Такая версия в качестве утешения имела право существовать, только Конан не искал легких путей. Но и месть не являлась предметом поисков варвара. Наставления Коннахта о бессмысленности кровной мести всегда были с ним. А история непрерывных набегов друг на друга Аквилонии и Киммерии, или стычек ваниров с киммерийцами в течение многих поколений — лишний раз подкрепляла слова деда. Убийство Халар Зима несомненно закрыло бы счет между ними, однако кто-то другой мог бы искать ответа у самого Конана, и цикл бы повторился. Хотя варвар не боялся никого из смертных, он не хотел остаток дней ждать неведомых убийц или вступать в поединок с человеком, состоящим даже в самом отдаленном родстве с Халар Зимом.

На ум пришла дочь предводителя налетчиков. «Как же ее звали? Марка?». Киммериец выругался про себя за забывчивость, а потом понял, что не стремился это запомнить. Девчонка была наделена способностями, которые Конан встречал лишь в местах, где люди прибегали к древней магии, направленной во зло. У него засаднила кожа в память о ее шершавом языке.

— Ты предполагала, что наше следующее свидание будет неприятным! — громко рассмеялся Конан. — Кром! Пусть твое пророчество сбудется!

Она забрала с собой меч, выкованный их с отцом совместными усилиями. В те дни клинок казался огромным, подходящим только для руки Корина. Жаль, что сын кузнеца был еще слишком мал, чтобы пустить это оружие в ход. Все могло бы быть по-другому.

Конан нахмурил брови. Как ему хотелось владеть тем мечом. Безусловно, Корин любил сына и видел в нем задатки великого воина. Тем не менее, он, как и покойная жена, желал для мальчика чего-то большего, чем жизнь в огне и крови. Наверное, мирной жизни? Жизни в кузнице?

Не разделяя взгляды отца, обладающий силой и ловкостью юный киммериец тяготел к приключениям, как Коннахт в молодости. Конан с упоением слушал дедовские рассказы, в то время как отец не имел в запасе ни одного. Мальчик чтил обоих, хотя совершенно очевидно Корин и Коннахт принадлежали к разным типам людей. Каждый из них выбрал свой путь, и Конану был по сердцу выбор его неугомонного деда.

«И все же именно мой отец хранил секрет маски» — варвар вдруг пересмотрел мнение о Корине. Да, кузнец не планировал воспитать сына великим воином, но человеком, способным к принятию большой ответственности. Когда Корин сказал, что в нем слишком много огня, то подразумевал не юношеский задор и горячность, а еще не готовность Конана владеть тайной, на которой могла висеть судьба мира.

Однажды лед и пламень смешались бы в Конане. Он доказал бы свою закаленность, как у меча, врученного ему отцом. Тогда кузнец поделился бы с ним секретом маски, столь могущественным и ужасным, что великий киммерийский воин, не раздумывая, последовал бы по стопам Корина. Это, навсегда задержав Конана в киммерийской деревушке, передалось бы от него к сыну, потом к сыну сына и так далее.

Но киммерийские горы отказали Конану в закалке, полученной им через множество опасных приключений в чужих странах. Изначально юноша, скорее всего, не понимал природу зла, таящегося в маске. Но позже он столкнулся с колдуном Ярой и чудовищными деяниями, бывшими для таких людей обыденностью. Халар Зим мог убить Корина лишь как досадную помеху своим амбициям, а кузнец умер в надеждах на предотвращение гибели других.

Такое различие открыло глаза Конана на тщетность мести, чему пытался научить внука старый Коннахт.

— Месть не часть воинских традиций, — втолковывал дед, — а недостойное потакание своим слабостям. Настоящий воин выше, чем эмоциональный человек, слепо бросающийся на источник раздражения. Или ты мститель, или ты воин — третьего не дано.

«И только как воин я могу быть достойным наследия отца» — стиснул зубы киммериец. Халар Зим уничтожил его прошлое, не имея власти над будущем. Одному Конану по силам навредить себя, потворствуя низменным желаниям.

