Золотоискатели подвели пленника к калитке, а сами встали по сторонам.

— Выдашь — умрешь, — пообещал Зак.

Бармен кивнул, шмыгнул носом и загрохотал кулаком в дверь. Раздались шаги, окошко приоткрылось. Показалось одноглазое лицо привратника.

— Впусти, мне срочно! — проговорил кравчий.

— Пароль?

— Сегодня мы Вэйруну…

— …Завтра Вэйрун нам, — хмуро отозвался одноглазый.

Лязгнул засов, калитка отворилась. Федр змеей метнулся внутрь, схватил привратника и выскочил с ним обратно. Зак немедленно попотчевал босяка кулаком по темечку. Тот сомлел. Его уложили к стене.

— Еще охрана есть?

— Н‑не знаю. Я и был тут всего один раз. Но как без охраны‑то? Да Дмузг и сам очень резкий босяк. Чикером на нож поставит, не успеешь «мама» пробазлать.

— Это мы посмотрим, — сказал минотавр, после чего применил к кравчему свой любимый прием оглушения.

Босякам запихали в зубы разрезанную пополам шапку привратника, связали их спина к спине испытанной веревкой из простыни, втащили в караулку и закатили под лежак. Калитку заперли и осторожно двинулись к вилле. Туда вела широкая мощеная дорога, обсаженная декоративными светящимися грибами высотой по колено, но диверсанты выбрали кружной путь.

За пределами главной тропы лежала ухоженная лужайка, прорезанная замысловатыми канавками с чистой водой, где плавали светящиеся рачки и рыбки. Через канавки были перекинуты мостики. Повсюду стояли низенькие скамьи, друзы светящихся кристаллов, проволочные «деревца», опутанные изумрудными лишайниками, фигурки садовых гномов. Только вместо лопат и граблей гномики держали в руках стилеты или изогнутые ножи, а уродливые бородатые лица кривились в устрашающих гримасах.

Очень скоро выяснилось, по какой причине их так могло перекосить.

Первым опасность почувствовал, как ни парадоксально, Зак. Его ноздри раздулись, щетина на загривке встала дыбом. Он начал вертеть головой и рыть копытом газон. Затем врага почуял и Федр — а через мгновение увидел.

С двух сторон, быстрые и бесшумные, к лазутчикам неслись собаки. Одна стая состояла из тяжелых черных мастиффов, зубастых как рапторы, другая — из овчарок‑альбиносов. Всего псов было не меньше дюжины. Драка была неотвратима, скорая гибель — более чем вероятна.

Зак выхватил кинжал и набычился. А Федр резко развел руки в стороны, поднял морду к каменному небу и тихо, но грозно завыл.

Этот звук подействовал на псов, как кувалда. Все разом затормозили. Бежавший первым, самый крупный и зубастый мастифф не смог устоять на ногах и покатился по траве кувырком. Плюхнулся в канаву, подняв тучу брызг. Выбрался из воды, лег на живот. Пополз к Федру, заискивающе глядя ему в глаза и просительно подвывая. С другой стороны точно так же ползла длинная белая сука. Остальные собаки тоже легли или сели. В сторону лазутчиков не решалась смотреть ни одна из них.

— Что ты сделал с ними? — удивленно спросил Маггут.

— Показал. Кто. Здесь. Р‑решает.

Вожаки псов подползли и замерли. Федр приблизился сначала к овчарке. Та перевернулась на спину, смиренно подставив псоглавцу беззащитный живот. Он слегка куснул ее, затем потрепал по боку и перешел к мастиффу. Обряд принятия собачьей покорности повторился. Вожаки встали и потрусили обратно к своим стаям. Зак вложил кинжал в ножны. Псы скрылись в сумерках.

Диверсанты уже без помех подобрались к вилле. Весь первый этаж, за исключением крыльца перед парадной дверью, был погружен во мрак. На втором светилось три окна личного кабинета Дмузга — хозяин босяков не спал. Здание опоясывала широкая терраса, на которую вели две красивые лестницы по бокам от главного входа.

Более проворный и бесшумный Федр взбежал на террасу первым. Обследовал ее, не найдя скрытых ловушек или замаскированных охранников, позвал Зака. Вдвоем друзья прокрались к окнам кабинета и заглянули внутрь.

От увиденного оба схватились за кинжалы.

Дмузг, видный пожилой драу с благородной сединой, маленькими злыми глазками и крупным горбатым носом, принимал гостя. У того было худощавое тельце гоблина, тощие жилистые руки гоблина — и восемь огромных ног насекомого, сплошь усеянных острейшими крюками и шипами. Место, где торс существа переходил в таз, было заковано в хитиновую броню. Узкое личико на вытянутой голове гостя тоже было гоблинским, с чертами типичного тувлюха.

