— Что ж, Хильда, — сказал Барбер, — думаю, по справедливости, следующий свидетель — ты. В конце концов, ты первая держала в руках это таинственное почтовое отправление. Ты не заметила ничего необычного?

— Нет. Я просто увидела три или четыре пакета и, поскольку в Лондоне заказывала по телефону много разных вещей, подумала, что это они и есть. Мне и в голову не пришло пристально их разглядывать. Но если бы конфеты пришли прямиком из магазина, полагаю, я обратила бы внимание на их фирменный знак.

— Очевидно, они пришли не оттуда, — вставил Петтигрю. — Но неужели вас не удивило, что кто-то прислал вам столь желанный подарок?

— Не столько удивило, сколько обрадовало. Мне, Фрэнк, знаете ли, все еще иногда присылают презенты.

Петтигрю сморщил нос, давая понять, что заметил ее подначку, и разговор перешел к тому, что теперь следует делать.

— Конечно же, мы должны заявить в полицию, — сказала Хильда. — Уильям, свяжись непосредственно со Скотленд-Ярдом. Здешние провинциалы для такого дела не годятся.

— Первое, что нужно сделать, это отправить конфеты на анализ, — внес наконец свой вклад в обсуждение Флэк.

— Разумеется. Это сделает полиция. Затем, полагаю, они проведут опрос служащих в магазине «Бешамель», чтобы выявить всех недавних покупателей таких конфет. Это все работа для полицейских.

— Я бы предпочел обойтись без участия полиции, если возможно, — сказал судья.

— Уильям, дорогой, почему? Если совершено покушение на твою жизнь…

— Это трудновато объяснить, но на данной стадии я бы отдал предпочтение частному расследованию.

— Но, Уильям…

— Первое, что нужно сделать, это провести анализ конфет…

— Дорогой мистер Флэк, вы это уже говорили. Полиция знает свои обязанности.

— …и я бы очень хотел провести такой анализ сам.

— Вы?!

— Я, знаете ли, немного интересуюсь химией, леди Барбер. У меня дома даже есть весьма недурно оборудованная маленькая лаборатория. Моя «вонючая комната», как называет ее жена — моя жена обладает великолепным чувством юмора, — мне бы так хотелось, чтобы вы с ней познакомились…

— Выражается она восхитительно, — пробормотала Хильда, передернув плечами.

— …и я был бы счастлив испытать свои умения в детективном расследовании. Такой шанс выпадает нечасто.

Несмотря на явное неодобрение жены, Барбер охотно принял предложение. Вечер окончился триумфальным отбытием Флэка с коробкой шоколадных конфет и двумя полусъеденными конфетами, аккуратно завернутыми в бумагу. Он обещал зайти в резиденцию на следующий день утром с «предварительными», как он выразился, «наблюдениями». Его последним высказыванием было:

— Думаю, в городе удастся достать кое-какие простые реагенты. Большинство ядов имеют несложный состав и легко распознаются. Кое-какие исследования я смогу провести даже в своем гостиничном номере. Более тщательных результатов придется подождать до моего возвращения в Лондон.

Только когда супруги остались наедине, Хильда требовательно спросила:

— А теперь, Уильям, может, ты мне все же объяснишь, почему ты предпочел поручить дело этой комичной личности, вместо того чтобы обратиться к экспертам?

Последовала сцена, подобная той, что уже была однажды описана: судья всячески увиливал от ответа, все отрицал и в конце концов признался.

Верный своему обещанию, Флэк явился в резиденцию на следующее утро. Явился рано. Судья еще завтракал, когда он вошел, весьма довольный собой.

— Примите мои извинения за слишком ранний визит, судья, — сказал он. — Я хочу поспеть на десятичасовой поезд, но не могу уехать, не доложив вам о результатах. — С большой торжественностью он вручил Барберу маленький коричневый сверток. — Возвращаю вещественные доказательства. Здесь все, за исключением той половинки конфеты, которую я использовал для опытов.

— Я думал, вы заберете их с собой в Лондон, — удивился судья.

— Как выяснилось, в этом нет необходимости. Возможности моей — ха! — «вонючей комнаты» не потребуются. Я закончил анализ еще вчера перед сном. Все оказалось просто — очень-очень просто, — добавил он с оттенком разочарования.

