— Джулия велела; сказала, что среди них есть очень ценные.

Анна сделала запись в блокноте, потом улыбнулась Гонор:

— Спасибо. Значит, вы все-таки были в неплохих отношениях с сестрой, хотя поначалу и утверждали обратное?

— Сестра есть сестра.

Анна достала из папки сделанные в морге фотографии изуродованного тела Джулии и подтолкнула их к Гонор:

— У ее «мерседеса» перерезали тормоза. Она неслась со скоростью под сто пятьдесят километров в час, когда машину развернуло и вынесло через две полосы прямо навстречу грузовику. Как видите, ей оторвало голову.

Гонор отвернулась.

Анна положила на стол фотографии стоящей на якоре в порту Челси яхты с двумя детьми на борту. Она непринужденным тоном рассказала, что о детях хорошо заботятся, что до Челси яхта стояла в порту Брайтона, показала фотографии арендованного дома в Хоуве. По ходу рассказа она почувствовала, что Гонор не подозревала о существовании этого плавучего дворца.

— Вы бывали на яхте или в доме, Гонор?

— Нет.

— Значит, вы ничего не знали ни об образе жизни Фицпатрика, ни о том, что он собирается вывезти детей из страны? Между прочим, Джулия в ночь гибели, по нашему убеждению, направлялась именно в порт.

Гонор, нахмурившись, рассматривала фотографии. Уэбб спросил, какое отношение эти новые снимки имеют к обвинению, предъявляемому его клиентке. Вопрос остался без ответа.

— Джулия ехала к Фицпатрику; с собой у нее было довольно много драгоценностей, а остальные ценности мы нашли на яхте.

Гонор еще раз озадаченно покачала головой.

— После того как Джулия попыталась отобрать у Фицпатрика деньги, они, похоже, пришли к какому-то дружественному соглашению. Как мы знаем, Джулия была необыкновенно красивая женщина, и он, вероятно, все еще не хотел ее терять. Ее-то он не заставлял прятать запрещенные законом наркотики, правда, Гонор? Это делали вы. А вы знали, что он даже был на ее так называемой свадьбе? Мы полагаем, он сам и устроил этот брак, чтобы получить еще один канал для движения денег.

— Нет, неправда.

— О свадьбе мы это уже говорили, Гонор. По вашим словам, вы даже не подозревали о том, что она вышла замуж за Фрэнка Брендона; вы сказали, что он — герой не ее романа! Они оба вас использовали, разве не ясно?

Каждый раз, когда Гонор почти готова была заговорить, она резко откидывалась на спинку стула. Теперь она сидела, напряженно сгорбившись над столом.

Анна действовала на ощупь, пытаясь вызвать доверие Гонор. Она не сомневалась, что выбрала верную тактику, хотя и не знала, каким будет следующий шаг.

Включившись в игру Анны, Ленгтон принялся покачиваться на стуле.

— Он лгал вам, Гонор, чтобы вы его покрывали, и это омерзительно. Чему вы поверили? Что замените ему Джулию? Что теперь ваша очередь жить в роскоши? Сохраните хоть какое-нибудь уважение к себе и скажите, где он может быть. На суде вам это поможет.

Гонор расплакалась, закрыв лицо руками. Косы расплелись, и волосы рассыпались по плечам. Анна увидела широкую седую полосу вдоль пробора; теперь Гонор со своим стилем «под хиппи» выглядела старомодной и неряшливой. Они дали ей коробку бумажных носовых платков и позволили выплакаться. И терпеливо ждали, пока она сморкалась и вытирала глаза: вот-вот откроется истина.

Через два часа Гонор увели назад в камеру, а Анна и Ленгтон начали просматривать ее показания — целых десять страниц в записи.

Еще несколько кусочков головоломки заняли свои места, но все равно зияла огромная брешь: где Александр Фицпатрик? Гонор сказала, что не знает, где он прячется, и ждет, когда он сам свяжется с ней. По ее словам, после долгого перерыва Фицпатрик вновь появился в Оксфордшире более двух лет назад. Он неожиданно явился на ферму, но жил в коттедже своей матери. Объяснил, что из-за неудачных вложений потерял значительную часть своего состояния. Сказал, что собирается вернуться к работе; ни Гонор, ни Дамиен не спросили, что это за работа. Через несколько дней он улетел назад в Штаты, но каждый раз, возвращаясь, встречался с Гонор. Она действительно поехала с ним в дом в Сент-Джонс-Вуде и жила там более или менее постоянно несколько месяцев. Она тогда совершенно потеряла голову, но боялась, как бы это не дошло до Джулии.

