УБРАЛАСЬ ЗИМА, РАСКАЯСЬ Убралась зима, раскаясь, И уже, в кипенье гроз, Ветерок весны ласкает Ноги теплые берез. На лесных полянах тихо, — Малый мир еще ничей. Ждет, как чуда, косачиха Поединка косачей. Вот они! В пере и пухе Молодой кулачный бой Ради юной копалухи — Скромной курочки рябой. На мели кулик мелькает Рядом с парою своей, И кишит вода мальками Полосатых окуней. Луг надел наряд парчовый, Легкий свадебный наряд, И над ним часами пчелы Неумолчные парят. Отогрелся заяц куцый, Приглядел себе жену. Мошки малые толкутся, Тянут песенку одну. Эта песенка простая О ликующей поре, Как весна листву листает На своем календаре. Дали дышат новизною, Вся земля вступает в брак Только солнце за луною Не угонится никак. В КРОВИ У НАС ГНЕЗДЯТСЯ БЫЛЬ И НЕБЫЛЬ В крови у нас гнездятся быль и небыль, — Пещер дымы́, земных разломов дно. Так петухов, наверно, тянет небо. Пусть изредка. Туманно. И темно. Они кричат и хлопают крылами, Срываются в отчаянный полет, И грузные, как из вселенной камень. Горячей грудью расшибают лед; Окрест взирают из последней мочи, Как у родного дома пилигрим, И горлом окровавленным хохочут Над изжитым ничтожеством своим. ПСА УДАРИЛИ В ГРУДЬ НОЖОМ Пса ударили в грудь ножом. Полз он мертвый почти к порогу, Ребятишками окружен, И качало под ним дорогу. Кровь толчками из рваных жил Выливалась на шерсть и на пол. …Был он голоден — не тужил, Обижали его — не плакал. Никого на своем веку Не обидел он, даже битый. Старый кот на его боку Отдыхал, не боясь обиды. Укоряли — вилял хвостом — Терпелива душа немая. …А теперь он лежал пластом, Злобы этой не понимая. Милый, ласковый, небольшой, Жил он, зубы в живых не целя. И Алеша, мой сын меньшой, Был товарищем спаниеля. Люди издавна на Руси Любят голубя и собаку. Оказался бы сын вблизи, Он бы кинулся разом в драку. Пес был радостно обнажен, Оттого, видно, теша зависть, Ни за что его в грудь ножом, Просто так, полоснул мерзавец. Полоснул — и пропал в ночи, Совесть ранив свою едва ли. …Люди знают, что палачи Часто с этого начинали. Я ЗНАЛ НЕХИТРЫЕ СЛОВА
Я знал нехитрые слова, Когда луна плыла над плесом, От них кружилась голова У женщин в сумраке белесом. И речь была из повилик, И оплетала тело туго, И слово было, что велит Забыть и недруга, и друга. Я знал слова затей пустых, Слова расхожих истин грешных, Слова слепые, как хлысты, Бездумные, как пересмешник. Я знал такую злобу слов — Лишь стисни зубы и ссутулься, Когда тебя на штык несло Уже без голоса и пульса. Взрывалась бомбами Ловать, И было слово канонаде, И чтобы им повелевать — Мы умирали дважды на день. И лезли вновь из блиндажа В разведку чадными ночами, И откровения ножа Как междометия звучали. И пашня в шепоте цвела, И зерна были, и полова, И жизнь была, и смерть была В громаде отческого слова. БЫЛА ПОЭЗИЯ, КАК ОТЧИМ Была поэзия, как отчим, Иной порою — жестока, Глуха к своим чернорабочим В бездонных шахтах языка… Душа, как грузчик, уставала, На грудь валилась голова, И в чреве черного отвала Как черви корчились слова. Но в час отчаянья, как милость, Что полагается слуге, Крупица золота светилась В набухшем кровью кулаке. И сотрясала свод удача, Не пряча золота в суме, И ликовали, чуть не плача, Чернорабочие во тьме. ОНИ ЦЕЛУЮТСЯ УБОГО Они целуются убого, Незряч их придорожный брак, И речь хромает, колченога, Как выпивоха после драк. Достались, видно, в жизни льды им, Удачи не было дано. Сидят, давно немолодые, Увы! — недобрые давно. Поют в обнимку у рябины. Завить одну пытаясь нить. …Ведь даже злым и нелюбимым Дано кого-нибудь любить. МЫ БЫЛИ МУЗАМИ ПРОВИНЦИИ Мы были музами провинции. Пророка несть в своем дому. И вяло хлопали девицы, Проваливаясь в полутьму. Записки были и записочки. Осечки были и успех, И записные были выскочки. Что знают всё и обо всех. Но рос и вырос на железе я И помню оттого свое — Как государственны поэзия И слуги честные ее. Нас жизнь охаживала вицею, В своем дому пророков несть. …Мы были музами провинции, Спасибо ей за эту честь. |
