"Ну и ладно! Когда я вырасту, я всех заставлю играть со мной в прятки".

Нет. Вика не обиделась на детей. Она уже давно привыкла, что ее не берут в компании. Ей было гораздо интереснее пройти к двери и незаметно прошмыгнуть в коридор, чтобы, использовать случай и проверить свое очередное открытие.

Недавно Вика, бегая по замку, нашла маленький лаз, в который, кроме нее, не мог залезть ни один ребенок, а взрослый и подавно. По размеру он подходил для гномов, но где сейчас можно найти живого гнома. Вика же чувствовала себя превосходно и считала, что теперь этот лаз принадлежит безраздельно ей, ну, может, еще домовому, ну так он не в счет.

Вика твердо решила воспользоваться случаем и исследовать все ходы — выходы туннеля. И ей ни в коем случае не будет так страшно, как было в подземелье. Она встала на четвереньки и медленно отползла от взрослых. Не поднимаясь с пола, она ползла с упорством крота до самого входа в лаз. Ее никто не заметил, и она скрылась в темноте.

"Все будет очень хорошо и очень интересно".

Вика ползла в полной темноте, ощупывая ладонями выпуклые поверхности камней. Иногда казалось, что коридор уходит все ниже и ниже, иногда наоборот, казалось, что он поднимается. Уже когда она совсем выбилась из сил, карабкаясь по прогнившим деревянным перекладинам лаза, почти отвесно ведущего вверх, потянуло дымом. Потайная лестница, а это была именно она, была очень широка и Вике показалось, что она достигла конца своего долгого путешествия. Потом добавилось ощущение близкого огня. Когда же она вылезла из маленькой щели в стене, с трудом отодвинув каменную плиту, маскировавшую выход, она оказалась посреди настоящего пожара.

Да, это было интереснее всего. Такого она еще никогда не видела.

"Люди какие-то".

— Саша! Быстрее лезь в дыру!

— А чтой-то вы тут делаете? — Ее схватили в охапку. — Когда я буду большой, я устрою такой большой пожар, что…

Вике не дали договорить, впихнув обратно в потайной лаз.

— Скоро это все кончится? — Старый герцог не хотел скрывать своего раздражения. Он начинал карьеру маленьким пажом, помнил двор с самого детства и не понимал перемен, вводимых в последнее время. По его мнению, нравы ухудшались с каждым годом, особенно после того, как он вышел в отставку.

— Помилуйте, Пелси, еще не подошла плинцесса. — Маркиза не могла произносить букву "р" и те, кто в первый раз слышали фрейлину двора, покатывались с хохоту. Правда, такая вольность не сулила им ничего хорошего, шепелявая матрона имела долгую память.

— Не могу я здесь! — Герцог демонстративно отвернулся от проходящих мимо людей. — Скоро приличные люди перестанут бывать при дворе.

— Мне тоже тяжело… Всем людям тяжело… Ах, здлавствуйте, гере… — Маркиза раскланялась с мужчиной в сером камзоле без знаков отличия. Морщинистое лицо фрейлины при этом сложилось в маску радушной приветливости.

— Кто это?

— Пледставляете, он плостолюдин на генелальской должности.

— Боги, куда мы катимся! — Герцог так затрясся от возмущения, что зазвенели его многочисленные ордена и медали, навешанные на придворный кафтан.

— Не беспокойтесь, судаль. Сколо все будет по плежнему. Боги нас не оставят! Я вам скажу по секлету, что…

Зазвучали фанфары и, к неудовольствию молодого пажа, стоявшего недалеко от герцога, заглушили последние слова маркизы. Самое важное он так и не услышал.

"Докладывать-то, что буду?… О том, что они недовольны и так все знают".

Паж-соглядатай даже расстроился от ощущения потерянной выгоды. Как никак за ценную информацию платили премиальные.

Король в очередной раз нарушил этикет, начав торжество раньше положенного времени. Срежиссированная с хирургической тщательностью и отработанная поколениями церемония в очередной раз была скомкана.

Фанфары звучали на протяжении всего шествия. Впрочем, шествием это называть было трудно. Король буквально вбежал в Зал Славы, обгоняя герольдмейстера двора, который чуть не выронил из рук тронный меч.

Почетный караул вместо отдания чести Его Величеству салютовал друг другу, так как король промелькнул перед ними с невероятной скоростью. Дамы не успевали присесть в глубоком реверансе, пажи запутывались в их длинных шлейфах, чем увеличивали всеобщую сумятицу. Повезло, пожалуй, только военным, которые выучено щелкали каблуками и слегка наклоняли голову. Остальным мужчинам приходилось рассматривать мелькающие каблуки королевских ботинок.

Король даже одет был не так, как надо — черная охотничья куртка под королевской горностаевой мантией, которую он большей частью волочил по полу.

Не успели все прийти в себя, как король подлетел к трону, плюхнулся в него, выхватив из рук камергера свою парадную корону. Вместо торжественного возложения Его Величество нахлобучил на себя сверкающий изумрудами и сапфирами головной убор, словно полевую армейскую кепи:

— Все собрались?

— Нет Ее Высочества. — У камергера не отразилось никаких эмоций на благородном, украшенном бакенбардами лице. Он привык. Все привыкли.

— Сестры не будет. — Король хлопнул в ладоши. — Начнем!

— Да, Ваше Величество!

И началось. Жаждущие монаршего внимания придворные нескончаемой вереницей потянулись к трону. По идее король должен был к некоторым из них подходить и интересоваться строго определенными вопросами, то есть доводить до сведения народа свою озабоченность некоторыми особо важными проблемами королевства. Придворные, которых спрашивал король, заранее знали, о чем их спросят и загодя готовились. Но это по сценарию. На практике получался форменный бардак. Никто ничего не мог уяснить. Король проявлял озабоченность буквально всем:

— Как у вас охота на побережье?

— Охота… На побережье нет охоты, сир. — Командующий прибрежным округом искренне не мог понять, как согласуется его рапорт об участившемся браконьерстве и охота. — Там есть хорошая рыбалка.

— Это плохо. Скучно. Я не люблю рыбалку. — На молодом лице короля изобразилось полнейшее уныние. — Вам надо обязательно это исправить.

— Да, сир… Я бы хотел заметить, сир, что… — Но король уже отвернулся и ничего не слышал.

Церемониймейстер, заметив, что беседа окончена, тут же провозгласил титулы и звания следующего по списку:

— Начальник Департамента Чрезвычайных Ситуаций Канцелярии Королевского Надзора тайный советник, генерал Виктор Эрман!

— А с ним я вообще не желаю разговаривать! — закричал фальцетом король. При этом его бледное лицо пошло красными пятнами, а еле заметные юношеские усики начали топорщиться.