Ветер мало-помалу стих. Воздух словно замер. Флаг неподвижно висел на мачте корвета.

Капитан Джонатан Бломсбери — родственник полковника Бломсбери, одного из активнейших членов «Пушечного клуба», женатого на урожденной Горшбидден — тетки капитана и дочери почтенного коммерсанта из Кентукки, — капитан Бломсбери не мог нарадоваться на прекрасную погоду, способствующую успешному завершению измерительных работ.

Ряд промеров, произведенных «Сускеганной», имел целью исследовать глубины, наиболее благоприятные для прокладки подводного кабеля между Гавайскими островами и американским материком.

Эти работы выполнялись по проекту одной крупной компании, директор которой — предприимчивый Сайрус Филд — предполагал охватить сетью телеграфных проводов все острова Океании, — грандиозное предприятие, достойное американцев.

Корвету «Сускеганна» были поручены первые промеры. В ночь с 11 на 12 декабря корвет находился на 27°7' северной широты и 41°37' западной долготы по Вашингтонскому меридиану.

Луна в последней своей четверти начинала подыматься над горизонтом.

По уходе капитана Бломсбери лейтенант Бронсфильд и кое-кто из офицеров собрались на юте. При появлении Луны их мысли устремились к ночному светилу, на которое в те дни были обращены глаза всего полушария.

Даже лучшие морские трубы не могли бы обнаружить снаряда, блуждавшего где-то вокруг Луны, но телескопы всего мира были в эту минуту направлены на нее, и миллионы людей не отводили глаз от се сверкающего диска.

— Вот уже десять дней, как они улетели, — сказал лейтенант Бронсфильд. — Где-то они сейчас?

— Прибыли к месту назначения! — воскликнул молодой мичман. — И сейчас они, должно быть, как всякий путешественник, прибывающий в новое место, заняты прогулкой по окрестностям.

— Не смею сомневаться в ваших словах, — ответил, улыбаясь, лейтенант.

— Сомневаться в их прибытии действительно невозможно, — заметил другой офицер. — Снаряд должен был достигнуть Луны в момент ее полнолуния, пятого числа, в полночь. Теперь у нас одиннадцатое декабря, прошло, стало быть, шесть суток. А за шесть суток можно вполне успеть устроиться со всеми удобствами на новом месте. Мне ясно представляется, как наши отважные земляки расположились где-нибудь в глубокой долине, на берегу лунного ручья, около снаряда, наполовину ушедшего при падении в вулканическую почву. Я вижу, как Николь, вооружившись нивелиром, измеряет рельеф местности, Барбикен приводит в порядок свои путевые заметки, а Мишель Ардан разгуливает по лунным полям, покуривая душистую сигару.

— Да! да! Так оно и должно быть! — воскликнул мичман в восторге от идиллической картины житья-бытья лунных новоселов.

— Дай бог, чтоб это было так, — сказал лейтенант Бронсфильд, не проявляя никакого восторга. — К несчастью, мы никогда не сможем получить никаких непосредственных известий от наших друзей.

— Извините, лейтенант, разве Барбикен разучился писать? — спросит мичман.

Шутка мичмана была встречена всеобщим смехом.

— Не письма, — с живостью пор хватил мичман, — не письма, конечно! Почта тут ни при чем.

— Может быть, вы ждете телеграммы? — с иронией осведомился один из офицеров.

— Нет, и не телеграммы, — ответил мичман, нимало не смущаясь. — Сообщение с Землей им очень легко установить графическим способом.

— Как же это так?

— При помощи лонгспикского телескопа. Вы знаете, что он приближает Луну к Скалистым горам на расстояние двух лье и позволяет видеть на ее поверхности все предметы диаметром не менее девяти футов. Наши лунные герои должны смастерить исполинскую азбуку, начертить слова длиной в сто туазов, а фразы — длиной в целые лье! Таким способом они легко могли бы ознакомить нас со своим положением.

