— Вам знаком шофер по имени Донни?

— Нет, у меня своя машина.

— Вот из-за нее-то мы здесь. Эдди, если вы не скажете, что делали в Чолк-Фарм, мне придется продолжить допрос в отделении. Нам известно, что ваша машина была припаркована там позапрошлой ночью. Нам также известно, что вас видели там еще дважды.

— Вот дерьмо!

— Вы можете оказаться в дерьме по уши, если не скажете правды. Мне нужно лишь знать, были вы там или нет, когда приехали и когда уехали и можете ли вы описать человека, продавшего вам наркотик. Вы ведь за этим ездили, правда?

— Мамаша меня убьет, как вернется. Она только что ушла играть в бинго.

— Сядьте, Эдди. Давайте все быстро закончим, и, возможно, мы уедем до ее возвращения. Я пока не собираюсь заводить на вас дело из-за того, что вы покупали или принимали наркотики, но могу и завести, если откажетесь сотрудничать.

Анна совершенно вымоталась: было так утомительно весь вечер повторять одно и то же. Она не думала, что Эдди окажется полезнее, чем двое предыдущих, — но тут он заговорил:

— Ладно, признаю, ездил я туда.

— В какое время?

— Поздновато, у меня был второй круг в диско.

— Когда приблизительно?

— Ну, может, в половине третьего — в три.

Анна молча делала записи. Почти в это время миссис Вебстер слышала выстрелы.

— Расскажите подробно, что произошло, Эдди.

— А мне что, адвокат не положен?

— Нет, если вы не соучастник убийства.

— Ну, значит, подъезжаю, а там полно ребят, и я даю одному фунт, чтоб покараулил машину, а он меня послал за это, ясно? А мне боязно оставить тачку и идти наверх, ну, я ему сказал пару ласковых. Я вроде как решил не рисковать — темнотища там была, фонари почти все раздолбаны, ну и еще…

Анна перестала писать и насторожилась.

— Ну, не знаю, не то что-то было. Я там, правда, и раньше бывал, пару месяцев до того и еще разок раньше. А тут все лица незнакомые. Ну, в общем, против шерсти. — Эдди свернул сигарету и глубоко затянулся. — Раньше-то я там кое-кого знал, ясно? И все было путем: идешь себе на третий этаж, и они с тобой, подходишь к двери. Там всегда стоял какой-нибудь придурок. Он тебя спросит, чего тебе, потом пойдет внутрь и вынесет дури, а ты заплатишь. И все дела, ясно? Понимаете, о чем я?

— Да, — ответила Анна.

— Но в тот раз все было не так, будто все были новенькие. Ну, я иду к машине, чтобы дверцу открыть и сесть. Понимаете?

— Да.

— И тут меня чуть не сшибает здоровый «мицубиси» с черными стеклами. Стой я чуть подальше, он бы меня в лепешку размазал, ну, я и обозлился, потому что сначала ехал всю дорогу зря, а потом еще этот парень меня чуть не сшиб…

— Вы видели шофера?

— Ну да, он же встал прямо передо мной, и я ему кое-что высказал, и тут он на меня накинулся, прямо ужас. Пошел ты, говорит… Он, значит, меня едва не убил, и он же меня посылает!

У Анны екнуло сердце.

— Что было потом?

— Ну, я бы ему показал, но он был здоровей меня, и я не хотел нарываться, так что развернулся и уехал.

Анна открыла портфель и достала фотографию Фрэнка Брендона.

— Этот?

Эдди склонился вперед, взял фотографию, разглядывал ее несколько минут, потом кивнул:

— Точно, он самый. Я ж говорю, здоровый бык.

— А пассажир? Был кто-нибудь еще в «мицубиси»?

— Да был, только я его не рассмотрел как следует. Он как раз выходил, а тут я и проехал.

— Закройте, пожалуйста, глаза и постарайтесь вспомнить его.

— Кого?

— Пассажира. Человека в «мицубиси». Вы сказали, что он выходил из машины, когда вы проезжали.

— А, ну да. В общем, я ж говорю, не рассмотрел его толком. Я же мимо ехал, а он вроде как наклонился, чтобы вылезти из джипа, да и темно было, я ж говорю.

— Разве вы не включили фары?

— В том-то месте? Да ни за что. Выехал на дорогу, тогда и включил.

