– А там другие номера, – зардевшись, сообщил Витя, опуская взгляд и зачем-то пряча ладони между колен. – На нас они никак не выйдут – это все без учета, в розничной торговле взято. На рынке, в общем…

– Ну-ка, ну-ка! – Александр Николаевич весь посунулся к «электронщику» – до того стало интересно. – Как… А ну, еще раз!

– Я их провел как комплект, а сам купил вразносортицу на электронном рынке, – страшно конфузясь, пояснил Витя. – И камеры и микрофоны.

– Так… так. Но… я ведь сам подписывал чек! – не поверил Александр Николаевич. – Сам смотрел документацию – там все было в комплекте!

– А я в документацию их номера добил – там пустые странички были, – не смея поднять взгляд, пролепетал Витя. – Подобрал на принтере аналогичное качество печати… Вы же знаете, какие сейчас принтеры…

– И за сколько ты приобрел эти левые камеры и микрофоны? – вкрадчиво поинтересовался Александр Николаевич, подходя к столу и разворачивая к себе калькулятор. – А? Да ты не стесняйся, чего уж там!

– За полцены от того, что указано в табеле, – скромно сообщил Витя. – Но они – мало что левые – работают как фирменные! Поверьте – ни одного сбоя!

– Это не с уборной ли на втором камера? – прищурился Александр Николаевич и рявкнул: – В глаза!!! Морду не опускать!

– Оттуда, оттуда! – прикрывшись руками, пискнул Витя – решил, видимо, что сейчас будут оскорблять физически. – Да-да, немножко барахлила… Но я ее поправил! Честное слово, я поправил – она теперь… Я ее… теперь вы меня уволите, да?

– За полцены, за полцены… – Александр Николаевич отщелкнул на калькуляторе сумму. – Ага! Так ты, паразит этакий, четыре семьсот с этой подмены поимел?

– Четыре четыреста, – сокрушенно вздохнул Витя. – Триста – продавцу, чтобы печать сразу не ставил… чтобы ниже вбитых камер и микрофонов поставил. Вот… Теперь вы меня…

– Нет, я тебя не уволю, – Караваев с большим трудом сдержал желание прыгнуть от радости к мерзкому лгунишке и задушить его в объятиях. – Пока не уволю… Ты у меня сколько получаешь?

– Да-да, я верну, верну! – встрепенулся Витя. – У меня получается… Вы же знаете… В рублях – три двести за неделю…

– Плюс – за мелкий шантаж папенькиных сынков и дочек, которых твои операторы отслеживают с травкой в уборных, – добил Александр Николаевич. – Сколько за это ты имеешь?

– Ой… – Витя закрыл лицо руками в непритворном ужасе. – Ой… Это вам… Это – кто? Сволочи!

– Доброжелатели, – подкорректировал определение Караваев. – Но ты, как-то не подумав, с ходу согласился отдать без малого пять штук баксов. А? В среднем даже если брать по полштуки за месяц, получается, девять месяцев ты будешь работать на меня даром?

– Я готов, – покаянно заверил Витя. – Лучше так, чем потерять любимую работу…

– Ага! Ну, молодец, нечего сказать… – Караваев шагнул к креслу и с искренней симпатией потрепал «электронщика» по плечу – тот дернулся, как ударенный током, и крепко зажмурился. Проверял Александр Николаевич, проверял. Ждал, когда намекнет малыш – какие разговоры, дядя? Мы теперь в доле! И добавь-ка еще чего-нибудь, я тебе не работяга безответный, привязанный к хорошему месту, меня везде возьмут! Вот так. А ведь не намекнул – даже и не подумал…

– В общем, я тебе прощаю эту маленькую шалость… и в дальнейшем, если наглеть не будешь, я буду закрывать глаза на твои шашни с юными марихуанщиками. Потому что ты проявил себя как преданный и верный товарищ. Я такие вещи ценю. Об одном прошу: ты больше так не делай. Я имею в виду – махинации с левыми комплектующими и подобные пакости. Договорились?

– Да ни за что в жизни!!! – разжмурившись, с чувством воскликнул Витя. – Чтоб мне провалиться, если я еще когда-нибудь…

– Ну, молодец, молодец, – похвалил Александр Николаевич. – А сейчас, молодец, поди аппаратурой займись. Сделай дубль документации, напиши объяснительную задним числом, что потерял подлинник… Ну, ты в курсе. Ступай…

Оставшись один, Караваев с хрустом потянулся, во всю ширь лица улыбнулся своему отражению в серванте и принялся расхаживать перед столом, мягко ступая по высокому ворсу персидского ковра.

