— Каждому свое, гере.

— Ты прав, лекарь. Одно только понять не могу. Что с твоим ненормальным приятелем? С ним тоже все в порядке, как и с тобой?

— Надеюсь, гере.

— Он у тебя человек?

— Да, гере. — Ловца так и подмывало сказать, что, мол, человек-то он человек, да не совсем, но вовремя сдержался. Иногда лучше удержаться от правдивых, но опасных высказываний.

— Тогда будет жить. Если…

— Вы меня обнадежили, гере. — У Ловца отлегло от сердца, несмотря на многозначительное "если".

Барон помолчал. Теперь все условия сделки и угрозы были озвучены.

Невесть откуда взявшаяся пчелка весело жужжала вокруг людей, но никто не обратил на нее внимание.

— Это произошло сразу после его рождения. — Барон, по свойственной ему манере, перешел к сути дела без предварительной подготовки. — Он был славным и здоровым мальчиком. Я думал, что у меня будет наследник, который продолжит род д` Кригоф и принесет еще больше славы, чем я. Мой род всегда славился рыцарями и воителями.

— Как вы сломали шею? — Ловец воспользовался минутной заминкой в речи барона. На мгновенье ему даже показалось, что он заметил капельку слезы на его старом лице.

— Ничего героического, огненный мустанг сбросил меня, когда я его объезжал.

Это "ничего героического" на самом деле граничило с сумасшествием, так как поставить под седло мустанга человеку практически не под силу. На это способны только эльфы, которые тщательно оберегают свой секрет.

— Удачно?

— Баронам д` Кригоф удается все, за что они берутся. — Он сказал это спокойно без спесивости, констатируя факт.

Молчание длилось минут пять, то есть достаточно, чтобы установить контакт с человеком, который лежал в соседней комнате.

Боль, страх, усталость, жажда жизни — все, что удалось заметить.

— Есть старая легенда, лекарь. Она пришла к нам еще со времен, бывших до. Тогда на какое-то, неизвестно какое королевство напали враги. Погибли города и селения, были истоптаны поля. Королевство пало. Тогда восстал из мертвых один рыцарь. Он не был храбрым и знаменитым. Он просто смог восстать. — Ловец еще ждал продолжения рассказа, когда барон без перехода сказал главное — Это случилось в первое новолуние после его рождения… Он плакал. Боги, как он кричал!.. Я не мог ему никак помочь. — В Ловца уперся тяжелый взгляд барона. — Я, барон Иоган д` Кригоф, не мог помочь своему родному и единственному сыну!

— А мать?

— Знаете, шестьсот лет назад, — барон вновь отвернулся, — когда первые из д`Кригоф переправились на этот берег Востравы и заложили здесь замок, старая друидская ведьма перед смертью прокляла наш род. Она сказала, что тот д` Кригоф, кто оседлает огненного мустанга будет последним в роду. С тех пор наш девиз звучит, одним словом: "Оседлавшие"… Мне удалось это сделать первому.

— А мать? — Ловец повторил вопрос, ибо спрашивал не только из любопытства.

Барон кашлянул и поднялся с кресла. С ленцой, потягиваясь, встали огромные доги.

Он не смотрел на лекаря. Какой-то совершенно отвлеченный взгляд, словно он был один и рассказывал все случившиеся пятьсот лет назад самому себе. Так смотрят на мертвых. Лишь когда он открыл дверь, повернулся и бросил через плечо:

— Она умерла при родах.

Когда он вышел, у Ловца было время подумать.

На самом деле, он знал чуть больше чем ничего. Было очевидно, что барон перепробовал все, чтобы отвести от своего рода древнего проклятья. Так же было очевидно, что все попытки остались безуспешными. Наверняка, у д` Кригофа было достаточно средств, чтобы призвать к себе настоящего мага или лекаря гораздо более опытного, чем Ловец, но все попытки закончились ничем. Не помогают деньги лечить и снимать заклятия.

