Место для засады было малоподходящим – Черняк это понял, едва Седаков привел его на опушку леса, от которого до ленты шоссе было метров двести. Пространство между лесом и дорогой занимало ровное поле с небольшой травой, укрыться в которой было невозможно. Кивнув головой в сторону дороги, Седаков произнес:

– В этом месте самое маленькое расстояние между лесом и шоссе, командир. В других местах расстояние больше.

Черняк еще раз пробежал глазами раскинувшуюся перед ним местность. Если устроить засаду здесь, то потери будут большими. За то время, пока нападающие будут преодолевать расстояние от леса до шоссе, немцы успеют занять оборону и открыть по партизанам шквальный огонь. Нет, надеяться на успех операции можно только в том случае, если нападение будет для немцев внезапным. Значит, нужно искать другое место.

Командир партизанского отряда Батюк, сорокалетний грузный мужчина, стоял рядом с капитаном и мысленно прокручивал в голове ситуацию возможного боя, если организовать засаду в этом месте. Думал он так же, как и Черняк: в этом месте они потеряют много людей, в этом он был уверен точно.

– Что думаешь, Николай? – обратился Черняк к Батюку, который непрерывно вертел в руках самокрутку, дожидаясь момента, когда они отойдут от опушки в глубь леса и можно будет закурить.

– Место неподходящее. Людей только угробим…

– Согласен… Если делать засаду, то явно не здесь…

Батюк утвердительно кивнул, потом добавил:

– К тому же, я уверен в этом, машины с немцами будут ехать по шоссе на огромной скорости. Мы попросту не успеем их остановить, они проскочат мимо. Чтобы уничтожить фашистов, есть только один способ – нужно, чтобы машины остановились. Вот только как их остановить?..

– Да, ты прав… Нужно, чтобы немцы задержались. Я знаю, как это сделать.

– Знаешь?! Так о чем тогда разговор!..

– Не спеши, нужно все хорошо просчитать… Есть одна задумка, но тут важно выбрать точное место засады. Это явно не подойдет, – махнул рукой Черняк в сторону местности, которую они только что оглядывали, – слишком рискованно…

Седаков задумчиво посмотрел на капитана, поправил за плечом автомат, потом с загадкой в голосе проговорил:

– Есть у меня на примете одно место, командир, но…

– Говори, Иван, не тяни… – поторопил его капитан. Седаков, как никто другой, досконально знал местность.

– Только там от дороги до леса далековато, метров триста, а то и четыреста… Но машины будут двигаться с меньшей скоростью, чем по шоссе.

– И где это место? – капитан заинтересованно посмотрел на своего бойца.

– Там, где дорога на Сухибор сворачивает с шоссе на грунтовку.

Черняк быстро достал карту, развернул ее.

– Так, давайте посмотрим… – Он принялся водить пальцем по бумаге. – Ну да, далековато до опушки леса…

– Зато немцы съедут с асфальта, а значит, поедут на малой скорости… – сказал Батюк. – То, что нам и нужно…

Черняк оторвался от карты, взглянув на Седакова, спросил:

– Что там за лес? Глухой или редколесье?

– В основном сосны.

– Не слишком хорошо… Сосновый лес в глубину далеко просматривается – труднее будет укрыться, если немцы начнут местность в бинокль осматривать, прежде чем с шоссе свернут.

– Придется рискнуть, – заметил Батюк. – Усилим маскировку, объясним ситуацию бойцам…

Капитан понимал, что партизан прав. Времени на раздумья у них уже не было. Золенберг мог выехать со своей «командой смерти» в деревню уже сегодня. Возможно, уже был там.

– Нужно осмотреть это место. Там и решим, как действовать.

– Ты говорил о какой-то задумке?.. – осторожно спросил Батюк.

Черняк от ответа уклонился:

– Свой план изложу на месте засады. Собирай своих бойцов, и пошли.

День выдался жарким. Во время, пока партизаны Батюка и бойцы капитана бесшумно шли по лесу, направляясь до того места, где с шоссе на Сухибор сворачивала грунтовая дорога, спасало то, что солнце скрывали верхушки деревьев. Шли молча, вдыхая запахи леса и думая о том, что, возможно, завтра встретить новый день уже не получится. Было понятно, что кто-то все равно погибнет. Каждый думал, что этим «кто-то» будет не он, но всякий раз назойливая мысль возвращалась обратно.

