Корытов. Товарищ генерал… Такие дни сейчас, что я сам…
Романенко. Я знаю, какие сейчас дни. И Воропаева у вас заберут. Считайте дело решенным.
Корытов. А я не отдам, товарищ генерал.
Романенко. Я как узнал, что ты здесь, так сразу и доложил Василию Васильевичу.
Корытов. Если меня спросят, не отдам…
Романенко. Будто так его любите.
Корытов. Конечно, человек он тяжелый и с фасоном в мозгах…
Романенко. Вот видите. Вам легче будет.
Корытов. Мне легче не будет. Такая у меня работа, что легко не бывает. А отдать Воропаева нельзя. Прижился с народом. Не ломайте дела, товарищ генерал.
Романенко. Человек заболел и потерял себя, а вы этим пользуетесь, вместо того чтобы ему мозги вправить. Отберу — и никаких!
Воропаев. Что же это, меня здесь нет или меня не спрашивают?
Романенко. И спрашивать не будут. Тебя заберут. Получишь сегодня официальный вызов.
Воропаев. Я тебя не понимаю, Роман Ильич. Я ведь еще не твой подчиненный.
Романенко. Завтра будешь.
Воропаев. И у меня собственная голова на плечах. Ты не имеешь права.
Романенко. Не горячись.
Входит военный в кожаной куртке, с ним Ленка, в руках ее букет фиалок.
Ленка. Вот они, Воропаев. Который красивый.
Человек в кожанке (подходит к Романенко). Разрешите обратиться, товарищ генерал, я прислан…
Романенко. Приказано обоим?
Человек в кожанке. Никак нет, приказано одного.
Романенко. Ну, ты тогда подожди меня, Алексей…
Человек в кожанке. Приказано доставить полковника Воропаева.
Романенко (растерянно). А, так! Ну, ну!
Воропаев. Куда?
Человек в кожанке. Не имею указаний сказать — куда.
Воропаев. Меня одного?
Человек в кожанке. Так точно.
Воропаев. Ну, ты извини, Роман Ильич, придется ехать.
Романенко. Валяй, валяй, не задерживаю. Получишь по первое число.
Ленка. Дядя Алеша! А вы не к товарищу Сталину поедете?
Воропаев. Что ты, дурочка!
Ленка. Ой, вас к нему везут… Машина оттуда, я знаю.
Воропаев. Будет тебе. Ну, иди, не задерживай.
Ленка. Возьмите мои цветы. Если увидите — так от меня передайте. Скажите — Лена Твороженкова, пионерка, собирала.
Воропаев. Ладно.
Воропаев машинально кладет букет в карман и выходит вместе с военным. Ленка бежит за ним.
Романенко. Ему там не до цветов будет, ему там вправят мозги.
Корытов. Перебросят, думаете, товарищ генерал?
Романенко. А что тут делать? Вместе в Москву поедем. Вопрос ясен.
Корытов. Жуткое дело!..
Картина вторая
Стеклянная веранда дома Софьи Ивановны, выходящая в зацветающий сад. Эта веранда, вероятно, служит Воропаеву рабочим кабинетом. Стены в книжных полках, кипы газет на полу. Лена сидит за столом, который завален томами энциклопедии. Софья Ивановна перебирает рис.
Софья Ивановна. Я тебе, Лена, всегда говорила, что так получится. Вот по-моему и вышло. Вызвали-то не зря, пошлют куда-нибудь в центр, поверь мне.
Лена. Оставьте, мама. Никогда вы мне ничего не говорили и не могли говорить.
Софья Ивановна. Это почему же? Глупа, значит, стала?
Лена. Да о чем вы могли говорить? Ну, о чем?
Софья Ивановна (вздыхая). О господи, господи… Ты ему кем, по совести говоря, приходишься? Скажи матери.
Лена. Никем.
Софья Ивановна. Ну, так и знала… Как же теперь с домом быть? Полдома его, а уедет, продаст кому — не наплачешься… Кто мы ему? Чужие.
Лена. Да бросьте вы, мама.
