Феофан двинулся в обратный путь, решив отсидеться в своей тихой каморке.

"От греха подальше".

Руки с длинными пальцами похолодели и сделались мокрыми. Кажется, его очередной служебный отчет наполнится новыми подробностями, для описания которых нужно еще найти верные слова. Слов пока не находилось, и монах не знал, где их искать.

Кое-где начались потасовки. Кто-то бил кого-то.

На глаза попалось несколько бродяг. Воспользовавшись случаем, то есть тем, что за ними не присматривает стража или хотя бы монастырские послушники, враз осмелевшие "лихие люди" шарили по купеческим повозкам и крестьянским телегам. Кое-где раздались возмущенные возгласы обокраденных прихожан, заметивших отсутствие на поясе кошелька.

— Прочь отсюда, грешники! — Пустил в ход свой уставший фальцет Феофан, и получил адекватный ответ в виде увесистого камня, пролетевшего в опасной близости от его лысеющей головы. Ему повезло больше, чем стоявшему за ним подмастерью, которому ушибло плечо.

Мальчишка выронил из руки колпак с кокардой кузнечного цеха и закричал от боли. Кричал прямо в ухо монаху.

Феофан даже не сразу понял, что камень этот был брошен в него. В него! Во всемогущего брата-каморника. И кем?! Бродягой!

Он успел увернуться от еще одного камня, споткнулся и упал.

"Мир рушится".

Со стороны конюшни раздалось яростное ржание. Огромный вороной жеребец вырвался на соборную площадь, сбивая и топча людей.

"Мир сошел с ума", — пришел к окончательному выводу монах, когда узнал в наезднике одного из тех проходимцев, которому дал сегодня приют за стенами обители. Второй, тот, у кого случился падучий припадок, сидел за спиной наглого вора, вцепившись в высокую спинку рыцарского седла.

Работа дубинок братьев-стражников, рыцарского клинка и бешенство брыкающегося боевого коня сделали свое дело. Толпа быстро разбегалась. Дорогу коню преграждал лишь воин в полном парадном доспехе.

— Вперед! Чтоб тебя!

Конь хрипел под ударами плетки, но, узнав хозяина, упорно отказывался атаковать приближающегося рыцаря.

— Алекс, сзади! Алекс!

Судьба конокрадов была уже решена, но случилось чудо. Именно так — "чудо" — описывали потом свидетели произошедшее с рыцарем "Черного Орла". Именно так пытались объяснить произошедшее впавшему в безмолвный шок пажу славного рыцаря, на глазах которого хозяин и покровитель превратился в… кусок вареного мяса что ли. Монахи так и не смогли найти подходящего слова тому, что предстало их взору, когда они заглянули под пластины доспеха.

Меч был уже занесен, чтобы покарать воров, но вдруг рыцарские доспехи, а вместе с ними и человек, стали распадаться на части. Железные коленки поножен стукнулись о площадный камень, лязгнул меч, шлем откатился в сторону. Откатился прямо под ноги отцу Феофану, замершему совсем недалеко от разыгрывающегося действа.

Конь хрипнул и перескочил через кучу железа и мяса.

Остального монах не видел. Он бросился бежать. Он был в ужасе.

Несколько часов Феофан сидел в каморке, забившись в угол своего отнюдь не монашеского ложа, снабженного тяжелым балдахином.

— А если и меня также? — вопрошал он неизвестно кого до тех пор, пока его не облили холодной водой. — Что это было?

— Вода, — ответил ему брат-писарь.

— Нет. Там у собора.

— Не знаю. Я не видел, — лаконично ответствовал степенный брат-писарь.

В какой другой момент Феофан обязательно бы заострил внимание на слепоте брата-писаря. Но они были вдвоем, потрясать тонким чувством юмора было некого. Каморник промолчал.

— Я там тебе письмо принес. Отправишь с завтрашней почтой.

— Это почему же я должен, а не брат-почтарь?