— В самом деле? — спросил судья.

— Вы в этом уверены, мистер Флэк? — вмешалась Хильда. — Не думаете ли вы, что если полиция отправит образцы в настоящую лабораторию — я имею в виду, что их лаборатории очень хорошо оснащены, — там могут найти что-то, что вы могли просмотреть?

— Возможно, леди Барбер, возможно, хотя мне это не кажется сколько-нибудь вероятным. В любом случае вот вам образцы, они в полном распоряжении полиции или кого бы то ни было другого, совершенно нетронутые — за исключением, как я уже сказал, одной половинки; надеюсь, за ее утрату они не будут на меня в претензии. Вы вольны распоряжаться ими по своему — и, разумеется, судьи — усмотрению.

— Хильда, — сказал Барбер, допивая кофе, — ты не считаешь, что можно сэкономить время, позволив мистеру Флэку рассказать нам — очень коротко, — что он сумел так быстро обнаружить?

Не ожидая согласия ее светлости, Флэк поспешил освободиться от бремени своих новостей:

— Вчера вечером, — начал он, — в уединении своего номера я разрезал одну из врученных мне вами конфет. Точнее, я выбрал ту самую, которая была извлечена — ах! — из вашего рта, судья, прошу прощения за упоминание. С помощью лезвия безопасной бритвы я удалил шоколадное покрытие, которое, как вы легко можете догадаться, было уже уменьшено приблизительно на половину его изначальной толщины (оно составляло не более, по моему мнению, полутора миллиметров) тем испытанием, для коего оно и было предназначено. Под этим покрытием я обнаружил твердое белое вещество. На него я воздействовал самым заурядным и повсюду имеющимся реагентом, то есть просто водой из-под крана… — он сделал паузу для драматического эффекта, — и получил, должен сказать, поразительный результат.

Снова последовала пауза, явно предназначенная для того, чтобы аудитория могла прервать ее взволнованными восклицаниями. Но поскольку их не последовало, он продолжил:

— Вещество зашипело, запузырилось и разложилось у меня на глазах. Появился безошибочно узнаваемый едкий запах. Соединение вещества с водой привело к выделению газа ацетилена. Иными словами, состав начинки оказался…

— Карбидом? — догадался судья.

Флэк просиял. Его аудитория, хоть и была менее реактивна, чем карбидная начинка, наконец проявила хоть какую-то реакцию.

— Да, всего-навсего, — подтвердил он. — Обычный, или, как сказала бы моя дорогая жена, вульгарный карбид.

— Как удивительно, — заметила Хильда.

— Удивительно, не правда ли? Но естественно, мое исследование на этом не закончилось. — Флэк заторопился, решительно настроенный поскорее закончить свой рассказ. — Я осмотрел оставшиеся в коробке конфеты (излишне упоминать, что я принял все меры к тому, чтобы не стереть никаких отпечатков пальцев, которые могли на них остаться) с целью выяснить: a) modus operandi индивидуума, который обошелся с ними столь неожиданным образом, и б) количество конфет, снабженных такой начинкой. Рассмотрим сначала пункт «б», если вы простите мне отклонение от хронологии. Я обнаружил, что из трех слоев, коими были уложены конфеты в коробке, только к верхнему прикасались после того, как конфеты покинули магазин. Могу гарантировать, леди Барбер, что вы не подвергнете себя ни малейшей опасности, если полакомитесь конфетами, находящимися на, позвольте так выразиться, первом и втором этажах коробки. — Он причмокнул губами, довольный собственным остроумием, и продолжил: — Опасность гнездилась только в мезонине. При ближайшем рассмотрении — не требующем никаких специальных знаний в области химии — невооруженным глазом Скотленд-Ярда или, если хотите, судьи Высокого суда правосудия (которого лично я ставлю гораздо выше, если позволите так выразиться, в этой паре) — так вот, повторяю, при ближайшем рассмотрении становится совершенно очевидно — тут я возвращаюсь к пункту «а», — что шоколад в какой-то момент был аккуратно разрезан пополам с помощью какого-то острого инструмента (например, с помощью скромного, но очень эффективного лезвия бритвы, каким пользовался вчера я сам), потом половинки опять совместили, а в конце закрепили стык, расплавив его умеренным нагреванием и образовав незаметный шов. Я ясно изъясняюсь?