Примерно через час ходьбы Седаков, шедший впереди и выполнявший роль проводника, остановился и поднял руку вверх, давая знак остановиться.

– Пришли, командир… – сказал он капитану, подошедшему вместе с Батюком. – Видишь, в просветах впереди поле – за ним шоссе и грунтовка…

Черняк поднес бинокль к глазам – действительно, впереди лежало шоссе, и был виден поворот на грунтовую дорогу, ведущую в Сухибор. В бинокль стал смотреть и Батюк. Бойцы, получив приказ отдыхать, усталые и немного измотанные, расположились кто где. Одни повалились на землю, другие привалились спинами к стволам деревьев. Несколько человек Батюк отправил в охранение.

Минуту спустя капитан, не отнимая бинокль от глаз, спросил Седакова:

– Судя по карте, от этого поворота до села расстояние где-то с километр?..

– Примерно так… К тому же грунтовка до деревни идет только полем…

– Вижу… – досадно протянул Черняк. Потом, опустив бинокль, обратился к Батюку: – Сколько у тебя, Николай, бойцов в отряде?

– Шестьдесят человек.

Капитан задумчиво прикинул:

– Шестьдесят… плюс моих десять. Семьдесят против ста – ста двадцати?.. Не самый лучший расклад…

– Так что ты задумал? – Батюк внимательно посмотрел на капитана. – По крайней мере на первых порах, считаю, нужно послать разведчиков в деревню – вдруг немцы нас опередили и уже успели там побывать?

– Это само собой… – согласился Черняк. – Пусть сходят… Пока они не разведают ситуацию, говорить о своем плане я смысла не вижу…

Посланные Батюком разведчики вернулись через час. По их сведениям, немцы в Сухибор еще не приезжали. В само село разведчики не рискнули зайти, но понаблюдали за жителями – те занимались своими привычными, обыденными делами.

– Значит, успели… – удовлетворенно произнес капитан, выслушав посланных на разведку партизан. Мысль о том, что немцы могли опередить их, ему самому уже давно не давала покоя, все время сидела в голове занозой. Теперь же можно было вздохнуть спокойнее.

– Отойдем-ка в сторону… – сказал Черняк, кивнув головой в сторону Батюка и старшины Журбина. – Обмозговать кое-что нужно.

Втроем они расположились возле куста можжевельника, росшего в стороне от того места, где отдыхали бойцы. До этого капитан приказал старшине внимательно осмотреть в бинокль местность, где дорога сворачивала с шоссе на грунтовку. Журбин приказ командира выполнил и теперь ждал объяснений, как, впрочем, и Батюк, начавший уже тяготиться тем, что Черняк не посвящал его в задуманный план операции.

– Ты прав, Николай, когда говорил о том, что немцы по шоссе будут ехать на большой скорости, – произнес капитан, смотря на Батюка. – Шанс у нас есть только в том случае, если немцы остановятся… Поэтому нужно затормозить грузовики.

– Каким образом? – спросил Батюк. – Что ты задумал?

– План таков: на месте развилки, на обочине шоссе, мы заложим взрывчатку, с взрывателем соединим ее проводом. Как только на шоссе появятся машины с немцами, два наших бойца быстро устанавливают на месте развилки портрет Геринга, немцы, подъехав ближе, остановятся – портрет-то карикатурный, а Золенберг не допустит, чтобы его шефа видели в таком виде. Это ведь будет считаться плевком в его сторону – все ведь знают, что он человек Геринга. Поэтому группенфюрер прикажет убрать портрет с дороги. В этот момент мы взрываем снаряды и тол, а потом, пока немцы не пришли в себя, несколько бойцов, укрытые в окопах неподалеку от развилки, открывают по ним огонь из пулеметов. В это же время, сразу после взрыва, остальные бойцы бегом преодолевают пространство между лесом и шоссе и с ходу вступают в бой.

Батюк нахмурился – видимо, план капитана виделся ему слишком авантюрным.