— Это потому, что мы на высоте тысячи футов, а вблизи ты убедился бы, что они раза в три повыше тебя.

— А что ты скажешь, Самуэль, об этом стаде газелей, — продолжал Кеннеди, — или о тех страусах?… Они мчатся как ветер.

— По-вашему, эти птицы — страусы? — опять удивился Джо. — Но это куры, настоящие куры.

— Послушай, Самуэль, нельзя ли было бы как-нибудь к ним приблизиться?

— Приблизиться, конечно, можно, Дик, но спуститься-то на землю нам нельзя. А тогда, окажи на милость, какой толк убивать зверей, которыми невозможно воспользоваться? Еще будь эго лев, тигр, гиена, я, пожалуй, понял бы тебя — все-таки одним свирепым зверем на свете стало бы меньше, — но таких мирных животных, как газель или антилопа, право, не стоит убивать исключительно для удовлетворения охотничьих инстинктов. Вообще же, друг мой, мы теперь будем держаться на высоте футов ста от земли, и если тебе попадется на глаза какой-нибудь хищный зверь, — что ж? Всади ему пулю в сердце, ты лишь доставишь нам удовольствие.

«Виктория» мало-помалу снизилась, но все еще держалась на порядочном расстоянии от земли. Ведь в этом диком густо населенном крае всегда можно было ждать непредвиденных опасностей.

Путешественники летели теперь над рекой Шари. Очаровательные берега ее прятались в густых зарослях Деревьев всевозможных оттенков. Лианы и другие вьющиеся растения сплетались, образуя яркую гамму красок. Крокодилы лежали на солнце или ныряли в воду с легкостью ящериц. Играя, они выбрасывались на многочисленные, разбросанные по реке, зеленые островки. Так шар пронесся над цветущей областью Маффатаи.

Около девяти часов утра доктор Фергюссон и его друзья достигли, наконец, южного берега озера Чад. Так вот оно, это Каспийское море Африки, самое существование которого так долго считалось басней, до чьих берегов добрались только экспедиции Денхема и Барта!

Доктор попробовал набросать теперешние контуры озера, уже сильно отличавшиеся от занесенных на карту в 1847 году. Постоянную карту этого озера получить невозможно. Дело в том, что берега озера покрыты почти непроходимыми болотами — в них едва не погиб Барт, — и болота эти, заросшие тростником и папирусом в пятнадцать футов вышиной, время от времени затопляются водами озера. Даже местные города, расположенные на берегу, часто затопляются, как случилось в 1856 году с городом Нгорну; гиппопотамы и аллигаторы ныряют теперь в тех самых местах, где недавно еще возвышались дома жителей Борну.

Ослепительные лучи солнца лились на неподвижные воды озера, смыкавшиеся на севере с горизонтом.

Доктор пожелал попробовать воду — она долгое время считалась соленой. Снизиться над озером можно было без всякой опаски, и «Виктория», как птица, пронеслась всего в пяти футах от его поверхности. Джо на веревке спустил в воду бутылку и вытащил ее наполовину наполненной. Вода оказалась щелочной и поэтому мало пригодной для питья.

В то время как доктор заносил в записную книжку заметки о взятой в озере воде, рядом с ним раздался выстрел. Это Кеннеди, не удержавшись, выпалил в чудовищного гиппопотама, показавшегося из воды. Но, как видно, пуля не задела его, а лишь заставила убраться.

— Лучше было бы его загарпунить, — заметил Джо.

— Чем это?

— Да нашим якорем — это был бы подходящий крючок для такого чудовища.

— И правда, Джо осенила блестящая мысль… — начал Дик.

— Которую я вас очень прошу не приводить в исполнение, — перебил его Фергюссон. — Это чудовище не замедлило бы утащить нас туда, куда мы совсем не стремимся попасть.

— Особенно теперь, когда нам известны свойства воды из озера Чад, — вставил Джо. — А кстати, мистер Фергюссон, что, это самое чудовище можно употреблять в пищу?

— Это, Джо, ведь млекопитающее из породы толстокожих. Говорят, его мясо превосходно и служит даже предметом оживленной торговли у прибрежных жителей, — ответил доктор.

