— Знаете ли вы, что в Верхнем мире есть страна, навечно погребенная под снегом и льдом? — начал он нараспев. Гипнотизером он был посредственным, но ввести потенциального покупателя в транс ему чаще всего удавалось. — Называется Рошшья. Там не растут ни грибы, ни кораллы, ни черные лопухи. Даже травы нет. Лишь деревья одной‑единственной породы. Называется елль‑ка. А на этом дереве — плоды, похожие на мужской хорхой. Называются шишшь‑ка. А сок этого дерева называется воддь‑ка. Жители страны Рошшья питаются только шишшь‑ка, а пьют только воддь‑ка. И вот что удивительно, даже в самый лютый холод им всегда жарко и хочется любви! На ваше счастье, у меня есть в продаже немного тертых шишшь‑ка и несколько капель воддь‑ка! — Он изобразил широчайшую улыбку. — Уступлю со скидкой!

— Не интересует! — отрезал босяк.

— Но почему?

— Потому, — сказала девица. — Не до любви нам, строчок. Скоро пойдем на дело. Мсект‑кровосос ведет нас на Вэйруна. Этот дерзкий моховик хитростью отнял босяцкие деньги. Сегодня мы их вернем. Так что грызи сам свои шишшь‑ка!

— А вот боевой жезл я бы купил, — сказал босяк. — Или мифриловый кинжал. Есть у тебя?

— Нету.

— Ну а пыточные инструменты? А то у нас здесь «друг» заскучал. — Девица мотнула головой, и Жрадк с ужасом понял, что на стене висит не чучело, а прикованный дворф. — Но с инструментиками мы его быстро развеселим.

— Этого тоже нету! — выпалил Жрадк и бросился наутек.

Он сбежал по ступенькам с необыкновенной скоростью, промчался через лабиринт ширм и рухнул на табурет возле Прыг‑Скока.

— Не продал? — сочувственно спросил ослокентавр.

Жрадк помотал головой, вырвал у него кружку и большими глотками осушил до дна.

— Я тебе вот что скажу. Бросай ты свой товар. Иди с нами, резать моховиков Вэйруна. Мы там столько добра возьмем, сколько тебе за всю жизнь не выручить.

— Какой из меня вояка? Я боюсь.

— Неужели среди снадобий не найдется такого, которое придает храбрость?

Колдун‑недомерок на миг задумался.

— Найдется.

— Ну так выпей! Или съешь.

— Эх, была не была! — бесшабашно воскликнул Жрадк. Он порылся в ящике, вытащил пузырек с прозрачной жидкостью. Откупорил, понюхал и благоговейно проговорил: — Воддь‑ка. Ну, дай Ллот, чтоб не последняя!

Волшебная жидкость подействовала мигом. Не прошло и минуты, как полукровке сделалось жарко. Он почувствовал, что стал в три раза сильнее, в два раза выше и в семь раз храбрее. Заметил это и Прыг‑Скок. Он показал Жрадку большой палец и одобрительно заржал.

Не успел Жрадк привыкнуть к новым ощущениям, как за окном полыхнуло. В небо взметнулся яркий цветной фонтан, сыплющий искрами. Босяки разом замолчали, а потом все вместе заорали.

— Это был сигнал!

— Пора в атаку!

— Громи моховиков!

Взволнованный кравчий, два раза уронив стул, вскарабкался на стойку и заголосил, размахивая сорванной бородой:

— Завяньте! Чего вы базлаете? Полночь еще не настала! Это я должен подать сигнал! Вот моя петарда! Целая!

Он запустил руку за пазуху и вытянул длинную «сигару», скрученную из сухих листьев лопуха.

Босяки, недоверчиво переговариваясь, стали усаживаться за свои столы. Но тут над монастырем вспыхнул еще один колоссальный фейерверк. И почти — сразу еще один!

Посетители снова вскочили, все как один. Толкаясь, жестикулируя, ругаясь они бросились к окнам и дверям. Засверкали ножи и топоры, загремели цепи кистеней. Орки размахивали страшными моргенштернами, а один даже алебардой. Босяцкая братва была на взводе и успокаиваться больше не желала.

— Это был наш сигнал! — завопили все вразнобой. — Смерть Вэйруну!

Кравчий понял, что может упустить шанс на дирижирование восстанием. Мсект‑кровосос непременно заметит его промашку! Скажет: «Часы смажь, моховик. Сало с твоих ягодиц как раз подойдет!» Прямо по стойке бара орк прохромал к окну, ударом кулака распахнул створки. Высунулся по пояс наружу.

