НЕ ЧЕРНИТЕ МИЛУЮ МОЮ Мы живем, трудом мозоля руки, Все же на земле, а не в раю. Право, с милой я не знаю скуки, — Не черните милую мою! Черный хлеб, затейливая сайка Нет, не стол наш красят, а семью. Право, она славная хозяйка, — Не черните милую мою! В час, когда луна уходит с круга, За здоровье женщины я пью. Право, она добрая подруга, — Не черните милую мою! Если ж, справедливо иль бушуя, Я совру вам, что пригрел змею, — Вы меня не слушайте, прошу я, — Не черните милую мою! И пускай болтушки у колодца Скажут мне: «Она в другом краю, И к тебе навеки не вернется…» — Не черните милую мою! АХ, ПОЛЬШИ ЖЕНЩИНЫ!.. БЫВАЛО… «Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?» «Нет, отец мой, полячка младая». А. С. Пушкин Ах, Польши женщины!.. Бывало, Без ветерка дрожала рожь, И ваше сердце отбивало, Опережая жито, дрожь. Прикосновенье рук горячих, И горечь губ тугих чиста, И в голубых глазах полячек Цвела славянская звезда. Нам было двадцать, чуть побольше, И если пули не секли, Мы вслух, на память, как могли Читали Пушкина о Польше. И на военной той дороге Всех поражали, ворожа, Его неслыханные строки. Его раздольная душа. …Сгорели дни, исчезли годы, Вернулась армия домой, Ее суровые походы — Предмет истории самой. Иные дни, как днище, ржавы, Другие — парус над водой; В тех далях — девушки Варшавы, И парни Балтики седой. Не обо всем минувшем плачет Душа. Не все хранят года. Но в голубых очах полячек Горит славянская звезда. УПРЕКНУЛИ СТАРОГО ПОЭТА Упрекнули старого поэта За желанье женщину пленить, Дескать, и судьба твоя отпета, И пора себя остепенить. Были в пору юности подружки, Были жар и бешенство в судьбе, А теперь отплакали кукушки Все, что полагается тебе. Нынче к женским припадать коленям Не тебе, а сыновьям уже, Нынче время новым поколеньям У любви стоять настороже. Не ругайте ради этикета За желанье милую обнять И за веру тайную, что это, Может статься, молодость опять. * * * ВНОВЬ НЕСИТЕ МЕНЯ КАК КОГДА-ТО
Вновь меня несите, как когда-то, Из кирзы литые сапоги В скорбную загадочность заката, В чистое свечение тайги. Слышите исконное наречье Под бронею каменных забрал? Здравствуй, чудо зелени и речек, Кратко нареченное — «Урал»! И в пути от Зюзелги до Ая, В ненаглядный вглядываясь лик, Я бреду, судьбу благословляя. Миру подарившую Яик. НАРАВНЕ С МЕТАЛЛОМ ИМЕНИТЫМ Обветшали старые тетради, У страниц обтрепаны края, И в тяжелом траурном квадрате Звонкая фамилия твоя. У палатки, за Урал-рекою, Где с тобой мы побратались, друг, Не с кем перекинуться строкою, Некому порадоваться вдруг. От потерь душа моя устала, — Ты, когда-то силой налитой, Почиваешь в городе металла, Под его железною плитой. Наравне с металлом именитым, У Магнитных выветренных скал, Ты и сам становишься магнитом, Из какого делают металл. ВОТ И ОСЕНЬ… ПУСТЕЮТ ПОКОСЫ… Вот и осень… Пустеют покосы… Источается стон комаров. Ливни листьев, летящие косо, Осыпаются в синь вечеров. И последние грузди, как свечи, Угасают под сенью травы. И дышать уже, кажется, нечем От сухой, как песок, синевы. Словно старый мешок за плечами — Переполнена память давно. И что было в конце и начале — Все тугой бичевой сплетено. Нас холодные жены ласкали, Согревал нас походный костер. …И заносит листвой и песками Милосердные очи сестер. Все бывало, ушло, отгорело. Я былое судить не берусь, Но осталось нетленное дело, Продолжается вечная Русь. Значит, нас не осилит забвенье, И не жаль, что на всплесках огня Догорает мое поколенье В синеве уходящего дня. СЕГОДНЯ СВЕТИТСЯ НАРОД Дебеты… остатки… неликвиды… Повседневных дел круговорот. Но сегодня светится народ. И весь день толпятся инвалиды, Ни на миг не закрывают рот. Позади — взыскания на базе, Исходящих справок номера. …И летят гвардейцы Чанчибадзе На донские кручи под «ура!». Замерзая черными ночами, Дымом греют онемевший рот, И ворчат, что снова англичане Наступают задом наперед. …Пьет из кружки бывшая пехота. Можешь чокнуться и покалякать всласть Надо лишь для дел такого рода Воевать — и за четыре года Пропадать сто раз и не пропасть. |
