Начальник БОРа достал из кармана трубку, похожую на автоматический карандаш, и подошел с ним к Дэму:

— Мы окрасили ручки и внутренность сейфов НИАЛа разноцветным криптоколом — невидимой краской. При соприкосновении со специальным реактивом криптокол проявляется, к чему бы он ни пристал.

Язин надавил кнопку, едва слышно щелкнул металл, и из карандаша полетела тонкая, как газ, струя распыленной жидкости. Полковник опрыскал ею рукава Дэма, и на глазах у всех на ткани появились ярко-красные пятна.

— Красный цвет — цвет этого сейфа, — объяснил Язин. — Теперь нет ни каких сомнений, господин Дэм, что ваши руки касались секретных документов парторга.

— Скифы… — едва слышно слетело с пересохших губ Дэма, но он все еще делал вид, что занят серебряным блокнотом.

— Как видите, против вас еще один факт. Я уже не говорю о том, что родной вашему предшественнику человек прибыл в Сверкальск, и вам предстоит с ним очная ставка.

Ливень прошел, и Язин открыл окно. В кабинет ворвался свежий и прохладный ветер.

Глебов держал сломанную руку в кармане, не шелохнувшись, его тотчас же отправили в госпиталь.

Рублев все еще сидел в кресле и смотрел в одну точку перед собой.

— Товарищ профессор, — обратился к нему генерал. — Вы, конечно, в недоумении. Объясню вам коротко ситуацию, — и начальник УКГБ рассказал директору о «Красной маске» и обо всем остальном.

Рублев слушал молча. Начальник управление взял из груды алмазов «Голубой Амур»:

— 227 каратов! Самый большой в СССР.

— Позвольте задать вам два вопроса, — обратился Язин к Рублеву, — Не возникало ли у вас за эти месяцы подозрения в отношении «Нилова»?

— Подозрений не было, но с осени прошлого года «Нилова» будто подменили. Он стал работать медленно, многое забыл.

— «Нилов» говорил вам о Змееве?

— Он много дней убеждал меня взять Змеева в институт. Просил послать Змеева в Главалмаз; он же нашел Змееву задание в НИАЛе в ночь похищения «Голубого Амура».

Тем временем Язин спрашивал по рации:

— Как «объект»? Не оставлял «точку»?

— Кажется, спит, — ответил в наушники приглушенный голос.

Начальник БОРа отложил в сторону зеленую папку Дэма и продолжил:

— Мне сейчас сообщили, что Бэл, видимо, спит. У нас есть некоторое время. Хочу продемонстрировать адские машины, то есть мины с часовым механизмом. Они обнаружены в колодце, после вторичного осмотра.

Язин подошел к столу и изъял из ящика зеленый контейнер, точно такой же, какой нашел Смирнов. Развинтив его, полковник высыпал на стол белые, как известь, адские машины, каждая из которых была величиной с коробку для кнопок. Мины напоминали шахматные часы: два циферблата рядом — один для взрыва, другой для часа и минуты. Адские машины были усыпаны прочными металлическими крючками для крепления к гвоздям, к выступу на стене или мебели.

Рублев дрожащей рукой взял один из взрывающихся приборов. Он был тяжел, словно налит свинцом.

— Мины начинены тротилом повышенной взрывной силы, — пояснил Язин. — Они предназначались для конференции алмазоведов. Если бы не кочегар Рогов, вряд ли мы смогли бы вовремя найти тайный склад в колодце.

Перехожу к Бэлу. Нападение в колодце говорило, что кроме Дэма в институте есть еще кто-то из людей «Красной маски». Кроме того, наши радисты перехватили шифр-разговор двух радиоточек в институте. Пользование рацией означало, что второй враг находится в НИАЛе на такой работе, что ему почти не приходится встречаться с Ниловым. Кто же наиболее подозрителен из людей, живущих при НИАЛе? Получался один ответ: «Зотов».

