– Нет!
– Мне всегда хотелось перед смертью посмотреть мир!
– Ну, тогда это был всего лишь вопрос времени.
– А кстати, который час?
– Полночь!
Кладбище больше не пустовало. Во-первых, там слонялись фотографы, один так даже из воскресной газеты. Во-вторых, съемочная группа с Мид-Мидлендского телевидения. И наконец, местные собачники и целая орава зевак.
В заброшенном уголке миссис Тахион деловито оживляла собой могильную плиту.
– Впервые вижу тут столько людей, – сказал Джонни. И добавил: – По крайней мере, живых.
К ним подошел Ноу Йоу, который перед тем беседовал с парой энтузиастов в вязаных шапочках, с интересом заглядывавших в густые кусты за могилой миссис Либерти.
– Говорят, у нас тут не просто островок живой природы, но и Место Обитания, – сообщил он. – Они вроде бы углядели там какого-то редкого скандинавского дрозда.
– Да, жизнь бьет ключом, – кивнул Бигмак.
На дорожку у канала въехал муниципальный грузовик. Какие-то люди в тужурках принялись собирать старые матрацы. Телевизор-зомби исчез. Мистера Строгга тоже нигде не было видно, даже Джонни.
У самых ворот стояла полицейская машина. Сержант Славни руководствовался в работе следующим принципом: если где-нибудь собирается толпа, рано или поздно закон будет нарушен.
Кладбище ожило.
– Они ушли, – сказал Джонни. – Я чувствую… их здесь нет.
Его приятели невольно сбились теснее.
В вязах хрипло крикнул редкий скандинавский дрозд (если только это не был грач).
– Куда ушли? – спросил Холодец.
– Не знаю!
– Я так и знал! Знал! – запричитал Холодец. – Вы посмотрите на него, у него же щас глаза засветятся. Ты их выпустил! Вот увидишь, сегодня они начнут таиться и подкрадываться!
– Мистер Строгг сказал, что, если они слишком долго пробудут вдали отсюда, они… они забудут, кто они… – неуверенно проговорил Джонни.
– Видите? Видите? – сказал Холодец. – А вы надо мной ржали! Может, пока они помнили, кто они, все было ничего, но стоит им забыть…
– «Ночь зомби-убийц»? – спросил Бигмак.
– Да сколько раз вам повторять, – обозлился Джонни, – никакие они не зомби!
– Да, а вдруг они наелись вудушной рыбы с чипсами, – возразил Бигмак.
– Их просто нет здесь.
– Тогда где они?
– Да не знаю я!
– И как назло – Хэллоуин, – простонал Холодец.
Джонни подошел к сетке, огораживающей старую галошную фабрику. По ту сторону ограды стояло довольно много машин. Он увидел высокую худую фигуру мистера Аттербери, который беседовал с группой мужчин в серых костюмах.
– А я-то хотел их порадовать, – объяснил Джонни друзьям. – Ведь дело может выгореть. Глядите, сколько народу. И телевидение, и все-все-все. На прошлой неделе была полная безнадега, а теперь появился шанс, и вчера вечером я хотел им про это сказать, а их нету! А ведь тут их дом!
– Может, толпа их спугнула? – предположил Ноу Йоу.
– «День живых живых», – хихикнул Бигмак.
– Надо было пообедать! – заныл Холодец. – Сейчас у меня желудок разболится!
– Нутром чую, мертвецы затаились у тебя под кроватью, – зловеще сказал Бигмак.
– Я не боюсь, – возмутился Холодец. – Просто живот болит.
– Возвращаемся, – сказал Ноу Йоу. – У меня доклад о рефератах.
– Что? – изумился Джонни.
– Математик велел, – пояснил Ноу Йоу. – Сколько народу в школе пишет рефераты и все такое. Статистика.
– Я пойду их искать, – сказал Джонни.
– Гляди, устроят перекличку, потом не расхлебаешь.
– А я скажу, что… что занимался общественной работой. Тогда, наверное, пронесет. Кто-нибудь со мной?
Холодец уставился на носки своих ботинок. Вернее, на то место, где виднелись бы носки его ботинок, если бы Холодец не загораживал их сам от себя.
– А ты, Бигмак? У тебя же Бессрочная Справка?