— Огня мне! — гаркнул он.

Кто‑то вложил в протянутую руку магическое огниво. Щелкнул замок, на фитиле вспыхнуло пламя. Кравчий поднес огонек к запальному шнуру. Шнур вспыхнул, распространяя удушливый дым. Орк взял шутиху обеими руками, вытянул их вверх, отвернулся и зажмурился. С ужасающим шипеньем «сигара» выплюнула в небо длинную дымную полосу. Взлетев на полсотни локтей, заряд взорвался красными и желтыми всполохами.

Босяки закричали, приветствуя начало заварушки. Бежать немедленно на штурм монастыря они не торопились, однако воинственность проявляли завидную. Кравчий сначала вторил им, а потом вдруг вывалился из окна назад.

— Атас, братва! — заорал он, выпучив глаза. — Там спаренный посох! На пол!

И тут же сам сиганул под стойку. Жрадк повернулся к освободившемуся оконному проему. Он сразу понял, что так сильно напугало орка. Вдали, за стенами вражеской цитадели, возвышалась темная громада горы — и на одном из ее уступов набухала ослепительным блеском белая двойная звезда. Это раскаляись перед первым выстрелом фокусирующие кристаллы двуствольного посоха на черепахе золотоискателей.

«Вот идиоты! Они же не пристрелялись!» — мелькнуло в голове у драухоббита.

Ни слова не говоря, он бросился на растерявшегося Прыг‑Скока и повалил его под стол. Они еще падали, когда в стену «Пьяного раптора» ударил разрушительный разряд молнии. Слюдяные листы в окнах мигом превратились в блестящую пыль. Ворвавшийся порыв горячего ветра повалил ширмы. Стены зашатались, явно готовясь обрушиться.

Жрадк рванул ослокентавра за шкирку. Тот вскочил, мгновенно протрезвев, и забил по полу копытом. Ближайшая стена начала качаться еще сильнее. Маленький чародей вскочил на кентавра верхом. Потрясая расколовшейся кружкой, которая напоминала теперь босяцкую «розочку», гаркнул:

— Все наружу!

Он пришпорил Прыг‑Скока. Тот заржал по‑ослиному и с разбега выпрыгнул в окно. Следом полезли вопящие и бранящиеся босяки. Со второго этажа двумя меганеврами рухнули знакомые Жрадку седой босяк и девица в плаще. Спрыгнув, девица вытащила из‑под плаща свернутый в кольцо кнут, распустила его и звонко щелкнула. Босяк держал под мышкой «гостя», вопящего как оглашенный. Правда, разобрать его крики было трудновато. Не то «вырежем некромантам сердце», не то «выпустите меня, волки позорные»…

Корчма последний раз содрогнулась. Стены сложились, будто у карточного домика. Оглушительно заскрипев, крыша провалилась внутрь.

На выходе из штаба диверсантов встретил целый взвод зомби. Ожившие мертвецы медленно карабкались из крипты.

Маскироваться дальше смысла не было, вся секретность вылазки пошла прахом.

— Секи их, брат! — закричал Федр и выстрелил переднему зомби в рожу. Тот закрутился на месте. — Скоро наши подоспеют!

Зак взял меч двумя руками и врубился в гущу мертвецов, как совсем недавно — в грибные заросли. Благородный мифрил рассекал плоть с мелодичным посвистом. Гниющие конечности и головы сыпались на мозаичный пол. Федр лупил дубиной ближних врагов, палил из жезла по дальним. Обернуться, чтобы взглянуть, близка ли подмога, времени не было. Вылетевшую из‑за стены шутиху Люмьена он заметил боковым зрением. Почти сразу за ней последовало страшное шипение, небо озарилось белым всполохом. Это разорвал воздух залп из спаренного посоха бронечерепахи.

Увы, разряд прошел мимо — неподалеку в городе прозвучал взрыв. В небо взвились куски черепицы. Через пару секунд что‑то промчалось над головой политсоветника и врезалось на излете в длинного мертвяка. Тот пошатнулся, с недоумением уставился на торчащий из гнилой груди обугленный обломок доски, где сохранилась надпись «ый рап». Вряд ли зомби успел прочесть имя своей второй смерти полностью — меч орка рассек его наискось от плеча к пояснице.

Отвлекшись на зомби, друзья не заметили, как со стороны экседры примчались новые враги. Вернее, еще не забытые старые. Это были помятые чернокнижники, дворф, оленекентавр, полдюжины ковыляющих на переломанных конечностях гровелов. И непременный Ихуси.