За этими увлекательными занятиями ее застал герольд королевской службы.

— Эй, ты! — закричал Кристине, разукрашенный разноцветными перьями и значками молодой служака. — Коня возьми!

Пришлось взять.

Герольд отдышался, приложил к губам трубу и затопил двор усадьбы басистым гулом.

— Не шуми так, людей разбудишь, — попыталась урезонить герольда слегка удивленная девушка, но на нее даже не обратили внимания.

Труба пробасила еще раз.

— Что случилось-то?

Ответом был третий трубный глас, после которого к герольду должен был выйти хозяин замка. Может быть, в каких-нибудь замках эту традицию и соблюдали, но не в тихой усадьбе графства д` Марон и уж тем более не в четыре часа утра.

Из дверей особняка выглянула заспанная физиономия Иогана.

— Что угодно господину герольду? — осведомился дворецкий таким тоном, что в некоторых уездах королевства благородные дворяне вздернули бы его на первую же удобную суку.

Нимало не смутившись, молодой человек спешился, и, звеня рыцарскими шпорами, смело двинулся к дверям дома, за которыми предусмотрительно скрылся Иоган. От пинка кованым сапогом дубовая дверь распахнулась, и герольд направился по ковровой дорожке в главную залу дома.

Кристина так и осталась стоять во дворе, держа взмыленного коня. Она улыбалась, догадавшись, что произойдет дальше. По традиции, прежде чем герольд королевской службы объявит волю короля, троекратный призыв должен прозвучать в главной зале замка.

"Эх и достанется же бедному Иогану за то, что забыл спросонья закрыть дверь".

Новый вой трубы, усиленный акустикой дома, застал Кристину, когда она пробиралась к окнам гостевого зала дома. Она хотела подслушать, что будет объявлять герольд, и рассчитывала, что до наступления холодов окна гостиной держат открытыми для проветривания. Девушка не ошиблась, зрелище, ради которого она решила не беспокоить русалок, обещало быть не менее увлекательным.

В зале уже бушевала графиня.

— Что ты себе позволяешь, мальчишка!!! — гремел ее голос. Правда, после оглушительного рева трубы, ее звонкий крик не мог внушить должного страха.

Молодой герольд с побледневшими щеками и покрасневшими ушами старался делать вид, что буйство мадам графини его нисколько не интересует. Он достал из своей дорожной сумки трубку с королевским эдиктом, развернул и принялся читать, решив, что в зале собралось достаточно народу для того, чтобы услышать волю Его Королевского Величества.

— Слушайте! Слушайте! Слушайте!

— Да, слышим мы, слышим, — отозвался Учитель, появляясь, наконец, в зале.

— Повелитель Королевства Трех Морей и прочая и прочая Леон III Реформатор призывает славных дворян своих собраться вместе в губернских городах, дабы обсудить дела королевства и выполнить свой вассальный долг перед своим сюзереном.

— Это все? — поинтересовалась успокоившаяся Ио.

— От имени Его Королевского Величества губернатор нашей славной провинции шлет почтение и пожелания всяческого благополучия графу д` Марон. Он просит Его светлость милорда графа д` Моран принять участие в благородном собрании рыцарей провинции, дабы выполнить волю короля.

— И ради этого ты перебудил весь дом? — графиня не скрывала своего сарказма.

Посланец короля, потрясенный наглостью женщины и неподобающим приемом, воинственно задрал подбородок, видимо, желая казаться хотя бы одного роста с графиней, которая была на целую голову выше низкорослого герольда. Его уши превратились из красных в пунцовые.

— Скажите, герольд, а не собрались ли уже в сейме славные дворяне провинции? — осведомился Учитель, пресекая начинающуюся перепалку.

— Да, милорд граф, вы правы, они уже там, — ответил герольд, резко повернувшись на непропорционально высоких каблуках своих желтокожих сапог.

— Что-то у меня голова болит, — заявил Учитель и упал в кресло, которое ему подставил Иоган. — Нездоровится мне.

— Спасибо, высокочтимый герольд! — торжественно перенял эстафету Иоган. — Милорд граф хозяин замка д` Марон услышал волю короля.

Герольд поклонился, стараясь, чтобы это выглядело как можно более степенно.

