Начались каникулы, и Джек очутился в мире, населенном детьми, которые играли в теннис и катались на велосипедах, а матери, болтавшие друг с другом, приглядывали за ними издали. Кроме того, тут были хасиды, много хасидов, главным образом пожилые люди, которые вышли подышать свежим воздухом. Джек не торопился, ему некуда было спешить. Он подумал о Лили, о том, как сказал ей «пока», как поцеловал ее прошлым утром. Ему стало больно и очень стыдно, потому что в голову лезли мысли о Джейн Брукс. Он нашел скамейку и, дожевав бутерброд, набрал ее номер.

— Джейн Брукс, — прозвучало в трубке.

— Я подумал, даже у вас должен быть перерыв на обед, — сказал он. — Это Хоксворт.

— Я догадалась, — приятно удивив Джека, ответила она. — Где вы? У вас там птички поют?

— Угадайте. Если справитесь, угощу вас обедом.

— Грин-парк?

Он рассмеялся.

— Правильный ландшафт, но неправильная область. Я в Стамфордском парке, позже собираюсь в Спринг-Хилл.

— Боже, как вас туда занесло? Но, похоже, вы там по делам, поэтому можете не отвечать.

— Да, я на задании, но у меня небольшой перерыв. Пять минут на обед.

— Обед? Нынче обедом называется кусочек ветчины, сыр и листик салата?

— Совершенно верно. Угадали.

— Значит, я выиграла обед, — ответила она.

Джек кашлянул. У него вдруг возникло ощущение, что они переступили какую-то невидимую границу. Оно ему нравилось, в то же время он был смущен.

Она это почувствовала.

— Я шучу, инспектор Хоксворт. Чем я могу вам помочь? Вы оставляли мне сообщение.

Джейн перешла к делу, но Джек заметил, что ее тон по-прежнему мягок. Просто она решила прекратить разговор, который мог завести их слишком далеко. Или не мог? Во всяком случае, еще не все потеряно, хоть она и обратилась к нему официально, что его все же немного огорчило.

— Ничего серьезного. Хотел сказать, что прошлой ночью я нормально выспался. Обещаю, больше таких глупостей вы от меня не услышите, — помолчав, добавил Джек. Прозвучало это довольно жалко. — Думаю, ваш метод, хоть и зверский, но принес свои результаты. Хотел просто поблагодарить вас.

— Я удивлена, но это хорошо.

— Мне действительно легче. Во всяком случае, я не лежал всю ночь, уставясь в потолок, не чувствовал себя никчемным и не хотел избить кого-нибудь до полусмерти.

— Джек, не думаю, что вы жестокий человек.

Она снова назвала его по имени. Отлично!

— Я? Вовсе нет. Не помню, когда я в последний раз с кем-нибудь дрался. Но убийцу я бы с удовольствием использовал как боксерскую грушу. Не смогу ему простить.

— Поверьте, так отреагировал бы любой нормальный человек, даже самый спокойный и миролюбивый.

— Вы правы, я не могу вернуть Лили и знаю, что будет больно. Но я могу поймать эту мразь.

— Именно. Смиритесь с болью. Если можете, используйте ее, только держите под контролем. У меня сложилось впечатление, что, пока вы заняты работой, у вас все идет хорошо. Гнев и боль еще надолго останутся вашими компаньонами. Но справиться будет легче, если вы примете это.

— Я знаю, что такое боль и гнев. В сущности, это одно и то же.

— Только не жалейте себя.

— Я не жалею. Просто… Я сам не знаю, что хочу сказать.

— Возможно, вы хотите сказать, что уже переживали нечто подобное.

— Да, наверное.

— Но не совсем, потому что вам никогда не приходилось выслеживать преступника, убившего близкого вам человека.

— Я говорю не о МакЭвой, а о родителях.

— Хорошо. Как бы там ни было, ваша боль — это ваше оружие, поэтому я не настаиваю на отстранении вас отдела. Разумеется, многие в Управлении не согласятся со мной. Учтите, Шарп что-то подозревает и очень скоро доберется до истины.

— Но еще раньше я доберусь до преступника.

Она рассмеялась.

— Полны решимости, да?

— Джейн, вам нравится, чтобы вас называли «феей», а я не возражаю против «супермена».

