где-то впереди послышались звуки заведенных двигателей – партизаны, погрузив погибших и раненых, собирались уезжать. Батюк махнул капитану рукой, давая понять, что он отправляется в путь.