У Нины Николаевны Орловой интуиция разведчика обострена до предела. Женским чутьем она угадала, что ухаживания Зотова — замаскированная слежка. Орлова нам сказала: «Не Зотов ли Бэл? Он разгадал во мне чекиста и под видом ухаживания ведет слежку…» Развивая мысль Орловой, нам удалось выяснить, что в бане Зотов моется только в отдельных номерах. Возник вопрос, не делает ли он этого из-за частичного грима, к которому он, быть может, прибегает? Зотов человек большой аккуратности, однако, волосы он отращивал длиннее нормы и стригся всегда у одного мастера — глухонемого их парикмахерской N 16. Это был пустяк, но он опять вызвал подозрение на частичный грим. После мнимой гибели Смирнова Шубин допросил вахтеров и работников НИАЛа, проживающих во дворе института. В управление милиции Зотов пришел в новом костюме с роговыми пуговицами на бортах. Точь-в-точь такими, какие были найдены в бетонной колонне. Глаза Зотова нередко слезились, хотя, как объясняли врачи, контузия в голову не повышает слезоотделения.

Далее. После исчезновения Светлова в проходной будке оказался пропуск капитана. Вахтер Пименов сообщил, что Зотов заходил к нему в проходную. По времени это совпало с исчезновением капитана. Возникло подозрение — не Зотов ли подбросил пропуск? Отсюда следовал вывод — Светлов, которого мы ищем вне Алмазного института, зоны НИАЛа не оставлял. Выяснилось также, что вахтер перепутал Шапова со Светловым и ошибочно сообщил, что капитан, якобы, оставил институт…

При первом же подозрении мы отправили запрос в главное управление информации. Позавчера пришла справка, где говорится, что старшина Тихон Гаврилович Зотов, контуженный на фронте, умер семь лет назад в госпитале Лузянска. После справки из управления информации, сверили дактилолинии Зотова с отпечатками на денежном переводе от Савича. Проверка показала, что Савич-Бэл и Зотов — одно лицо.

— Не будет преувеличением сказать, товарищи, — раздался голос генерала, — сказать, что Зотова-Бэла помогли разоблачить женщины. Горина передала органам переводной талон, почтовый работник Валунская вспомнила и описала внешность Савича, а Орлова заподозрила в стороже врага… Я записал имена тех, кто помог нам в поисках. Получилось немало — восемнадцать человек! Это рабочий Дьяков, якут Егоров, завхоз Лисицын, профорг Сальников, Алоев, Змеев, Рогов и другие. Много просчетов допустила «Маска», но главная ее ошибка в том, что она забыла о простых советских людях вокруг нее…

Слово вернулось к Язину.

— Я уже заканчиваю, — сказал Язин. — Эти двое суток Зотов под наблюдением; с двенадцати часов сегодняшнего дня окружен.

Язин закрыл папку, застегнул ее на кнопку и повернулся к начальнику Управления:

— Товарищ генерал, позвольте приступить к операции.

Генерал встал, обвел глазами контрразведчиков и сказал:

— Приступайте! Берегите себя. От Бэла можно ожидать всякого.

Один за другим офицеры вышли.

В саду работники госбезопасности разделились на две группы. Ливень прошел, воздух стал прохладным и чистым. На прозрачном стекле черного неба горели тысячи жемчужин-звезд. Вдали приглушенно гремел гром. Всюду журчала вода. Порывы ветра срывали капли с мокрых деревьев. Под ногами влажно шелестели листья. Разведчики шли молча.

— Как «Точка?» — спросил по радио Жуков.

— Без перемен.

По дорожке, усыпанной песком, офицеры обогнули здание и вошли во двор. Около дома, в котором жили рабочие и служащие НИАЛа, Жуков замедлил шаги. Коридор был ярко освещен. Войдя в него, Сергеев и Курков остановились около высокой двери с набитой на ней планкой: «Квартира N 6».

Сергеев тихо постучал. Ответа не последовало. Сергеев постучал сильнее, но снова за дверью молчание. Тогда Курков крикнул:

— Тихон, отворяй, что ли! Это я, Кузьмич.

Но дворник не отвечал.

— Вскрывайте дверь, — скомандовал Язин…

Сергеев, провозившись несколько секунд с замочной скважиной, распахнул дверь настежь. Первым вошел в комнату Курков.

— Чего заспался? — бросил он в темноту и одновременно зажег свет.

Зотов спал на постели спиной к вошедшим. Курков толкнул его в спину, но рука провалилась во что-то мягкое: под легким байковым одеялом и простыней лежало чучело, свернутое из матраца. В комнату вошли остальные.

Жуков посмотрел за гардероб. В стене было прорублено небольшое квадратное отверстие. Для маскировки Бэл аккуратно заклеил лаз бумагой и побелил ее под цвет стены. Сейчас она была порвана.