Мне порою мерещится чудо Мне порою мерещится чудо Мне порою мерещится чудо, Будто юность вернулась, звеня, Будто вновь я всесилен, — и удаль, Как волна, подпирает меня. Все, как прежде. Я смел и отчаян, Снова жить мне в глуши, без жилья, И дубок мой дырявый отчалил От причала, где мама моя. Вновь брожу я по тундре и рощам, Позабыв и уют и вино. Но стихи говорят: «Мы не ропщем, Мы и сами бродяги давно». Вновь заносит меня на болота, На гольцы, где чернеют орлы. Журавли мне роняют с полета Позабытое мною «курлы…» Песня синего моря и суши, Тишину в наши уши пролей. …И природа врачует нам души С деликатностью мамы моей. У Байкала легкими ночами У Байкала легкими ночами, Где костры себя сжигают в дым, Я брожу с котомкой за плечами По дорожкам каменным крутым. В тишине я слушаю живое, В обнаженной памяти храня Крик кедровки, бормотанье хвои, Доброту и ненависть огня. В голубой одежке из тумана Селенга проносится, быстра. Мечутся на зелени урмана Крылья ястребиные костра, Потихоньку звезды потухают, Скоро с неба кинется заря. Хорошо водиться с пастухами, Не спеша о жизни говоря. Сухостой топориками рушим, На углях оленину коптим. …Телу нужен отдых. Нашим душам Много больше он необходим. Осины синие, босые… Осины синие, босые У заливных твоих лугов, И смотрит в Смолино Россия Легко белками облаков. Кигиканье послушай чаячье, Тихонько к берегу причаль… И вдруг рождаются нечаянно Твои отрада и печаль. И славно дышится в покое, И легок возраст оттого, Что не сгибает нас былое, Как будто не было его. Убралась зима, раскаясь… Убралась зима, раскаясь, И уже, в кипенье гроз. Ветерок весны ласкает Ноги теплые берез. На лесных полянах тихо, — Малый мир еще ничей. Ждет, как чуда, косачиха Поединка косачей. Вот они! В пере и пухе Молодой кулачный бой Ради юной копалухи — Скромной курочки рябой. На мели кулик мелькает Рядом с парою своей, И кишит вода мальками Полосатых окуней. Луг надел наряд парчовый, Легкий свадебный наряд, И над ним часами пчелы Неумолчные парят. Отогрелся заяц куцый, Приглядел себе жену. Мошки малые толкутся, Тянут песенку одну. Это песенка простая О ликующей поре, Как весна листву листает На своем календаре. Дали дышат новизною. Вся земля вступает в брак. Только солнце за луною Не угонится никак… На ржавце, на воде стоячей
На ржавце, на воде стоячей, Отражаясь, дрожит луна. За осокою утка крячет, Тихо плачет. О ком она? Много нежности в тайном зове Вековечных простых путей. …Я вхожу в этот мир, как совесть, Без оружия и сетей. И глазею в тиши на чудо Дробных дождичков и лесов, И, пьянея, слушаю удаль Закипающих голосов. Лес окрашен рябин кистями, Щуки хлещут хвостами мель. Ах, как горько полынью тянет! Ах, как душу качает хмель! Пусть живое в живое верит, Легковерия не кляня. …И задумчиво смотрят звери Без смятения на меня. Иду по первой тропке Иду по первой тропке На выпавшем снегу. Косули смотрят робко, Не роются в стогу. Ах, милые, не пули Несу я вам, не нож. И зря у вас, косули, Бежит по коже дрожь. Я много видел смерти И не одну войну, И оттого, поверьте, Я вас не обману: Ни горечи, ни боли, Ни выстрела, ни зла. Принес я крупной соли Для вашего стола. Доверчиво-красивы, Вы — кровное мое, — Как живопись России И вымысел ее. В крови у нас гнездятся быль и небыль В крови у нас гнездятся быль и небыль — Пещер дымы́, земных разломов дно. Так петухов, наверно, тянет небо. Пусть изредка. Туманно. И темно. Они кричат и хлопают крылами. Срываются в отчаянный полет, И грузные, как из вселенной камень, Горячей грудью расшибают лед; Окрест взирают из последней мочи, Как у родного дома пилигрим, И горлом окровавленным хохочут Над изжитым ничтожеством своим. |
