Ну а если без геополитических обид и досад, то можно просуммировать: благоприятны, успешны были царствования и периоды, когда Россией правили инстинкты: самосохранения и роста... Конечно, и в эти «инстинктивные годы» правили, как и положено, правители, правительства, но правили при этом, следуя диктату инстинкта.

Политической линии, спасшей и поднявшей страну с самого дна, я предложил наименование...

И 1812 год, и 1941 —1943 годы — примеры действия этого объединяющего страну инстинкта.

Второму, инстинкту роста, трудно подобрать определенное имя, но можно предложить образ: ребенок спит 23 часа в сутки и растет, растет. Большая часть сил идет на рост. И представьте тут умников-педагогов с их инициативами: «А давайте-ка не дадим ему спать. Поведем его на какие-нибудь полезные лекции, занятия».

Ведь вроде же и видят они объективную, зримую на всех картах уникальность случая России, но и от своих... люксембургских шаблонов и мерок отказаться не могут.

А «силы, идущие на рост», — не абстракция. Например, потраченных на поход в 1848 году в Венгрию (фактически поход по спасению Меттерниха, вдуматься даже жутко) «человеко-дней» и денег хватило бы дотянуть железную дорогу не только до Царского Села и Москвы, но и до Черного моря. После этого Крымскую войну уже проиграть было бы просто невозможно.

Справка. Первая железная дорога в Крыму.

Была построена высадившимися англичанами. От Балаклавы (их порт снабжения) — до окраин Севастополя. Сыграла огромную роль в снабжении армий союзников, осаждавших Севастополь.

Но если и ее, «Крымскую войну», не затевать, можно было бы успеть освоить Амурскую область — и тогда б действительно не отдавать Аляску... и т.д.

Аляску-то у нас любят вспоминать, тема действительно популярнейшая, вплоть до эстрадных песен, «аляскинские страдания». Но не вспоминают при том, что, когда ее, Аляску, отдавали, первые 40 человек только высаживались на месте будущего Владивостока! А ведь без Амурского края и Приморья выход к Тихому океану висел на нескольких якутских охотничьих тропинках. Гляньте только на карту, по сути — географический и геополитический казус. Тропинки тянулись поперек всех рек Ленского бассейна, горных хребтов и выходили к Охотску, который и по сей день выглядит изолированным «острогом» — памятником неподкрепленному героизму первопроходцев. И до середины XIX века более надежным, объемным был грузопоток на Аляску — через кругосветные морские экспедиции. Конечно, долго такое продолжаться не могло.

Строгий — не объедешь — выбор. Или — или. Или красоваться в Европе, или строить дороги в Сибири. Есть и еще внутриполитическое измерение этой дилеммы. Безработицу в деревне социологи называют «скрытой», перенаселение — «скрытым перенаселением». Сельскохозяйственная занятость — более эластичное понятие, и деревня может вмещать все большее и большее число людей. Но после достижения определенного коэффициента перенаселения взрыв становится неизбежен — как во Франции Людовика XVI или в России Николая II. С той только разницей, что в России эта «теорема» могла бы быть решена при наличии... правильно — все тех же дорог.

(«о санитарном кордоне», «евросанитарах» и одном упорно выживающем «пациенте»)

Второй важнейший фактор устойчивости государственного тела, помимо дорожного скелета, — естественные рубежи. Тема «естественных границ» стала практически главной в политических спорах начиная с XVIII века. Моря считались важнейшими из естественных границ, а, соответственно, «выход к морю» — естественнейшим движением континентальных государств.

Вот вам пример пронзительного недопонимания всей нашей трагической геополитики. В Стокгольме, неподалеку от смотровой вышки Катарина-Хиссен, экскурсоводы вам радостно покажут улочку двухэтажных домишек — «Рюс-гартен», «Русское подворье». И не менее радостно на ней фотографируются. Как же! Шведы, вишь, хранят память! Спасибо им!..

В этих домиках на Рюс-гартен действительно селились русские купцы. Проект — почти типовой: первый этаж — метров 20 квадратных — жилой. Второй, мансардный, вполовину меньше — склад товара. Эпоха возникновения этого «Рюс-гартена» — допетровская.