— Так ты же свои доносы отправлять будешь. Вот и захватишь мое письмецо.

Феофан дождался, пока слепой брат-писарь осторожно спустится по ступеням крыльца, и выругался. Посмотрел на адрес оставленного письма. Обычный адрес в обычном приморском городке. Подумал, что хорошо бы почитать написанное, но не рискнул.

Монастырский писец был хоть и слеп, но имел богатырскую силушку, не раз спасавшую его в опасных передрягах, когда возмущенные просители требовали написать им письмо. Они же не знали, что монах слеп и силен. Последнее каморник проверять на своей шкуре не желал ни при каких обстоятельствах.

— Корми еще этого бандита. Ух, я его, — ворчал Феофан, зная в глубине души, что ничего не сделает слепому писцу. У них было нечто вроде соглашения, — друг друга по-крупному не трогать и не задевать. — Нахлебник проклятый!

Он поругался еще некоторое время, вытер мокрые волосы и сел за стол.

— Может быть, мне все привиделось?

Для пущей уверенности выглянул в окно. Опустевший монастырский двор был завален порванным тряпьем. Вокруг железной кучи рыцарских доспехов суетились послушники. Отца каморника передернуло от воспоминаний, и он поспешно отвернулся.

Перечитал последнюю строчку своего немногословного сообщения. Отложил в сторону. Начальство подождет. Тем более, что за выполнение патриотического долга перед короной денег не платят.

На новом чистом листе белой бумаге осторожно вывел:

"Ваше пре…"

— Как верно? Пре- или привосходительтсво?

Порылся в бумагах. Сверился со шпаргалкой и продолжил нелегкое дело писателя.

"Ваше превосходительство, светлейший граф".

— Этот-то хоть деньги платит, — монах поглядел на сомнительную ровность строчки. — Регулярно. Не как некоторые.

"Сягодня случилось странное…

Рокан. Славный город. Город ста ворот. Город золотых крыш. Город Короля. За тысячу лет эпитетов, посвященных этому разросшемуся человеческому селению, сочинили множество. В один из юбилейных праздников очередной годовщины основания Академия Наук попыталась составить полный перечень всех пристойных прозвищ и названий города. Хотели представить список для публичного прочтения во время народного шествия мимо балкона королевского дворца. Получилось так много, что позже издали отдельную книгу большим тиражом, а составителя произвели в академики. Книгу разослали по всем провинциям, раздавали людям, кои читать и писать умели, рекомендовали для занятий в школах. Но подданные королевства упорно продолжали называть Рокан просто "Город". Вот так, с большой буквы.

Эрман делал точно также. Он понимал, что можно заставлять, уговаривать и просить, но люди будут делать так, как им удобно. Поэтому, когда столичному Управлению Канцелярии Королевского Надзора потребовалась подробная карта, она была названа одним словом — "Город". Карта занимала все пространство большого планшетного стола. Розовыми, серыми, красными и черными пятнами выделялись контуры каждого городского строения. Она была настолько подробной, что на ней была указана этажность, имя владельца и количество жильцов.

В одно из таких многоэтажных пятен воткнули красный флажок с белой цифрой "1".

— За условное начало дела принято нахождение первой жертвы. Три месяца назад осведомитель, закрепленный за Оперативной Группой Надзора "Рокан", не вышел на связь, а через два дня нашли остатки тела.

"Вот если бы в жизни все было также ясно, четко и точно", — думал Эрман, слушая начальника оперативного отдела. Карта быстро обрастала красными флажками.

— Полиция зафиксировала 14 случаев, но это наверняка не все. Обратили внимание на происходящее две недели тому назад, когда были найдены останки околоточника, приписанного к участку N 4. Мы пришли к выводу, что он стал одиннадцатой жертвой. Происшествие на территории Магической Башни — тринадцатый случай. О возможности происшествий рядом с территорией Башни мы сообщали, но никак не могли предположить, что это произойдет на самой территории. Вчера был последний случай. Жертва идентификации не поддается.