Все громко зааплодировали изобретательному мичману. Лейтенант Бронсфильд признал его мысль вполне выполнимой. Кроме того, он предложил еще один способ непосредственной связи с Землей при помощи пучков ярких лучей, отраженных параболическими зеркалами. Эти лучи были бы так же видимы с Венеры или Марса, как планета Нептун видима с Земли. В заключение он заявил, что блестящие точки, не раз наблюдавшиеся на ближайших планетах, возможно, были сигналами, которые подавали оттуда Земле. Впрочем, лейтенант оговорился, что если описанным способом и можно получать известия с Луны, то сообщения с Земли посылать нельзя, разве только обитатели Луны имеют в своем распоряжении приборы для дальних наблюдений.

— Самое интересное, по-моему, — это узнать, что сталось с путешественниками, что они делают, что видят, — вмешался один из офицеров. — Впрочем, если этот первый опыт удастся, в чем я не сомневаюсь, его, конечно, повторят. Колумбиада ведь попрежнему врыта в землю во Флориде. Значит, дело только в снаряде да в порохе; всякий раз, как Луна будет проходить через зенит, в нее можно будет выпалить зарядом… экскурсантов.

— Мастон, без сомнения, на днях присоединится к своим друзьям! -сказал лейтенант.

— Пусть только скажет слово, я охотно полечу вместе с ним! -воскликнул мичман.

— Ну, в охотниках недостатка не будет, — возразил Бронсфильд, — дай только волю, половина обитателей Земли эмигрирует на Луну!

Разговоры офицеров затянулись до часу ночи. Трудно пересказать все фантастические теории, все невероятные проекты, предлагавшиеся молодыми смельчаками. После попытки Барбикена слово «невозможно» перестало существовать для американцев. Строились планы отправить на Луну не только комиссию ученых, но целую армию с пехотой, артиллерией и кавалерией для завоевания лунного мира.

К часу ночи работы по подъему лота еще не были закончены. Оставались невыбранными десять тысяч футов, и эта операция требовала еще нескольких часов.

По распоряжению капитана огни в топках были разведены, давление в котлах поднималось. «Сускеганна» была готова к немедленному отплытию.

В эту минуту — в 1 час 17 минут ночи — лейтенант Бронсфильд направился было к своей каюте, как вдруг его внимание было привлечено отдаленным свистом.

Лейтенант и его товарищи подумали сначала, что свист вызван утечкой пара; но, подняв голову, они удостоверились, что звук доносится с очень большой высоты.

Сила этого странного звука нарастала с ужасающей быстротой, и не успели офицеры обменяться мнениями о его происхождении, как перед их ослепленными глазами показался громадный болид, докрасна раскаленный от трения об атмосферные слои.

Огненная масса продолжала расти на глазах и, наконец, с невероятным грохотом обрушившись на бушприт корвета, разбила его и с оглушительным шипением исчезла в волнах…

Упади эта масса несколькими футами ближе, — и «Сускеганна» была бы опрокинута в океан со всем своим экипажем.

Капитан Бломсбери выскочил полуодетый на бак, куда бросились и все офицеры.

— Будьте так добры, скажите, что случилось, господа? — спрашивал капитан. — Что такое?

— Капитан, «они» вернулись! — воскликнул мичман.

Смятение на борту «Сускеганны» было немалое. Офицеры и матросы и не думали об опасности, которая им только что угрожала, хотя судно могло быть раздавлено или же получить пробоину и затонуть. Нет, все их мысли были поглощены катастрофой, завершившей дерзкое предприятие.

— «Они» вернулись! — воскликнул молодой мичман, и все тотчас же поняли, кого он имеет в виду. Никто не сомневался в том, что болид, исчезнувший в волнах, был снарядом «Пушечного клуба».

— Они погибли! — утверждали одни.

— Они живы! — настаивали другие. — Слой воды очень глубок и потому ослабит силу падения.

— Но ведь у них нет воздуха, — говорил третий, — они должны непременно задохнуться!

— Они сгорели! — решил кто-то. — Снаряд, пролетая через атмосферу, превратился в раскаленную массу.

— Как бы там ни было, живых или мертвых, их необходимо вытащить! — решили, наконец, все в один голос.