– Ну да, только она уже пожелтела…
Никто не знал, кто и когда выдал Бигмаку эту справку. По слухам, она переходила в семье Бигмака из поколения в поколение. Бессрочная Справка состояла из трех обрывков, но действовала, как правило, безотказно. Хотя Бигмак держал тропических рыбок, а также данное себе слово не влезать в неприятности (что ему в основном удавалось), его вид и адрес (многоэтажка имени Джошуа Н’Клемента) напрочь отбивали у учителей охоту оспаривать Справку. В результате Бигмаку почти все сходило с рук.
– И потом, они могут быть где угодно, – сказал он. – И потом, я-то их как буду искать? И потом, если они где и есть, так, наверное, у тебя в башке!
– Ты же слышал их по радио!
– Я слышал голоса. Радио для того и сделано, скажешь, нет?
Джонни уже не в первый раз пришло в голову, что человеческий разум более-менее стандартного образца, каким наделены трое его друзей, подобен компасу. Сколько его ни встряхивай, что с ним ни делай, рано или поздно стрелка укажет прежнее направление. Если бы в сплинберийском Пассаже высадились трехметровые зеленые марсиане, купили поздравительные открытки и пакет сахарного печенья и убыли восвояси, через пару дней местные жители уже свято верили бы, что ничего подобного не было.
– Даже мистера Строгга нет, а он всегда тут, – сказал Джонни.
Он посмотрел на богато украшенную могилу мистера Порокки. Какие-то люди ее фотографировали.
– Всегда, – повторил он.
– Опять снова-здорово, – расстроился Холодец.
– Ладно, идите, – негромко сказал Джонни. – Я кое-что придумал.
Приятели смотрели на него круглыми глазами. Умом они не верят в мертвецов, подумал Джонни, но все остальное в них подавляющим большинством голосует «за».
– Со мной все в порядке, – заверил он. – Идите. Увидимся вечером у Холодца.
– Смотри не приводи с собой… ну, ты понимаешь… друзей, – выдавил Холодец на прощание.
Джонни побрел по Северному проезду.
Он никогда не пытался первым заговаривать с мертвецами. Он высказывался, когда знал, что его слушают, иногда – когда они были явственно видны, но если не считать самого первого раза, когда он шутки ради постучался в склеп Олдермена…
– Вот, полюбуйтесь.
Один из осматривавших могилу поднял приемник, пристроенный за пучком травы.
– Честное слово, люди вконец потеряли уважение.
– Работает?
Приемник не работал. Пары дней в сырой траве батарейкам хватило.
– Нет.
– Тогда снесите его к грузовику, мусорщикам.
– Давайте я, – вызвался Джонни.
И поспешил прочь, внимательно приглядываясь, не мелькнет ли среди живых хоть один мертвец.
– А, Джонни.
Под стеной старой галошной фабрики стоял мистер Аттербери.
– Ну и денек, верно? Заварил ты, братец, кашу.
– Я нечаянно, – привычно ответил Джонни. На него вечно вешали всех собак.
– Да нет, могло обернуться по-всякому, – сказал мистер Аттербери. – Старая сортировочная станция, конечно, не подарок, но… надежда есть, можешь мне поверить. Народ зашевелился.
– Это верно. Уйма народу.
– «ОСП» шумиха ни к чему. Приехали районный инспектор и уполномоченный Комиссии по градостроительству. Пожалуй, наша возьмет.
– Это хорошо. Гм…
– Ну?
– Я вас видел по телевизору, – выпалил Джонни. – Вы сказали, что «ОСП» «патриотически настроена», «руководствуется заботой об интересах общества» и «готова к сотрудничеству».
– Вполне возможно, что так и есть. У них нет выбора. Они, конечно, хитрят, но, пожалуй, в конце концов все-таки прогнутся. Поразительно, чего можно добиться добрым словом.
– А. Да… Ну тогда… Мне нужно пойти кое-кого поискать. Вы не против?
Мистер Строгг бесследно исчез. Остальные не появлялись. Джонни целый день провел на кладбище, сперва с орнитологами и представителями «Сплинберийского общества защиты дикой природы», обнаружившими за мемориалом Уильяма Банни-Листа лисью нору, потом с какими-то японскими туристами. Никто точно не знал, откуда взялись японские туристы и что им нужно, но могила миссис Либерти подверглась чрезвычайно тщательному и подробному фотографированию.