– Алексанколаич?.. Да? – промурлыкал селектор. Ага, это Ирочка – секретарша, интересуется на предмет реализации дежурной похоти постсовещательного характера.

– Нет, Ирочка, нет! – с сожалением ответил Александр Николаевич, кратко обратив свой мысленный взор к воплям простаты и таковых (воплей) не обнаружив. – Иди-ка лучше Макса прогуляй. Только вахтеру не оставляй – поваляет опять кого-нибудь. Потом сюда приведешь.

– Хорошо, – ровным голосом ответила Ирочка. Ей все равно, гулять с Максом или неискренне имитировать ответную страсть на столе. С Максом даже лучше: не нужно потом приводить себя в порядок и выполнять обязательные процедуры контрацептивного характера. Тем более Макс в Ирочке души не чает – он вообще неравнодушен к молодым женщинам, а к секретарше хозяина питает особую приязнь, по-собачьи полагая ее очень привлекательной сучкой.

– Гулять, гулять, всем гулять! – продекламировал Александр Николаевич, бодро отстукав ладошками дробь по массивной столешнице красного дерева. – И радоваться, радоваться. Из такого тупика выкарабкались! Радоваться! Черт…

Увы, совсем радоваться не получалось. Червь грыз. Не тот, который – сомнения, а похожий, с такой же головкой отвратительной черненькой, имя ему – нехорошие подозрения, готовые в любой момент оформиться в стопроцентную уверенность…

Злодеи «вели» Тонконоженко. В какой момент к нему «подсели» – вопрос сугубо технический, но как минимум за сутки до трагических событий на Фрунзенской набережной эти нехорошие люди уже плотно работали с незадачливым «заказчиком». Ай, какая некрасивая картинка вырисовывается! Это же нужно было каким-то образом получить доступ в расположенную на втором этаже квартиру, соорудить за ночь аккуратное отверстие в плите перекрытия, организовать аудио и визуальный контроль за местом событий… То есть получается, что плохие люди спокойно наблюдали за телодвижениями плотников и электронного Вити и не стали чинить препятствия самому Караваеву, когда он, возомнив себя Глазом дня, присел за стеночкой понаблюдать за встречей. Плохие люди тревожить его не стали, а просто корректно вырубили электроэнергию, когда клиент готов был сказать нечто важное.

В связи с вышеизложенным возникает закономерный вопрос: «Почему?» Если не нравится, можно сформулировать его несколько иначе – зачем? Для чего? В связи с чем? Но как ни формулируй, суть одна: злодеи отчего-то не тронули господина Караваева. А между тем убойная инсценировка, устроенная в бане, может считаться удавшейся лишь в том случае, если полностью исключает наличие свидетелей. Здесь и так имеется одна неурядица, наличие которой может вызвать при более тщательном рассмотрении как минимум недоумение. То есть – дверь, пришпиленная к косяку дюбелями. Есть над чем поразмышлять следствию. А если присовокупить сюда случайного свидетеля, преднамеренно оставленного в живых…

– Нет, я подарки, конечно, люблю, однако… – додумал вслух Александр Николаевич. – С чего вы взяли, что я никому не скажу о том, что увидел? Какая беспечная самонадеянность…

А с того и взяли, что… достаточно хорошо знают господина Караваева и уверены, что он будет молчать!

– Ну и дела… – Александр Николаевич присел в «гостевое» кресло, вытянул ноги и, прикрыв глаза, попытался расслабиться.

Март… Авантюрист вредоносный – ты ли это? Догадка, конечно, достаточно зыбкая, но дело в том, что другой просто нет! А вы сами прекрасно знаете – когда человек встречается с чем-то доселе неизведанным, он сперва для объяснения ищет аналоги в ряду тех фактов, каковые имеет в запасе, а уже потом, когда перерыл всю кладовку, начинает выдумывать что-то из ряда вон. А тут ничего и выдумывать не надо…

С Мартом Александр Николаевич познакомился в далеком 1989 году, когда совместно со своим компаньоном Жорой – тоже «афганцем» – сидел в следственном изоляторе по обвинению в нарушении правил торговли. Покинув стены пенитенциарного учреждения, начинающие коммерсанты нового знакомого на произвол судьбы не бросили, а проявили некоторое участие в его судьбе.