К несчастью, по роду службы ему приходилось регулярно наведываться в главную клинику столицы, да еще в самый закрытый из ее участков — в мортиарий[105]. Здесь всегда было ужасно холодно, светлые деревянные полы и стены блестели от множества слоев защитного покрытия, не пропускавшего влагу, а резкий свет люминесцентных полос заливал все уголки помещения мертвенно-белым сиянием.
По всему помещению стояли заполненные жидкостью цилиндрические капсулы, в которых и содержались тела. Специальные крепления позволяли поднимать их из ячеек в полу или спускать из хранилища под потолком. Заиндевевшие таблички пестрели разноцветными ярлычками, позволявшими отличить недавно поступившие тела, которые следовало хранить для проведения тщательного обследования, от тех, что можно было передать родственникам для совершения обряда погребения.
Дайг, войдя в зал, снял шляпу и стал пробираться между сновавшими сервиторами и младшими медиками. Йозеф последовал его примеру, а свою шерстяную шапочку засунул под эполет.
Они пришли сюда, чтобы повидать Тизли, худую, как рельс, женщину с соломенными волосами, которая обычно помогала дознавателям, если их что-то интересовало в мортиарии. На их приближение она отреагировала угрюмым кивком. Опытный врач и отличный патологоанатом, Тизли была одним из самых мрачных людей, кого знал Йозеф. Он не мог вспомнить ни единого случая, когда ее настроение становилось лучше хоть чуть-чуть.
— Смотрители, — коротко и формально приветствовала она посетителей. — Удивительно, что вам удалось сюда добраться, сегодня утром движение очень плотное.
— Это все погода, — с таким же унылым видом откликнулся Дайг. — Холодно, как в космосе.
Тизли печально кивнула.
— Точно. — Она постучала пальцами по ближайшей капсуле. — Еще не одну капсулу займут те, кто не в состоянии заплатить за топливо.
— Губернатору следовало бы снизить десятину, — в тон ей сказал Дайг. — Это несправедливо по отношению к старикам.
Врач была готова ответить, но пока эти двое не углубились в бесконечные жалобы на погоду, правительство, урожай или что-нибудь еще, Йозеф решил вмешаться:
— К вам поступил еще один труп, который представляет для нас интерес?
Тизли без труда сменила тему:
— Кирсан Латиг, мужчина, пятьдесят лет по терранскому счету. Изрезан, как береговая линия фьордов.
— И от этого умер? — спросил Йозеф, всматриваясь в лицо за стеклом. — Характер ранений?
— Похоже на то. — Тизли фыркнула. — Разрезы сделаны неторопливо, одним и тем же лезвием, как и в прошлых случаях.
— И разложили его так же, как и остальных? В виде восьмиконечной звезды?
— На роскошной кушетке в гондоле аэронефа. Но на этот раз не прибивали гвоздями. — Об ужасном убийстве она рассказывала тем же самым тоном, каким жаловалась на погоду. — Но с этим гораздо больше хлопот.
Йозеф задумчиво прикусил губу. По пути к валетудинарию он просмотрел рапорт об этом преступлении. Жена убитого, которая после истерического припадка спала сейчас где-то наверху с дозой снотворного в крови, вернулась домой поздно вечером и обнаружила аэронеф на лужайке перед домом. Автопилот машины до сих пор напрасно ждал команды вернуться в ангар. Внутри кабины каждый квадратный метр стен, пола и потолка был покрыт бесконечно повторяющимися восьмиконечными звездами, начерченными кровью Латига.
Дайг по привычке теребил цепочку на запястье и поглядывал в табличку на капсуле.
— Латиг занимал высокое положение среди гражданских служащих. Не слишком важная шишка, но все же. Он работал на «Эврот».
— И это только усложняет расследование, — сказала Тизли.
Она упомянула об этом словно мимоходом, но на самом деле из-за нанимателя Латига расследование серийного убийства могло выйти из-под контроля. Йозеф надеялся, что в поверхностный рапорт рьяного егеря вкралась ошибка, хотя в душе был уверен в обратном. Он сейчас же решил, что такого невезения у него еще не было. Мало того что в дело сунулась верховный смотритель, так еще жертвой оказался высокопоставленный служащий консорциума «Эврот». Похоже, впереди их ждало немало проблем.