— Проводите гостя графа в его покои!

Толпа дворни продолжала стоять, словно ожидая продолжения действа.

— Вы что, оглохли! — рявкнула графиня и тут же обратилась к мужу — Ты что-нибудь решил?

Ио имела манеру без перехода продолжать разговор темами, интересными только ей и никому другому. Супруг, к которому был обращен вопрос, как ни старался, не мог побороть эту ее привычку, и уже даже не возмущался. Привык.

— Тебе обязательно выяснять это так рано?

— Да.

— Однозначного решения у меня нет, — широко зевнул Учитель, чтобы скрыть свое удивление. Он заметил слабое присутствие чужой Силы. — Честно говоря, понятно и без лишних размышлений, что запахло жареным. С ними, как с храмом богини Дар Кон, не разберешься. Дипломатия огнеметов здесь не годится. Как-никак воля короля. Местные дворянчики обязательно воспользуются ситуацией, чтобы обсудить мое недостойное поведение на столь благородном собрании.

— Куда ты, между прочим, не ездишь.

— Зачем?

Учителя в свое время публично оскорбили, назвав пособником заговорщиков и мягкотелым му…, ну, и другими достаточно красноречивыми словами. А он не нашелся, как ответить, хотя, по всем правилам должен был вызвать обидчика на поединок. Он решил поступить просто, приказав слугам макнуть зарвавшегося грубияна в корыто для свиней.

— Надо отправить отсюда Кристину, — решительно заявила Ио.

"Не хочу!" — прочел Учитель мысль дочери, прятавшейся за парчовой занавеской, и веско заявил:

— Ненадолго… А в остальном… Ничего они уже не смогут сделать. Благородные идиоты. Словом, собака лает, а караван идет.

— Что с Ловцом? — Ио задала, пожалуй, самый важный вопрос на этом "семейном совете". Она была несколько напряжена, ибо заметила, что муж ставит силовую защиту вокруг своих мыслей и вокруг залы. Хоть он и был в отставке, но Учителем от этого он быть не перестал. Тягаться с его умениями она не могла, так же как не могла признаться в своем неумении.

— Только Боги знают, что с ним.

— Время. Надо решать сейчас. — Ио отвернулась от мужа и подошла к окну, за занавеской которого и пряталась Кристина.

— Мы можем поговорить вечером, — он попытался привлечь внимание Ио. Не хотел, чтобы дочери опять досталось за самовольное нарушение домашнего режима.

— Нет.

Учитель вздохнул. Приятного утреннего отдыха не будет.

— Я тут поинтересовался данными, снятыми с памяти Ловца. Его посвятили в Герои. И это сделали друиды, которые никогда, слышишь, никогда раньше этого не делали. Неужели ты не заметила?

— Так я и знала! — воскликнула Ио, отходя от окна. — Дождался своего "Героя". Интересно, какой он у тебя по счету? Вы, помнится, со своей "зеленой партией" переворошили каждую деревушку на этой планетке в поисках своего драгоценного "катализатора". И что?

За занавеской, казалось, вместо дочери пряталось большое ухо. Учитель подумал о том, что ей будет полезно окунуться в мир по-настоящему "взрослых" проблем.

— Ио… Это проблема курицы и яйца. Всеми признано, что этот мир поддается необычным и глубоким изменениям. Каждый, кто может овладеть своими мыслями и желаниями, может начать перекраивать мир. Это значит, что когда-то кто-то построил его таким, каким мы его застали.

— Следовательно, — подхватила Ио, — рано или поздно появится человек или существо другой расы, которое сможет опять перекроить мир по своему разумению. Даже не смешно. Я права?

— Да, ты всегда права, — хмыкнул Учитель.

Они в который раз говорили о том, что было известно уже давным-давно, и много раз было обговорено. Он выдвигал сомнения, выискивал противоречия в практике и теории их деятельности, а жена с методичностью тарана разбивала, казалось, неколебимые стены его взглядов и идей.

— Ты знаешь, что он вступил в контакт с вервольфами и выжил. — Учитель старался быть оптимистом. — Мы же бьемся над этой проблемой вот уже несколько лет и никаких результатов?