Варвар лишь хмыкнул, тем самым еще больше ее распалив.

— О, боги! Почему мастер Фассир не сказал, что видел идиота?!

— С чего такое суждение о моем уме? — Конан сложил могучие руки на груди. — По крайней мере, я знаю, откуда родом… и не нуждаюсь в четырех именах для утверждения в данном мире.

— Серьезно? Ты даже помнишь, как тебя зовут?

— Угу.

— Да? — девушка выгнула брови. — И ты не счел целесообразным поделиться этим со мной?

— Ты представилась мне не меньше пяти раз. Я боялся, что придется повторять свое имя столько же, чтобы ты не забыла его.

— Так назовись, в конце концов, — Тамара топнула ногой.

— Конан.

— Просто Конан?

— Для меня достаточно.

— Это звучит не как цивилизованное имя, — всплеснула она руками.

— Наверное, Халар Зим — цивилизованное?

Тамара хотела нагрубить, но передумала.

— Он разрушил монастырь, Конан. Это было ужасно. Халар Зим не отступится. Пожалуйста, я умоляю тебя, поедем скорее в Гирканию.

— Халар Зим сумел отыскать тебя в уединенной обители, — киммериец спокойно выдержал ее взгляд. — Или ты рассчитывала, что он не выследит тебя в гирканской степи?

— Кто знает, — после паузы сказала она, — хотя расстояние очень велико. Что-то может остановить его.

— Да, Тамара Амалиат Джорви Карушане, точнее кое-кто, — прищурил глаз Конан. — А именно — я и довольно скоро.

— Придется подправить сделанное ранее заявление, — монахиня встряхнула волосами. — Ты не глуп, но совершенно безумен. Разве до тебя не дошли мои слова? Он разгромил монастырь, полный хорошо обученных монахов. Как ты намерен противостоять ему?

— Ты прячешься за четырьмя звучными именами, — киммериец усмехнулся, — он мечтает о возрождении Ахерона. Вы оба гордитесь своей цивилизованностью и поглядываете на меня — дикаря свысока, не понимая, что весь ваш лоск — сплошная иллюзия. То, что пережил ваш монастырь не имеет отношения к цивилизации. Дикость и варварство! Тебе это неприемлемо, но я смотрю на вещи иначе.

— До того, как над моей губой появился юношеский пух, я встретил Халар Зима, — Конан продолжал, обратив взор к северу. — И я, варварский ребенок, пустил ему кровь. Четырьмя годами позже я был среди варваров, которые захватили «форпост цивилизации» — Венариум. Потом, путешествуя по разным странам, я сталкивался с множеством людей, считающих себя цивилизованными, только никому не удалось со мной справиться.

— Вне всяких сомнений ты великий воин. Но Халар Зим…

— Халар Зим всего лишь человек. Вот я и напомню ему об этом, — Конан хлопнул ладонью по ножнам.

— Ты многого не понимаешь, — покачала головой Тамара.

— Не надо так волноваться, лучше поспи немного, — киммериец лукаво подмигнул. — У меня есть план.

В каюте были погашены лампы и наглухо зашторены все окна. Оставшаяся в одиночестве Марика намерено лишилась света, чтобы снизить до минимума возможность любоваться собственным отражением. Она с радостью накинула бы на зеркало тяжелое покрывало, но ей почему-то казалось, что призрачные голоса будут недовольны. Выносить их свистящий шепот, в котором обязательно сквозили бы насмешливые замечания, колдунья сейчас желала меньше всего.

Правда, несмотря на плотную ткань гобеленов, одному лучику все же удалось проникнуть в помещение. Марика восприняла это как знак, поскольку падал он на киммерийский меч. Темная рукоятка и бледное лезвие напомнили ей о матери, привязанной к гигантскому колесу перед сожжением. Она посматривала на висящий клинок украдкой, боясь поймать в металле полное отражение своего лица.

Марика ненавидела себя за то, что в какой-то момент пожалела отца. Нет, Халар Зим не одряхлел и не ослаб. Его слава не потускнела с того дня, когда была целиком собрана маска. Но именно тогда он стал одержим навязчивой идеей, которая глубоко пустила корни в мозгу и поставила заслон перед другими реалиями, существующими в мире.