Подведя лошадь к вершине гряды холмов, варвар посмотрел на Красные Пустоши. Название эта бесплодная область, на которой подобно шипам росли скрюченные, черные деревья, получила вовсе не от цвета почвы. Люди прозвали местность так из-за впитанной ею крови.

Где бы там не рыскал Халар Зим, Конан его найдет.

Он надеялся, что земля еще не напилась.

Запершись в каюте отцовского сухопутного корабля, обнаженная Марика стояла на коленях перед трюмо. Теплый, золотистый свет от покачивающихся под потолком масляных ламп ласкал ее алебастровую плоть. Женщина, смотрящая из зеркал могла бы вызвать восхищение у самого искушенного знатока красоты. Многие сочли бы ее совершенством, и она охотно бы с этим согласилась, если б в настоящий момент любовалась своим отражением. Большинство людей использовало зеркала по прямому назначению, а Марика пыталась увидеть в них будущее.

Однако видения не отличались четкостью. Как голоса, нашептывающие ей обрывки фраз, так и смутные тени всегда давали повод для размышлений. Соблазн и туманные намеки вместо полной картины и руководства к действию. Колдунья подмечала каждую мелочь, позволяя удовольствию и страху вторгаться в душу, но никогда не разрешала им возобладать над собой.

Сегодня часть увиденного понравилась Марике. Призрачное изображение соответствовало ее замысловатой татуировке. Тайные знаки бежали от плеча к плечу, вокруг шеи, за ушами и даже вдоль лба у корней волос высокой прически. Некоторые из символов ей были знакомы издавна, хотя большинство пришлось выискивать в древних манускриптах, которые считались навсегда утерянными. Она приказала мастерам росписи нанести их на тело в строгом порядке, после чего воины отца убили всех татуировщиков, чтобы те уже никогда не смогли повторить свою работу.

После подобной трансформации сила Марики существенно возросла. Будучи умной женщиной, она понимала, что теперь начертанные на коже письмена давно исчезнувших жрецов-владык Ахерона вполне способны воплотить в жизнь навязчивую идею Халар Зима. Нет, она сделала это не из алчности или жажды власти, не собираясь применять колдовство ради противостояния с отцом. Марика желала, чтобы он стал зависим от нее, если все его усилия не принесут плодов. Когда ей удастся на равных конкурировать с маской в могуществе, Халар Зим забудет про магический артефакт.

«И не будет нуждаться ни в ком, кроме меня» — колдунья улыбнулась своим мыслям, но ее улыбка не отобразилась в зеркале. Вместо этого гладкая поверхность демонстрировала темную линию с рваными краями, тянущуюся вдоль груди. Сначала удивившись полному отсутствию болевых ощущений, Марика вспомнила, что зеркала иногда отражают лишь возможный итог событий будущего.

Тонкий палец скользнул по линии, и изображение стерлось, исчезнув без следа от легкого прикосновения. Это удовлетворило колдунью, теперь в зеркале уже действительно сияла ее улыбка. Упиваясь собственным могуществом, Марика откинулась назад в тихом смехе. Тут ей на глаза попался некий предмет, и она медленно, словно сонная змея, повернулась к нему.

Сухопутный корабль, покоившийся на спинах восьми слонов, мягко покачивался при движении. Многие полагали, что Халар Зим велел создать колоссальное транспортное средство, в качестве символа своей власти, и были не далеки от истины. Кроме того, завоеватель желал, чтобы исполнились неясные пророчества, число которых, наверное, превосходило количество звезд на небосводе. У Марики судно ассоциировалось со слоном, поддерживающим, согласно верованиям разных народов, землю. А значит, ее отец может стать хозяином этого мира и даже более того.

Шелковые занавески на стенах разошлись при качке и открыли взгляду женщины почти забытый ею трофей. Когда-то давно в киммерийской деревне она взяла приз у полумертвого кузнеца и его глупого, дикого ребенка. Марика не думала о них долгие годы, однако сейчас вдруг вспомнила соленый и острый вкус на конце своего языка. В тот момент голос предостерегал юную колдунью от подобного поступка. Тем не менее, она с вызовом облизала щеку мальчишки. Это случилась прежде, чем Марика узнала, что потусторонние голоса не являются лишь посмертными бормотаниями матери.