Анна с разочарованием закрыла блокнот и поднялась с дивана.

— Что — все? — спросил Эдди. Он тоже казался разочарованным. — Так это того придурка укокошили?

Анна посмотрела на него.

— Ну, того, длинного, пассажира — его отправили на тот свет?

— Откуда вы знаете, что он высокий? Вы же сказали, что он наклонился и выходил из машины.

— Ну да, только я ноги видел — длинные такие; он, значит, и сам немаленького роста.

Анна хотела было еще порасспросить Эдди — но тут в первый раз за все время вмешался Гордон:

— Вы видели его туфли?

Анна удивилась, что Гордон вообще раскрыл рот; Эдди тоже с удивлением уставился на него:

— Точно, это были туфли, надраенные. Не кроссовки — вроде не белые.

Анна добралась до дому после одиннадцати. На ее месте в гараже стояла чужая машина, шикарный спортивный «лотус». Пока она пыталась связаться с вечно отсутствующим начальником охраны, чтобы убрал машину, появился владелец.

— Это мое место, — сказала она.

— Виноват, уже уезжаю — был тут в гостях.

— В следующий раз пользуйтесь, пожалуйста, гостевой парковкой. Там есть свободные места.

— Когда я приехал, все было занято. — У него была ужасно неприятная манера: высокомерная, самоуверенная и вызывающая.

Анна захлопнула дверцу своей машины и сидела в ожидании, пока он развернется. Он включил зажигание — в закрытом пространстве гаража звук мотора был подобен громовым раскатам. Анна повернула зеркало заднего вида, чтобы посмотреть, сколько он провозится с электронной дверью гаража. Он высунулся из окна и нажал кнопки на панели ручного управления. Дверь открылась, и он выехал. Дрожа от негодования, Анна закрыла машину и поднялась в свою квартиру. Вот тебе и надежная охрана, из-за которой она решилась на покупку квартиры.

В ее маленькой передней появились новые коробки вдобавок к тем, что она не успела разобрать вчера. Со вздохом она подумала, что у нее не скоро появится возможность привести все в порядок. Судя по тому, как шло расследование, в ближайшем будущем выходных им не светит.

Поужинала она к часу ночи. Вода в душе опять оказалась ледяной, а на двери была приколота записка: «Поломка бойлера». Лучше не бывает, подумала она и принялась составлять список жалоб для неуловимого начальника охраны мистера Берка. Будильник она поставила на половину седьмого, чтобы до отъезда на службу успеть с ним повидаться.

Неожиданно наступило утро — Анна как будто вовсе не спала. Она трижды звонила Берку, каждый раз оставляя срочное сообщение на автоответчике. На четвертый раз Берк пролаял в трубку:

— Да!

— Мистер Берк, это Анна Тревис. Не могли бы вы подняться ко мне в квартиру? Мне нужно с вами поговорить.

— Еще только семь утра!

— Знаю, но я весь день работаю, возвращаюсь очень поздно и была бы вам весьма признательна, если бы вы сейчас поднялись ко мне.

— Я работаю с восьми.

Анна сделала глубокий вдох:

— Мистер Берк, если вам не хочется потерять работу и жилье, которое, насколько я понимаю, компания предоставила вам в соответствии с контрактом, вам бы лучше удовлетворить мою просьбу и прийти.

В наступившей паузе Анна слышала, как он фыркает, пытаясь не сорваться.

— Через десять минут.

— Благодарю вас. — И она положила трубку.

Прежде Анне не приходилось иметь дело с подобными Берку вне работы. Ее прежняя квартира обслуживалась очень хорошо, а пока был жив отец, всеми бытовыми вопросами занимался он. Даже когда Ленгтон переселился к ней, он иногда кое-что чинил. Теперь ей не к кому было обратиться за помощью. Как это ей удалось прожить столько лет и не обзавестись надежными друзьями?

Анна вспомнила, как они жили с Ленгтоном. Разрыв дался ей нелегко. И еще ей вспомнилось то, что она случайно услышала у кабинета Каннингам. Из-за чего же она так раскисла? Никак не может забыть Ленгтона? Или того, что узнала о нем, когда они в последний раз работали вместе? Ленгтон тогда наизнанку вывернулся, лишь бы тот, кто напал на него, не дожил до суда. Тот, конечно, был редкостной мразью, но это дела не меняет.