Она не представляла, как отец мог потерять контроль над истинным положением вещей. Мнение матери о своей правоте в итоге привело ее к смерти. Вследствие этого Халар Зим убедил себя в необходимости испытания, легшего на плечи тяжким бременем. Вся их последующая жизнь превратилась в бесконечное путешествие, цель которого заключалась в воскрешении Маливы. Ведь только жена могла предоставить ему неограниченную власть и возродить Империю Ахерон.

Но отец совсем забыл, с чего все началось. Имел ли он право называться потомком ахеронцев? Записи матери не давали точного ответа. Хотя воитель происходил из рода мелких князьков, оставивших Немедию по политическим соображениям, и частица ахеронской крови действительно присутствовала в его венах. «Вытекшая бы полностью из единственной царапины от моего когтя». У Маливы дела обстояли куда лучше. Ее предками считались те, кто издавна населял отдаленную область Ахерона. В свое время родителей матери Марики изгнали оттуда за проступки, противные даже ахеронцам. Зачатый ими ребенок, когда подрос, нашел в Халар Зиме амбициозного человека, питавшего к тому же страсть к древним преданиям.

Пусть Марика не участвовала в поисках с самого начала, мать не раз делилась планами с дочерью. Она мечтала собрать воедино Маску Ахерона, затем пробудить ее, напитав кровью. Через артефакт Малива обрела бы права на полный арсенал жуткого колдовства. Еще матери казалось, что даже давно забытые вещи раскроют ей свои тайны, стоит лишь надеть маску. Таким образом, женщина превратилась бы фактически в богиню, а Халар Зим, оставаясь смертным, правил бы от ее имени.

После гибели супруги Халар Зим возобновил претворение их замыслов. Едва ли любимая жена рассказала ему всю правду, иначе в глазах Марики он выглядел бы круглым дураком, чего колдуньи было трудно вообразить. При своей одержимости отец не растерял талантов. Разрушение обители в Красных Пустошах — подвиг, немыслимый для тех, кто знал о существовании монастыря. Такая же участь постигнет его двойника в Гиркании, неважно до или после захвата девчонки и возвращения мертвой возлюбленной.

Мысли Марики постепенно обратились к тяготам путешествия, но ее отвлек грохот наверху. Что-то свалилось на палубу корабля с высоты. Она выскочила из каюты и взбежала по трапу в кабинет отца, проскользнув мимо здоровяка Укафы.

Потоки солнечного света изливались через огромную дыру в потолке. Голый по пояс Халар Зим сидел на грубом подобии трона, рассматривая обломок скалы перед собой. Дубовые доски верхней палубы не выдержали, но все же погасили силу удара. Вокруг валуна была обернута веревка, стягивающая лодыжки мертвеца. Скорее всего, человека привязали до того как сбросить вниз. Теперь его изуродованное тело лежало грудой тряпья на полу кабинета.

«Ремо!» — Марика склонилась над трупом.

Смерть не сделала горбуна привлекательным, хотя и не смогла сделать более уродливым.

— Да, его трудно не узнать, — Халар Зим поднял указательный палец.

Медленно, как факир, показывающий детям фокус с шелковой лентой, Марика вытянула изо рта Ремо тонкую полоску ткани. Материя полностью соответствовала по цвету одеяниям монахинь, за исключением красных букв на ней. Колдунья моментально почувствовала силу. Она хотела просто упиваться ею, даже если само письмо не сообщило бы ничто нового.

— Это принадлежит той, кого ты ищешь.

Отец не проявил особого энтузиазма. Его вид выражал скорее скуку, чем заинтересованность:

— Наверняка.

Колдунья разгладила ткань руками.

— Здесь написано ее кровью, — объявила Марика после короткой медитации. — Вот: «Женщина у меня. В твоем распоряжении двое суток. Застава Шайпур. Приходи один».

— Один?! — Халар Зим оставался совершенно спокойным до последних двух слов.

— Так написано, — она повернула полоску ткани к свету, чтобы отцу были видны строчки.

Халар Зим подался вперед, упершись локтями в колени и кулаками в подбородок. В глазах впервые появилась острота, словно он стряхнул с себя грезы.