Неожиданно тишину разорвал резкий голос. Влад вскочил и наклонился через перила балкона посмотреть, что случилось.

У окон появились головы соседей.

Посреди двора стояла Екатерина Михайловна, трясла Корину за плечи и ругала ее. Корина вертелась в руках матери и кричала.

В конце концов Влад разобрал слова:

— Что ты натворила, дура? Это голова девочки? Где косички? Как ты смела?

Действительно, косички Корины пропали, голова у нее была какая-то странная, взлохмаченная и смешная, как маленькая копна черного сена.

— Посмотрите, люди добрые, — обратилась Екатерина Михайловна к окнам всего корпуса, — что сделала эта девчонка со своей дурацкой головой! — голос ее звучал резко, как пожарная сирена.

— Зачем ты отрезала косички? Кто тебе разрешил?

— Что хочу, то и делаю! — отвечала Корина и снова попыталась вырваться из маминых рук.

Во дворе появился отец Корины, Василий Петрович. Он шел домой обедать.

— Ну что вы обе раскричались? — резко спросил он, поравнявшись с женой и дочкой.

— Смотри, что она натворила: я пошла в магазин на несколько минут, а она взяла и отрезала косички! Посмотрите на ее голову! Ты ей разрешил? С ума можно сойти с таким ребенком! Я убью ее! — не унималась Екатерина Михайловна.

— Не ори, — сказал Василий Петрович очень спокойно. Потом обратился к Корине:

— Ты зачем отрезала косы?

— Я хотела сделать себе челку, как у Лю-си-и-и! — взвыла Корина во все горло.

Люся — дочь соседей с первого этажа, студентка. Влад вспомнил, что еще ранней весной Корина захотела иметь такую же прическу, как у Люси, и попыталась завить волосы большим раскаленным гвоздем. Потом она долго ходила с сожженными прядями и получила взбучку. Недавно Люся завела челку, и Корина решила не отставать…

Василий Петрович взял дочку за руку и сказал примирительно:

— Идем с папой в парикмахерскую, пусть мастер подправит твою челку, а то она слишком длинная и лезет в глаза…

Во дворе воцарилась тишина. Влад снова попытался читать, но напрасно старался сосредоточиться — он думал о ребятах, ушедших на речку, думал о дедушке Ефиме и никак не мог вникнуть в смысл слов на странице. Отодвинул книгу в сторону, и ветер не спеша принялся листать ее…

По двору с мусорным ведром в руке прошла Екатерина Михайловна. Со стороны ворот, из-за угла дома появились Василий Петрович и Корина. Василий Петрович был спокоен, даже чересчур спокоен, а Корина, завидев мать, взревела пуще прежнего.

— Что случилось опять? Чего кричишь? — спросила на этот раз Екатерина Михайловна.

Влад снова вскочил, словно его толкнула какая-то пружина. Он увидел совершенно необыкновенную Корину — голова у нее была белой, круглой и гладкой, как новенький волейбольный мяч: Корина была острижена наголо.

Екатерина Михайловна выронила ведро из руки и рявкнула на мужа:

— Ты же изуродовал дитя!

— Почему тебе не нравится? — спросил Василий Петрович с притворным недоумением. — И для головы легче, и Корина избавлена от лишних забот.

— Ты рехнулся, что ли? Осенью девочка пойдет в школу! Как же она явится в таком виде?

— Ничего, до осени вырастет… бобрик…

Корина вошла в дом вся в слезах, следом за нею вошли ее родители. Екатерина Михайловна, клокоча от ярости, а Василий Петрович, лукаво улыбаясь…

Влад задумчиво посмотрел им вслед: «И у Коринки тоже лавина!..»

Спустя несколько дней, к вечеру, все ребята собрались под шелковицей. Они подтянули с другого конца двора еще одну скамейку, расселись.

Весь день бегали, купались в реке, и теперь им захотелось посидеть, поболтать.

За эти дни Влад успокоился немного, видя, что Андрей дружелюбно относится к нему и все время зовет играть.

Из-за дверного косяка показалась стриженая Коринина голова. Потом появилась и сама Корина.

— Я тоже хочу сидеть вместе с вами, — сказала она, приближаясь.

— Иди сюда, — освободила ей местечко Дица между собой и Олгуцей.