Джулия каким-то образом узнала о романе Фицпатрика и некоторое время гадала — с кем, а выяснив, что с ее сестрой, приехала в Оксфорд и выложила все Дамиену. Но тому было плевать: Гонор объяснила, что у них с Дамиеном свободный брак и Дамиен постоянно заводит интрижки с юными студентками.

Фицпатрик продолжал терять деньги и начал беспокоиться, что не сумеет собрать нужной суммы для запланированного дела. Он связался с двумя чикагскими криминальными воротилами, и они согласились частично финансировать покупку и поставку груза. Однако тут Джулия решила его одурачить и стала переводить его деньги на счета, к которым он не мог получить доступ. Она с ума сходила от ревности и хотела таким образом ему отомстить. Тогда-то он и вытянул из нее четыре миллиона фунтов, чтобы расплатиться с бандитами и доставить груз в Гэтвик. Он уже ожидал прибытия груза, когда все пошло кувырком.

Джулия умирала от страха и наняла Фрэнка Брендона телохранителем; устроил это Фицпатрик. Он использовал Фрэнка, чтобы помочь перевести деньги, и обещал выплатить сумму, которой тому хватит на всю оставшуюся жизнь. Разобравшись с Джулией и пообещав, что они вместе уедут из Англии, Фицпатрик обратился к Гонор и попросил помочь припрятать наркотики. Он все еще был в долгу у гангстеров, но надеялся выкрутиться. Хотел спрятать основную часть груза, оставив себе лишь коробку с образцами, — ее-то и обнаружил Джулиус Д'Антон.

Гонор не могла точно воссоздать последовательность событий. Она знала, что Адриан Саммерс должен привезти ящики; она сама помогла ему спрятать их в гараже. Анна спросила о записке с указанием дороги на ферму, которая все это время не давала ей покоя. Гонор объяснила, что у Дамиена была лекция в Лондоне, там он встретился с Адрианом и рассказал, как добраться до фермы. Еще один кусочек головоломки встал на место. Гонор подчеркнула, что Дамиен ничего не знал, а она до беспамятства влюбилась в Фицпатрика и поверила его обещаниям увезти ее в США и начать там с ней новую жизнь — поэтому и была ради него готова на все. Ящики привезли на ферму и сгрузили в курятник. В этот момент на ферме появились Анна и Гордон; Фицпатрик решил, что полиция напала на его след, перепугался и настоял на том, чтобы ящики перевезли в гараж его матери. Обещал со временем найти более подходящее место.

Гонор подтвердила показания Адриана о том, что Д'Антон сначала появился в коттедже миссис Итвелл и нагнал на всех страху, а потом на «мицубиси» поехал в антикварный магазин, чтобы выкупить и забрать стол. Она никогда не встречалась с Донни Петроццо и не могла объяснить, каким образом он оказался замешанным в деле. Знала только, что в последний раз видела Д'Антона в антикварном магазине. О том, что произошло дальше, Фицпатрику рассказал Адриан Саммерс.

— Не знаю, что именно там случилось, — заявила Гонор, — только Алекс пришел в ярость и утверждал, что Д'Антон что-то у него украл. Я понимала, что речь идет о части груза, но вопросов не задавала. Он не знал, где живет Д'Антон, поэтому очень встревожился и был в самом дурном настроении.

Ленгтон взглянул на Анну. Встревожился? Может, тогда и связался с Донни Петроццо? И дал ему образец, чтобы тот продал его наркоторговцам? Как будто логично, но не проверишь: наверняка установлено лишь то, что двое наркоторговцев согласились заплатить пять тысяч фунтов сразу и еще пять — после получения следующей партии фентанила. Тут Гонор тоже ничего не могла пояснить — она не знала об этой стороне дела, так как все происходило за ее спиной.

Она помнила, как раненый Фицпатрик появился на ферме. Рана оказалась нетяжелой: пуля прошла навылет в области ключицы, но требовался уход. Пока рана заживала, Фицпатрик жил в коттедже у матери; к тому времени за ним уже тянулся хвост из двух убийств — Фрэнка Брендона и Донни Петроццо, но Гонор об этом не подозревала. После убийства Фрэнка все финансовые операции, которые провернул Дэвид Раштон, потеряли смысл, и Фицпатрик навестил его и перевел деньги на другие счета. Гонор никогда не встречала Раштона и не знала, что он тоже убит. Она продолжала утверждать, что безвыездно жила на ферме, пока Фицпатрик разбирался со своими «проблемами».