Ходили наши купцы по стокгольмским рынкам... как коробейники. Офени. Торговали с рук — мелочовкой. Сегодняшний близкий аналог их номенклатуры — в этих похабных «интуристовских» ларьках: матрешки, солдатские шапки, майки с дурацкими надписями. Сувениры.

А все более-менее серьезные партии классических «льна, пеньки, дегтя, хлеба, воска» закупались в России шведскими купцами, хозяевами побережья, «на корню». Вот во что выродилась внешняя торговля державы. В соответствующих главах истории вы найдете и термин «неэквивалентный обмен» — о российской торговле XVII века. Это, кстати, и есть вечный идеал всех кордоностроителей. И вся политкорректность, и «необходимость исторического покаяния», например, перед Чехией, Прибалтикой, Румынией и прочими ефрейторами кордонной службы, о работе которых на Гитлера можно исписать тома, все это — осколки того давнего их идеала: «русские подворья» в европейских столицах и русские коробейники с матрешками на улицах...

В общем, признаюсь, тяжелым взглядом провожал я стайки наших туристов, радостно «фоткавшихся» с экскурсоводами на той Рюс-гартен...

В общем, «в Европу прорубить окно» — это значило не только завоевать столько-то верст Балтийского побережья, но и создать инфраструктуру, без которой эти версты останутся разве что пляжами с очень прохладными песочком и водой.

Мои студенты, в общем-то, точно повторяют разные учебники по истории: «Иван Грозный начал Ливонскую войну — за выход к Балтийскому морю». Уточняю: Иван Грозный уже имел выход к морю, от устья Невы до устья Наровы — знаменитая Водская Пятина (кстати, точь-в-точь такой же, что имел СССР до 1940 года). Не было только портов. Получив 11 мая 1558 года Нарву, Иван Грозный и открыл на целых 23 — пускай даже военных — года настоящую морскую торговлю, с сотнями заходивших кораблей. Правда, в итоге потерял и Нарву, и исходную Водскую Пятину. Кстати, у Бориса Годунова была вполне успешная, хотя и малоизвестная у нас война со шведами, и потерянное Иваном Грозным побережье он вернул- таки! Но не успел оборудовать, а далее — самозванцы, смута и шведы, дошедшие до Новгорода...

Уникальная геополитическая симметрия: положение СССР 1930-х и России 1990-х годов. Вопиющая уязвимость Ленинграда со сбившимися в кучу на промерзавшем мелководье («Маркизова лужа») военным, торговым, рыболовным флотами породила в 30-е годы ответ: «Даешь второй Кронштадт!» — ударная, стратегическая стройка в Кингисеппском районе на Лужской губе, примерно в 20 километрах на северо-восток от Ивангорода. Именно там и тогда, в устье Луги у поселка Вистино, в бешеными темпами сооружаемом порту, в качестве волнолома и был затоплен корпус настоящей «Авроры». Это, кстати, один из любимых телесюжетов основателя популярной программы «Взгляд» Владимира Мукусева, который в 2008 голу показал мне подробно все эти места, показал и копию своего знаменитого «взглядовского» сюжета.

В 1940 голу порты Эстонии, Латвии, Литвы сделали Усть-Лугу неактуальной, но в 90-е «маятник» вернулся в ту же точку. За одним важным отличием: СССР выстроил в бывшесоюзных республиках гигантские, первоклассные Новоталлинский, Вентспилский порты. И новонезависимые Эстония, Латвия заложили доходы от транзита в свои бюджеты. Плюс уже немыслимое для 1930-х годов дело: у нас заработало мощнейшее лобби. Дело прошлое, но можно напомнить о десятках статей, телепередач, выступлений политиков. «Строить новый порт — для России непозволительная роскошь», «Возможен ужасный удар по экологии». «Уже сложились грузопотоки, есть эстонские, финские, латвийские порты — надо использовать их»... Еврочиновники «опасались», что новый порт выйдет экологически грязным, элегантно забывая: а кто, собственно, построил Новоталлинский? (Ставимый ими — нам в пример.)