– Ага, – поморщился Александр Николаевич, подходя к работягам и здороваясь за руку. – И что это было?

– У шуряка дочь родила, – доложил Волощук и, чтобы вообще все выглядело более веско, солидно дополнил: – Первенец!

– И где это было? – почему-то оживился Александр Николаевич.

– В смысле – где рожала? – выпучил глаза Волощук.

– Да ну, что ты в самом деле… Где шуряк живет?

– А, это… В Балашихе.

– А сели во сколько?

– Да мы ж с работы. Задержались малехо. Как приехали из бани, они уже сидели вовсю. Ну и часов до трех, как водится. Там и заночевали…

– Телевизор утром смотрели? – подмигнул Александр Николаевич.

– Нет, не смотрели, – работяги переглянулись – ну что за вопросы? Какой утром телевизор после такой гулянки! – А что – надо было?

– Кому-нибудь говорили, что работали вчера на Фрунзенской? – опять подмигнул Александр Николаевич – только на этот раз более нервозно.

– Да вроде нет, – неуверенно пожал плечами Волощук.

– Нет-нет, давайте точнее, – погрозил пальцем Караваев. – Сам такой, знаю: с бабами – о работе, на работе – о бабах. А?

– Ты ж Никифорову про баню брехал, – хрипло вставил Скиба, толкнув Волощука локтем в бок. – Баня, мол, хорошая – три парилки…

– Собака брешет! – вяло огрызнулся Волощук и озабоченно нахмурился: – Никифоров – это кто?

– Ну, дает! – хмуро ухмыльнулся Скиба. – Да слева от тебя сидел – ты с ним весь вечер балаболил!

– А, этот… – Волощук почесал затылок. – Да он, гад, как мы сели, уже готов был – лыка не вязал. Они, почитай, часа полтора уже сидели, как мы подъехали…

– То есть он мог и не обратить внимания на упоминание про баню, так я понял? – с надеждой уточнил Александр Николаевич. – Или как?

– Ему все было по барабану, – заверил Волощук. – Баня, не баня… Я говорю – он готовый был. А потом, я ему столько всего наплел, что сам черт не разберет! А что случилось, вообще?

– Сначала поправьте здоровье, – просветленный Александр Николаевич выдернул из серванта первый подвернувшийся под руку дорогущий коньяк, откупорил бутылку, поставил на стол два фужера и набулькал граммов по сто пятьдесят, не меньше.

– Ну, твое здоровье, Николаич, – удивленно покосившись на хозяина, провозгласил Волощук и кивнул напарнику: – Ну, приняли…

И приняли. Занюхали рукавами, покрутили носами – хорош коньячишко! И с чего бы это хозяин такой добрый?

– Присядьте, мужики, расскажу чего… – указал на кресла хозяин. – Присядьте, присядьте – не стесняйтесь.

Присели – на краешки. Уставились на хозяина с некоторой настороженностью – мужики бывалые, догадываются, что бесплатные «дриньки» для простого люда бывают только на проводах в армию и на поминках. А тут – чего?

– Вы у нас работаете больше десяти лет. С самого, так сказать, основания заведения… – Александр Николаевич примолк, собираясь с мыслями: мужикам следовало сказать нечто незатейливое, доступное и вместе с тем настолько емкое, чтобы прониклись сразу, поверили, что по-иному – никак.

– Кхе-кхе… Николаич – ты, если слова подбираешь, – брось это дело, – неожиданно помог Волощук. – Мы тебя не сдадим – это я тебе обещаю. Не потому, что любим, как маму. Ты иногда таким гондоном бываешь – ты извини, конечно, – хоть стой, хоть падай! Но мы у тебя привыкли, обжились, платишь ты хорошо. У нас тут – как второй дом. А тем более по нынешним временам такую работу еще поискать. Так что – давай прямо. Что там – с баней? В говно попал?

– Гхм-кхм… Ну ты и сказанул… – подивился фривольности определения Александр Николаевич. – Спасибо за откровенность, конечно… Только в… это самое мы все вместе попали, друзья мои.

– То есть как это? – прищурился Волощук. – Мы только стенку заложили да двери в порядок привели! Мы ничего такого…

– А Витя только аппаратуру установил, – подхватил Караваев. – Тоже вроде бы ничего такого. А мы с Кротом только послушать хотели, о чем Бакан с Тонким будут болтать. Чего такого? Но Бакану чего-то там не показалось, он открыл пальбу, убил Тонкого, а Крота смертельно ранил. А Крот на последнем дыхании умудрился вогнать ему в горло нож. Вот такая нелепица вышла…

– Ни хера себе, – подкрутив ус, буркнул Волощук. – Вот новости… В общем, заварушка получилась в бане… ну а мы тут при чем?