Ловец сидел в кресле, в котором недавно сидел барон и наслаждался прекрасным видом из окна. Смеркалось. Он не торопился в соседнюю комнату — от судьбы не убежишь. Впрочем, Ловец старался каждым своим поступком в жизни доказать несуществование судьбы. Откровенно говоря, у него это плохо получалось, и все мысли у него вращались сейчас вокруг того момента, когда все это началось.

"Зачем я тогда на станции ввязался?"

Когда в комнату вошел служка, он не заметил. Лишь приятный запах жареного мяса вернул его мысли к действительности.

— Господин барон сказал, что вы останетесь здесь на ночь, и приказал принести вам поужинать.

— Хорошо, спасибо.

— Вам что-нибудь нужно, гере?

— Да. Мне нужна информация. Скажи, парень, что ты можешь сказать о молодом бароне?

— О молодом бароне? — У парня было настолько удивленное выражение лица, что Ловец усомнился в том, что знает ли он хоть что-нибудь о том, кто находится в соседней комнате. — Вы имеете в виду прокаженного, гере?

— Видимо.

Служка на секунду задумался. Ловец ошибся, решив, что он глуповат. Мальчишка был умен и сейчас лихорадочно перебирал варианты ответа. Беспокойство, страх перед наказанием, интерес и жалость — все, что почувствовал Ловец, прощупав мозг собеседника, который раскрылся перед ним как книга.

— Понимаете, гере… э-э… Вам лучше всего постараться провести здесь ночь и выжить. — Служка замолчал и, стараясь не смотреть на собеседника, продолжил. — На месте этой башни раньше было капище друидов. Говорят, оно было очень древнее. Много диких камней было. Теперь они в основании башни. Понимаете, гере?

Ловец понимал.

— Спасибо, дружище. Иди и передай, чтобы мне привели моего спутника. Он мне нужен для работы. — Он опять остался один.

"Вот так вот…"

Неугомонная Вика, естественно, не смогла усидеть на кухне, где суетилась ее вечно занятая мама Эльза. Маме было не до ребенка, а ребенку не до мамы. Так девчушка вновь оказалась сама по себе. А когда дети сами по себе, то они всегда стремятся к таким вещам, которые ни за что не позволили бы им сделать взрослые, будь они рядом.

На полке в кладовке стоял замечательный горшочек с лесным медом, который использовали для приготовления сладких булочек. Естественно, сами булочки редко доставались Вике, но вот остатки от них и немного меда на дне горшка были ее законным лакомством.

— Когда я стану взрослой, то я сама буду печь такие булки и сама их есть. — Таково было первое осознанное желание девчушки по переустройству мира.

Окружающие восхищались ее желанием стать кухаркой, которое сформировалось в таком раннем возрасте. Конечно же, они так ничего и не поняли, предложив ей, немного подрасти. А, так как ждать до того заветного момента, когда ей будет позволено называться взрослой, было очень скучно и долго, Вика решила взять все сама и сейчас, для чего составила хитрый и коварный план.

Реализуя его, она, для начала, проскользнула в кладовку и спряталась за мешками с пшеном. Потом поставила маленькую табуретку на коробку с солью и забралась наверх, где выстроились в ряд разноцветные банки.

"Надо было попросить большого дядю Алекса, чтобы он мне помог". — Вика вспомнила незнакомого воина, который пронес ее через весь замок. Хотя, если она знает теперь, как его зовут, то значит он не такой уж и незнакомый.

Девчушка стояла на самых цыпочках, изо всех сил стараясь удержать равновесие. Ей действительно не хватало помощи. Но удача улыбнулась Вике и горшочек сначала немного, а потом все больше и больше стал двигаться и вот, она уже держит его в руках.

— Когда я стану самой взрослой и большой, я заставлю всех, чтобы мед не ставили так высоко.

Она была очень довольна. Вике очень хотелось сразу же полакомиться своей добычей, но она прекрасно понимала, что делать это здесь было бы большой глупостью, и поэтому серой мышкой побежала вдоль стен коридоров замка вниз, в подвал.

Ниже, еще ниже, туда, куда редко забираются другие дети, да и взрослые стараются не ходить лишний раз. В отличие от них всех Вика любила эти места. Она научилась ориентироваться в подземельях старого замка и забиралась туда всякий раз, когда бедокурила наверху.