— Посмотрите, Корина — вылитая Люся, как две капли воды, похожа! — заметил Витя.

Корина съежилась. Ничего не ответила.

— Отстаньте от девочки! Заладили! — цыкнула Олгуца. — Хватит с нее.

— Давайте лучше расскажем каждый какую-нибудь сказку. Только не из книжек, а сами придумаем. Хотите? — предложила Дица.

— Давайте. Кто начнет?

— Я, — сказала Олгуца. — Прокашлялась и начала:

— В прошлом году мама купила две купальные шапочки: одну мне и одну себе. Моя была розовая, мамина — голубая. Мы их положили в коробку, а сами легли спать. Ночью я проснулась от какого-то шушуканья. Прислушалась и поняла, что шепчутся наши шапочки. Видно, они были волшебные. Я подняла крышку, они почуяли и сразу смолкли… Когда мы с мамой поехали к морю, они нам очень пригодились, и мне кажется, что это они научили нас плавать. Особенно меня. Они были неразлучными подружками. Как только останутся одни, сразу начинают шептаться.

— Точь в точь, как Дица и Олгуца, — заметил Ионел.

— Молчи, не мешай, — шикнула на него Дица.

— …Один раз, когда мы их обеих оставили на песке, чтобы они позагорали немного, я услышала их шепот. Они говорили, что им нравится море, и что они очень любят купаться. Я им сказала, что и на следующее лето мы поедем к морю. А в день отъезда я собрала ракушки и положила их в коробку, чтобы зимой шапочкам не было скучно…

— Красивая сказка, — похвалила Дица. — Кто еще расскажет?

— Я, — сказала Виктория. — Я вам расскажу сказку, которая приключилась со мной в нашем пионерском лагере.

— Рассказывай!

— Однажды в праздничный вечер все собрались в большом зале, потому что на улице шел дождь, и он всех нас прогнал с площадки и из нашего зеленого театра. Мне не захотелось идти в зал, я осталась в соседней комнате и попыталась читать какую-то книжку. Посреди комнаты стоял стол, а на столе кто-то оставил тарелку с яблоками: одно очень большое, но подгнившее сбоку, остальные мелкие, но хорошие. Что мне вздумалось? Мне было скучно, а через эту комнату изредка проходили мальчики и девочки. Я взяла большое яблоко и положила его в центре тарелки гнилым боком вниз — так, чтобы не было видно пятна, а вокруг него уложила мелкие яблоки. Получилось аппетитно.

Когда кто-нибудь приходил; я приглашала:

— Угощайтесь!

Каждый, кто проходил мимо, мальчик или девочка, — обязательно хватал большое яблоко, подносил ко рту, замечал, что оно гнилое, почему-то вдруг смущался, бросал яблоко в тарелку и убегал из комнаты…

Я снова укладывала их красиво:

— Угощайтесь!

Даже наша пионервожатая взяла гнилое яблоко! И тоже швырнула его в тарелку! Только один мальчик взял маленькое яблоко, откусил, сказал «спасибо» и ушел в зал.

Так и остались те яблоки несъеденными.

— Наверно, те яблоки тоже были волшебными! — заключила Виктория, смеясь.

«Ох и ошарашил бы я вас сказкой… — подумал Влад, — но уж лучше помолчу».

Из-за кромки холма выплыла луна, румяная и загорелая, будто и она была на море или вернулась из пионерского лагеря.

— А я вам расскажу сказку про луну, — предложил Андрей.

И начал:

— Давным-давно на Луне жили люди. Надо вам сказать, что люди, жившие на Луне, были в шесть раз меньше землян, потому что Луна тоже в шесть раз меньше Земли. И вот Луна, путешествуя по небу, начала терять свою атмосферу. Люди заметили это вовремя и, располагая очень развитой техникой, поймали всю атмосферу, спрессовали ее в гигантские резервуары, спрятанные под горами, а сами построили себе дворцы тоже под горами, и, представьте себе, что они живут там и сейчас. У них есть в глубинах Луны города и села, заводы и фабрики, театры и леса. Только со временем они забыли, где выход из недр Луны, и совсем забыли, что было время, когда они жили на ее поверхности. У них есть все, даже электрический свет, — у них только нет неба, нет звезд и нет солнца, и они даже не знают, что все это существует на свете. Вот моя сказка, — закончил Андрей.