– Вы? Совершенно ни при чем, – уверил Александр Николаевич. – И мы с Витей ни при чем. Совершенно. Менты, например, нас будут очень хвалить. Хотя мы и действовали вразрез с законом об оперативно-розыскной деятельности, но в целом задумка была благая: предотвратить такое опасное преступление, как заказное убийство, которое, как утверждал Крот, хотели обсудить в его бане негодяи…

Волощук со Скибой переглянулись, крякнули многозначительно и синхронно засопели. Компьютерный Витя зарделся, как сказочная девица-краса. Александр Николаевич выдержал театральную паузу и продолжил:

– Но ведь есть и противоположная сторона… Брат этого Бакана, например. Пока что он со своей братвой уверен, что в бане получилась элементарная нескладуха по причине несдержанности Бакана-старшего. И оплакивает убиенного, не вдаваясь в подробности. А представьте себе, если вдруг выяснятся интересные подробности с перепланировкой и установкой аппаратуры… А братва эта, бакановская, я вам доложу, публика – оторви да брось! Я, конечно, человек государственный, могу от них отгородиться милицией, охраной и так далее… Но всю жизнь ведь не просидишь в погребе. Рано или поздно они меня отловят и будут пытать. Я им ничего, кроме того, что знаю, сказать не смогу – сами понимаете. Они этим не удовлетворятся, это однозначно. Им нужно будет до корней докопаться – которых нету. Тогда они возьмут вас обоих и Витю – вы-то не государственные, вас взять можно в один присест – и тоже будут пытать. А после того, как вы им ничего толкового сказать не сможете, они нас всех – того… Потому что все мы, по их понятиям, так или иначе причастны к гибели их большого. И они не станут разбираться, кто просто стенку закладывал, а кто аппаратуру устанавливал…

– Ты зря все это нам рассказал, – с досадой заметил Волощук. – Теперь, получается, мы лишнее знаем…

– Теперь я буду уверен, что вы все трое будете молчать как рыба, – победно подмигнул Александр Николаевич. – И не станете намекать в дальнейшем, что я вам чем-то обязан.

– Зря ты так, Николаич, – укорил Волощук. – Ой зря! Мы ж тебе сразу сказали – не выдадим!

– Спасибо, мужики, – склонил голову Караваев. – Никто подставлять вас и не думает – сообщил просто, чтобы знали, каково положение дел… Забудьте об этом, внушите себе, что ничего этого не было – и все будет нормально. Все, можете идти. Витя, останься…

– Аппаратура!!! – потерянно всхлипнул Витя, когда работяги покинули кабинет. – А вы им не сказали… Аппаратура – с номерами. А приобретали на адрес ресторана… Следствие выйдет на нас…

– И что б вы без меня делали? – нагло извратил ситуацию Караваев. – Пропали бы ни за грош! Все твои железяки – в багажнике моего «Опеля». Сейчас перегонишь во двор и аккуратно перетянешь к себе – чтобы поменьше народу видело. Ну? Скажи, скажи!

– Ой, Александр Николаевич… – восхищенно проблеял Витя. – Ой… Как же это получилось?

– Живи. Это не твоя забота, – щедро разрешил Александр Николаевич. – А меня сейчас другое волнует. Если и это утрясем, считай, все – вывернулись.

– Что-то забыли?

– Не забыли, а не смогли взять – там как раз самый ажиотаж был, – поправил Караваев. – Камеры и микрофоны… Это надо будет ночью, когда никого не будет… Ты сейчас садись, нарисуй мне подробную схему – куда чего запрятал. С пояснениями: камера номер один – в сливном бачке, микрофон номер два – в кучке засохшего дерьма под стойкой бара…

– Хи-хи… – податливо откликнулся на шутку хозяина Витя. – А вам очень жалко это потерять? Я имею в виду – камеры, микрофоны…

– Да при чем здесь – жалко не жалко?! – досадливо воскликнул Караваев – нет, мальчишка, конечно, славный, но до чего тупой, ужас! – «Жалко»… Вдруг дотошный следователь попадется, обстукает все, прощупает, да и найдет. А там ведь тоже номера…