— О, тогда я жалею, что мистер Дик промахнулся! — воскликнул Джо.

— Дело в том, что пуля Дика вообще не могла его поразить, — это животное можно ранить лишь в брюхо или между ребер. Вот если местность на севере озера покажется мне подходящей, мы сделаем там привал. Тогда Кеннеди очутится в настоящем зверинце и наверстает все, что он упустил.

— Ну и прекрасно, — воскликнул Джо. — Пусть мистер Дик непременно поохотится на гиппопотамов. Мне так хотелось бы отведать мяса этого земноводного! А то как-то даже чудно: забраться в самый центр Африки и питаться куропатками да вальдшнепами, точно мы в Англии.

Над озером Чад «Виктория» попала в воздушное течение, которое понесло ее к западу. Облака умеряли зной, и от водной поверхности также веяло легкой прохладой. Но около часа дня «Виктория», пролетев по диагонали через озеро, снова понеслась над сушей и прошла семь-восемь миль.

Доктор сначала был не особенно доволен, но когда показалась знаменитая столица царства Борну — Кука, он перестал сожалеть о том, что ветер занес их сюда. В течение нескольких минут Фергюссон мог рассматривать этот город, опоясанный стенами из белой глины. Среди множества арабских домов-кубиков тяжело поднимались довольно топорные мечети. Во дворах домов и на площадях росли пальмы и каучуковые деревья, увенчанные огромными, больше ста футов в диаметре, куполами зелени. Джо заметил, что эти гигантские зонтики соответствуют силе солнечных лучей, и из этого сделал весьма лестные для провидения выводы.

Столица состояла в сущности из двух отдельных городов, между которыми тянулся широчайший, в триста туазов, бульвар, в эту минуту запруженный пешеходами и всадниками. По одну сторону этого бульвара раскинулся со своими высокими светлыми домами город богачей, по другую — жались низенькие с коническими крышами хижины, в которых влачили жалкое существование бедняки; в Куке нет ни торговли, ни промышленности, которые давали бы заработок населению. Кеннеди нашел, что Кука несколько напоминает Эдинбург этим делением на два резко отличающихся друг от друга города — с тою разницей, что она расположена в долине.

Но путешественники едва успели рассмотреть открывшуюся перед ними панораму. Воздушные течения здесь отличаются большим непостоянством, и противный ветер вдруг подхватил «Викторию» и снова понес ее к озеру Чад.

Они пролетели миль сорок, и перед глазами Фергюссона и его товарищей развернулась новая картина: эта часть озера была усеяна множеством островов, населенных людьми племени биддиома — кровожадными и страшными пиратами, которых соседние племена боялись не менее, чем боятся в Сахаре туарегов.

Эти дикари только было приготовились бесстрашно встретить «Викторию» стрелами и камнями, как она уже пронеслась над ними, словно гигантский жук.

В это время Джо, пристально всматривавшийся в горизонт, сказал Кеннеди:

— Ей-ей, мистер Дик, вон там есть что-то для вас интересное: ведь вы, кажется, никогда не перестаете мечтать об охоте?

— А что там такое?

— И, знаете, на этот раз доктор вам ни слова не скажет.

— В чем же дело, Джо?

— Вон видите там целую стаю большущих птиц? Они движутся к нам.

— Птицы? — вскрикнул Фергюссон, хватая подзорную трубу.

— Да, я их вижу, — отозвался Кеннеди, — их по крайней мере дюжина.

— Четырнадцать, если хотите знать, мистер Дик, — поправил Джо.

— Дай бог, чтобы птицы эти оказались какой-нибудь зловредной породой. Добросердный Самуэль не стал бы противиться моим выстрелам, — проговорил охотник.

— Одно лишь окажу, — заметил Фергюссон, — очень бы я хотел, чтобы эти самые птицы были как можно дальше от нас.

— Неужели вы боитесь этих пернатых, сэр? — с удивлением спросил Джо.

— Ведь это кондоры, да еще крупнейшие, и если только они вздумают напасть на нас…