— Справедливо! — Джек понял, что она улыбается. — Вы придете вечером?

— Я бы не посмел пропустить.

— Хорошо, заканчивайте обед. Главный инспектор не должен работать на пустой желудок. До встречи. Буду вас ждать.

Телефон замолчал. Джек тяжело вздохнул. Между ними словно искра проскочила. Он почувствовал опасность, но страха не было, только дух захватывало. Разум подсказывал ему, что госпожу Брукс нужно держать на расстоянии вытянутой руки, но сердце и все остальное, скажем так, требовали совершенно иного. Он с нетерпением ожидал встречи с Джейн и чувствовал себя обязанным ей, ведь она вернула ему веру в собственные силы. Благодаря ей он убедился, что никто не справится с этой операцией лучше его, никто не позаботится о безопасности семьи By, не приложит столько усилий к раскрытию дела.

О его ботинок ударился пластмассовый мячик. Джек недоуменно огляделся. К нему спешил папа с двумя маленькими детьми.

— Дружище, простите, — улыбнулся мужчина, — мы не хотели вам помешать.

— Ничего страшного. — Джек осторожно подтолкнул мяч в сторону малышей.

Он подумал, что давно не звонил сестре. Вспомнил, как она уговаривала его познакомиться с Лили поближе. Скорее всего, он никогда не признается, что воспользовался ее советом. Дети вернулись к игре. Два брата. Наверное, это замечательно — быть отцом. Джек с грустью подумал, что у него тоже мог родиться сын. Лили рассказала бы ему? Или нет? Или она даже не знала, что беременна? Он тихо выругался. К чему эти мысли? Лили мертва. А убийца жив.

Джек посмотрел на часы. Гурий, наверное, уже дома. Интуиция подсказывала, что случай и страсть к уединению, так кстати посетившая юного гребца, давали ключ к разгадке. Предстояло выяснить, позволят ли хасиды воспользоваться им.

Перед поездкой Кейт позвонила в «Элизиум». Ей ответил доктор Чарлз Маартенс, который, казалось, искренне обрадовался звонку и радушно пообещал провести для нее экскурсию по клинике. Он продиктовал адрес, подробно объяснил, как проехать, и сказал, что предупредит охрану. Клинику окружал высокий забор с массивными железными воротами, благодаря которому можно было не опасаться ни случайных взглядов, ни папарацци, охотившихся за звездами после пластических операций. Когда ворота с тихим жужжанием закрылись, Кейт стало не по себе. Интересно, как видит пластический хирург лицо и тело другого человека? Наверное, подмечает только недостатки, которые следует исправить. Но ей-то нечего переживать, ведь она всегда следила за собой.

Главное здание клиники окружал парк с аккуратно подстриженной растительностью. Судя по обилию высаженных луковиц, скоро здесь будет море нарциссов и тюльпанов. Казалось, она очутилась в райском саду, куда простым смертным не попасть. Кейт представила, будто она богатая и знаменитая актриса, приехавшая на отдых в «Элизиум», где ее ожидают маски для лица, массаж и — почему бы и нет? — подтяжка кожи. Она вздохнула и припарковалась возле величественного дерева, окруженного подснежниками.

Как красиво! Она вышла из машины и залюбовалась озером, по которому медленно плыли лебеди. За ним виднелись идеальные аллеи английского парка, по которым гуляли пациенты клиники — Кейт насчитала около дюжины, — несомненно, богатые персоны с упругой кожей и идеальными бедрами без целлюлита. Клиника располагалась в холмистой местности, вдалеке можно было различить деревеньки и блестящую ленту реки. Кейт как раз пыталась вспомнить ее название, когда позади хрустнул гравий. Обернувшись, она увидела высокого привлекательного мужчину.

— Добрый день, Кейт! Я так и знал, что это вы. Я могу называть вас Кейт?

— Конечно. — Похоже, ей удастся познакомиться с одним из директоров поближе. Шеф будет впечатлен. — А вы, должно быть, доктор Маартенс?

— Совершенно верно. — Он протянул ей руку. — Зовите меня Чарлзом.

— Договорились. — Кейт ответила ему рукопожатием. — Здесь невероятно красиво! Я бы согласилась на пластическую операцию, только чтобы побыть тут пару дней.

Чарлз улыбнулся.