Сняв с шеи бинокль, он протянул его Седакову.

– Действуй, как договорились. Если что – бегом к командиру. Даже если я нарвусь на засаду…

– Может, немного подождать? – предложил Седаков. – С железной дороги насыпь просматривается очень далеко. Вдруг кто увидит?

– Нет, к указателю нужно идти прямо сейчас. Пришло время проверить – поступила ли для нас информация.

Поднявшись с земли и держа автомат наготове, Колодин, слегка пригнувшись, двинулся к указателю двадцать третьего километра, стоявшему возле железнодорожной насыпи.

Говорить Седакову о том, что он видел в бинокль, как какой-то парень бросил с паровоза смятую бумагу, он не стал. Мало ли что может случиться с ними на обратном пути? Не дай бог в плен попадут – зачем давать немцам шанс установить этого парнишку-железнодорожника, а через него выявить и других подпольщиков? Нет, в себе-то Колодин был уверен, а вот как поведет себя Седаков, попади он к немцам, – одному богу известно. Тогда зачем рисковать?

Непрерывно вертясь по сторонам, опасаясь засады, Колодин быстро добрался до столба-указателя. В метре от него на земле лежала смятая пачка из-под папирос. Колодин осмотрелся – пока все было тихо. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь пением окончательно проснувшихся пернатых обитателей леса.

Он быстро поднял с земли смятую бумагу, затолкал ее за пазуху, а потом рванул к лесу. У ближайшего куста ольховника остановился, перевел дыхание. Нужно было проверить – есть ли в обнаруженном «почтовом ящике» информация, которую так ждал от подпольщиков Черняк. Хотя вероятность того, что у определенного столба лежала смятая папиросная пачка, которая была выброшена кем-то случайно, была ничтожно мала, Колодин все же привык проверять то, в чем он не был до конца уверен.

Полминуты у него ушло на то, чтобы убедиться в том, что он нашел именно тот предмет, который искал. Внутри папиросной пачки была записка. По-русски в ней было написано следующее: «В четверг он будет в деревне Сивичи».

Колодин про себя выругался – четверг был сегодня.

В схроне было темно, и им вдвоем пришлось выбраться наружу. Солнце уже поднялось над деревьями, с листвы исчезли последние капли росы.

Подойдя к находящейся неподалеку от входа в схрон поваленной ветром сосне, Черняк достал карту, разостлал ее на стволе дерева, махнул рукой в сторону Седакова, приглашая того подойти ближе.

– Ты знаешь, Иван, здешний лес как свои пять пальцев. Как думаешь, где нам лучше устроить засаду?

Не прошло и получаса, как вернувшиеся с задания разведчики принесли Черняку обнаруженную в папиросной пачке записку. Информация, которая в ней содержалась, не давала шанса на тщательную подготовку операции.

Седаков какое-то время молча всматривался в обозначения карты, затем ответил:

– Шоссе от Белостока до деревни Сивичи идет больше перелесками и только в одном месте, практически возле самого села, примыкает вплотную к пуще. Получается, что только в этом месте можно подстеречь фашистов, командир. Больше негде… – Помолчав немного, Иван добавил: – Правда, гарнизон села рядом, помощь фашистам может подойти очень быстро.

– Согласен, но такой шанс нам упускать нельзя. Другого такого может больше не представиться. Меня смущает одно – как-то быстро все складывается… Ну да ладно…

Седаков внимательно наблюдал за своим командиром, который задумчиво водил пальцем по карте.

– Будем исходить из того, что фашисты не ждут засады, – продолжил Черняк, убеждая больше самого себя. – Судя по карте, от нашего схрона до деревни около семнадцати километров. Ну что ж, созывай ребят, будем выдвигаться.

Через минуту из подземного бункера выбрались все десять бойцов группы, которой командовал капитан. Одетые в маскхалаты, хорошо вооруженные, они представляли собой грозную силу. Все кадровые военные, прошедшие специальную подготовку, бойцы были заброшены в тыл противника для диверсий и лесной войны.