Софья Ивановна. Бросьте. Спасибо вам, товарищ Журина, спасибо. А ссуда? Он уедет, ему что… а я как же?
Вбегает запыхавшийся Юрий, за ним Городцов.
Юрий. Еще не вернулся? Долговато.
Городцов. Да… меняется наш график жизни.
Софья Ивановна. Вам что! Вот я засыпалась — это да. Тупик, ой, тупик!
Появляется Наташа.
Наташа. Леночка, ничего еще не известно?
Лена. Ничего.
Софья Ивановна. Да тут собственно и гадать нечего. Если человека начальство вызывает, значит направят куда-либо.
Юрий. Вы думаете?
Софья Ивановна. Да тут и думать нечего.
Городцов. Да, меняется наш график жизни. Рановато его от нас забирают. Рановато. Еще б годок. Пока рассада подымется. (Кивает на молодежь.)
Влетают, тарахтя по лестнице, Варвара и Виктор Огарновы.
Огарнов. Как в дозоре залегли. Курить можно?
Софья Ивановна. Кури.
Огарнов. А может, у вас засада и огонька вздуть нельзя?
Варвара. Зашутился ты что-то не ко времени. Сядь, отдохни.
Софья Ивановна. Это у него, видать, нервное.
Наташа. А интересно, куда его теперь — опять в армию или в Москву?
Софья Ивановна. Одно из двух.
Варвара. Это все генерал Романенко обстряпал. Я, говорит, доложил там, куда надо. И чего лез? Сам выдвигается, ну лады. Так нет, надо ему еще людей срывать…
Огарнов. Не партийная точка зрения.
Варвара. Это у меня, что ли? Дома мне об этом напомни.
Голос Ленки (из сада). Идет, идет!
Все переглядываются. Бросают курить, мнутся и, наконец, встают. Входит Воропаев.
Молчание.
Воропаев (останавливается). А-а, все уже здесь.
Городцов. Говори сразу, не мучь.
Воропаев. Вы понимаете, что… со мной произошло? Я сейчас был у товарища Сталина.
Лена. Ой, что ж это?
Наташа. Я так и знала! Ну, ну, ну! Что же теперь будет?
Воропаев. Даже сам себе не верю, что был…
Лена. Значит, уедете? (Закрывает лицо руками.)
Воропаев (не замечая ее волнения). Я сегодня помолодел на тысячу лет!
Лена. Что?
Воропаев. Моложе стал на тысячу лет!
Городцов. Нечего ходить вокруг да около — рассказывай, Витаминыч. Я, брат, тоже не из железа.
Воропаев. Я расскажу вам удивительный случай из моей жизни. Это частный случай. Мое личное переживание. Я доверяю его вам как друзьям. (Проходит к столу.) Мне выпало счастье быть вызванным к товарищу Сталину… Я вошел, ничего не видя, и вдруг услышал голос, который нельзя забыть… Он заканчивал разговор со стариком садовником…
Городцов. С Иван Захарычем? Ну, ну!
Воропаев. Не знаю, как его зовут. Вхожу я, и от волнения не могу шага сделать…
Городцов. Стоп, стоп, стоп. Рассказывай толком, Алексей Витаминыч. Где дело было, присутствовал кто?
Воропаев. Вячеслав Михайлович сидел в кресле, бумаги подписывал. Товарищ Сталин беседовал, я тебе говорю, с садовником, рекомендовал ему какой-то новый способ культуры или прививки, а тот возражал…
Городцов. Ясно, Иван Захарыч!
Воропаев. …а тот возражал, говоря, что наш климат многого не позволяет. «Мало ли чего климат не позволяет, — возразил товарищ Сталин, — а вы смелее экспериментируйте». А садовник свое: «Климат, Иосиф Виссарионович, ставит знаки препинания». — «Ничего, — отвечает товарищ Сталин, — мы с вами южане, а на севере тоже себя не плохо чувствуем. Вот нам говорили, что хлопок не пойдет на Кубани и Украине, а он пошел. Захотели — пошло. Все дело в том, чтобы захотеть и добиться».