— Ихуси! — выдохнул Маггут.

Да, это был он. В прошлом мувропский шпион при дворе даггерана Волосебугу, а затем — кровожадный упырь, «оседланный» полудемоном‑нуи. Федр лично спровадил его в круг Номмо, освобождая Даггош от мерзкого кровопийцы. К сожалению, Ихуси не сгинул в Подтеменье. Вдобавок сделался драйдером. Не иначе как при помощи некромантов.

— Я башку ему отрежу! — Зак рванулся вперед, но Федр удержал минотавра.

— Потом. Спер‑рва. Послушаем.

Он смочил слюной шарниры и осторожно потянул оконную створку. Та бесшумно отворилась. Тотчас повеяло сладковатым трупным душком. Похоже, Ихуси как был упырем, так им и остался, несмотря даже на паучьи ноги.

— …Условия прежние, — говорил он. — Мелкие воришки, попрошайки и прочая шваль должны и дальше вербоваться в наше войско. Крупные авторитеты — по желанию. Выплачиваешь им жалование, как и раньше, ты, Дмузг.

— Босяки никому не служат! — высокомерно огрызнулся вор. Но как‑то без задора, будто повторял заученную фразу. — И не содержат армию моховиков. Мои средства не бесконечны! А у вас в Мертвых шахтах сорок сундуков с золотом. Нашим золотом!

— Сир ворюга, ты заблуждаешься, — с усмешкой отозвался Ихуси. — Никаких сундуков не существует. А ты наверно, забыл, что жив только до тех пор, пока божественному Вэйруну это выгодно. По закону военного времени он может отдать тебя под трибунал и казнить хоть завтра. Чернокнижники постараются, чтоб ты умирал долго и мучительно, а после смерти сделают гровелом, самым ничтожным среди всех.

— Демон тебя сожри! — закричал босяк. — Ваш лже‑Вэйрун и так обчистил меня до нитки!

— Демон меня уже съел, наполовину, — сказал Ихуси. — Ну так что, я передам твое согласие господину?

— Да, раздави тебя Ллот!

— Тогда подпиши.

Посланник Вэйруна бросил на стол свиток. Темный эльф, трясясь от бессильного гнева, склонился над ним.

— Брат, я передумал снимать этому дохлому грибокуру башку, — прошептал Зак. — Прихватим Ихуси с собой. Он знает много полезного. Золото нам, а пленника — лысой ведьме. Она обрадуется. А Дмузга в живых оставим, раз он Шамана ненавидит не меньше нашего.

— Впер‑ред! — тихо рявкнул Федр.

Минотавр с разбегу боднул окно. Рамы вылетели вместе со слюдяными пластинами, бархатные портьеры оборвались. С громогласным ревом и рыком лазутчики вломились в кабинет.

Дмузг и впрямь был резким босяком. Он молниеносно выхватил откуда‑то нож и метнул его в незваных гостей. Зак мотнул головой, отбив нож рогами. С разворота лягнул по столу. Стол подлетел в воздух, припечатал хозяина босяков к стене и рассыпался. Дмузг повалился на пол. Зак подскочил, сгреб его за шкирку, встряхнул и заревел:

— Говори, где прячешь кордобы, моховик?

Босяк не отвечал. Голова у него болталась, как у мертвого.

Тем временем Федр прыгнул к Ихуси. Осторожный драйдер и не подумал драться, а вмиг развернулся и рванул наутек. Паучьи ноги замелькали с необыкновенной скоростью. Он буквально вынес дверь телом и выскочил из комнаты. Федр бросился вдогонку, жалея, что не может хотя бы на время отключить собачье обоняние.

Навстречу ему шагнул телохранитель драйдера. Маленький тип в черном плаще с ярко‑красным капюшоном, скрывающим лицо. Виднелся только выступающий вперед морщинистый подбородок да узкий бледный рот. Из‑под верхней губы торчали редкие желтые зубы кобольда.

По этим зубам Федр и врезал кастетом, что имелся на рукоятке орочьего кинжала. Кобольд отлетел в коридор, опрокинулся навзничь, но, едва коснувшись спиной и затылком пола, начал подниматься. Не вставать, а именно подниматься, будто его тянули за невидимые ниточки. Федр ударил еще и еще. Однако карлик каждый раз непостижимым образом уклонялся. Выпрямившись, он взмахнул широкими рукавами и выкрикнул заклинание.