Построенные в ряд, они внимательно слушали своего командира, который ставил перед ними боевую задачу:

– Сегодня нам предстоит устроить засаду на немецкий кортеж. Наша задача – уничтожить в нем всех фашистов, вне зависимости от чинов. Все документы, что будут обнаружены, забрать с собой, ничего не оставляя. До точки – семнадцать километров. Выдвигаемся немедля…

К деревне Сивичи они подошли через полтора часа. Действительно, как и говорил Седаков, подлесок сменялся густым лесом практически возле самого села, так что выбор места засады был невелик. Тем не менее, оценив обстановку, капитан определил своих бойцов по конкретным точкам, разделив группу на две части. Одна скрылась на границе леса и подлеска, а основная часть бойцов сосредоточилась на обочине шоссе возле самой деревни. Расчет капитана здесь был прост: первая группа, затаившаяся в ста метрах от второй, пропускает кортеж, и в том случае, если немцы, нарвавшись на огонь, попытаются повернуть обратно, они перекроют им дорогу назад, не дав вырваться. К тому же было неизвестно – откуда поедет Золенберг? А если он уже находился в Сивичах? Тогда его кортеж пропустит основная группа, а первыми огонь откроют те бойцы, что затаились в подлеске. Их было шесть человек – вполне достаточно, чтобы в течение минуты удерживать под огнем кортеж, пока остальные бойцы из основной группы не подойдут к ним на помощь, одновременно перекрывая немцам дорогу обратно в Сивичи.

Старшина Журбин, посланный в деревню разведать обстановку, вернулся довольно быстро.

– Докладываю ситуацию, командир. В селе только маленький гарнизон, состоящий из нескольких полицаев, да еще два человека из службы безопасности.

– Как определил? – спросил Черняк, расположившийся под толстой сосной.

– По черным мундирам… Гестаповцы… Видно, что суетятся. Двор перед сельской комендатурой подметают. Значит, не приехал еще группенфюрер.

– Тебе не кажется, что для встречи такого чина, как Золенберг, двух сотрудников службы безопасности маловато?

– Креститься не буду, но – кажется. – Журбин присел возле дерева, поправил заткнутые за пояс гранаты. – Может, «языка» из деревни взять? Вмиг расколем…

– Не пори горячки, старшина. Вряд ли эти местные вояки что-то знают. Думаю, никто их в планы не посвящал… слишком мелкие сошки. Да к тому же, захватив «языка», мы спугнем немцев… У них есть связь с Белостоком – сообщат о пропаже, и что тогда – поминай как звали этого Золенберга!.. Где его потом искать?.. Нет, будем действовать по ситуации. Будь что будет – а выводы потом делать станем.

Старшина промолчал, зная, что решение капитаном уже принято и предлагать что-то иное уже бессмысленно.

– Давай, – продолжил Черняк, – бери пятерых бойцов и двигай на ту сторону шоссе – будешь напротив меня. Одного человека отправь присматривать за деревней. Его задача проста: если полицаи попытаются прийти на помощь – сдержать их до того момента, пока мы до конца не разделаемся с кортежем… Колодина я отправил командовать группой, что затаилась в перелеске. Как только я брошу гранату под переднюю машину – это сигнал для всех открыть огонь. Ни одна гадина не должна уйти, старшина, ни одна!..

– Сделаем, командир!.. – улыбнулся Журбин. – Не впервой…

Пригнувшись, старшина с пятью бойцами быстро перебежали дорогу и затаились в кустах на обочине – прямо напротив группы, которой остался командовать Черняк.

Тот в это время отдавал команды своим бойцам:

– Никому не курить и не разговаривать – деревня близко. А ты, – повернулся он к молодому парню, примкнувшему к группе месяц назад после побега из лагеря для военнопленных, – возьми мой бинокль и полезай на дерево. Будешь наблюдать за шоссе. Если со стороны Белостока появятся машины, покачай веткой, потом слезай и пулей сюда, понял?

– Так точно!..

– Вот и ладно. – Черняк отдал парню бинокль, и тот через секунду юркнул в заросли орешника.

Выбранное для наблюдения дерево находилось метрах в пятидесяти от затаившейся в засаде группы капитана – на той же стороне шоссе. Черняк видел, как качались ветки дерева, когда парень забирался наверх, потом все стихло – наблюдатель был на месте. Капитан мысленно его похвалил: в ветвях дерева он был невидим – замаскировался парень отлично. Теперь лишь бы вовремя просигнализировал – нужно ведь еще было предупредить и группу Колодина, засевшую в перелеске.