Латиг и ему подобные в этом мире работали на межпланетного аристократа, возможно, самого богатого человека на много световых лет вокруг. Его честь войд-барон Мерриксун Эврот был владельцем крупной торговой флотилии, курсирующей по звездным системам вокруг Йесты Веракрукс. Владея значительными капиталами и торговыми концернами на многих планетах, консорциум контролировал почти всю местную торговлю между системами, а в придачу и большую часть перевозок. В числе друзей Эврота числились высокие адмиралы, отпрыски Навис Нобилитэ, и даже один из Верховных Лордов Терры. Клан Эврот мог проследить свою родословную вплоть до периода Древней Ночи, и, если верить слухам, патент на торговлю, выданный этому семейству, был подписан самим Императором. Этот человек достиг столь высокого положения, что был принят в Адептус Терра в качестве агента-нунция, торгового атташе Императорского двора во всех человеческих колониях Таэбианского сектора.
— Тизли. — Йозеф понизил голос и с заговорщическим видом подошел ближе. — Если бы мы могли всего на несколько дней скрыть личность жертвы, это помогло бы…
Но она уже качала головой.
— Мы пытались скрыть информацию, но… — Доктор помедлила. — Люди не могут не болтать. Слуги Латига все видели.
У Йозефа екнуло сердце.
— Значит, консорциуму все известно.
— Это еще не все, — сказала Тизли. — После некоторого давления на ландграфа они потребовали вернуть аэронеф, хотя он проходит по делу в качестве улики.
— Это невозможно! — воскликнул Йозеф.
— Все уже сделано, — продолжала Тизли. — И врачи консорциума уже выехали сюда, чтобы позаботиться о сохранности этого несчастного. — Она хлопнула ладонью по запотевшему стеклу. — Наверное, они угодили в пробку, иначе уже увезли бы его.
Йозеф прищурился:
— Это дело Защиты. Это дело йестианцев.
Его раздражение зажглось в груди холодным огнем, а в памяти всплыли слова Телемах, произнесенные в участке.
Еще не прошло и суток, а ее превосходительство уже все меняет в угоду шишкам из консорциума. Конечно, ведь Йеста Веракрукс снабжает винами весь сегмент Ультима, и без «Эврота» экономика планеты захлебнется в собственном вине.
Дайг едва слышно выругался и не избежал осуждающего взгляда Тизли.
— Но и это еще не все, — сказала она, словно намереваясь поиздеваться. — Начальство Латига отослало астропатическое послание самому войд-барону. И по-видимому, он лично заинтересовался этим случаем.
Йозеф почувствовал, как от его лица отхлынула кровь.
— Эврот… едет сюда?
— О, можешь в этом не сомневаться, — заверила его Тизли. — До меня дошли слухи, что его личные агенты уже в варпе и направляются к нам.
Ощущение недомогания вернулось к Йозефу, и он втянул в себя холодный стерильный воздух. В неожиданном приступе гнева он вырвал из рук Дайга табличку.
— Это уже не расследование, это сплошное вредительство.
Вальдор рывком вернулся в сознание и подавил рефлекторный кашель. На него сверху давило что-то тяжелое, а вокруг виднелись сплошные песчаные заносы. И еще было жарко, так жарко, что воздух обжигал кожу. На губах остался привкус горящего горючего.
Проверив свое состояние, кустодий не обнаружил никаких серьезных повреждений, кроме легкого вывиха. Он осторожно вправил сустав и, превозмогая боль, подвигал рукой. Затем он уперся обеими руками в давивший на него предмет — оказалось, что это секция обшивки самолета, — и отбросил его в сторону.
Он встал на ноги среди клубов дыма и огня. Сам момент падения Вальдор помнил не слишком отчетливо: искры боли и вращение грузового отсека, пока самолет не врезался носом в песок. Он слышал крик Тариила, но сейчас инфоцита нигде не было видно. Вальдор двинулся вперед, пробираясь между раскаленными обломками, обожженными разлитым горящим прометием. Куски обшивки лежали вдоль линии, терявшейся в красноватом песке, а рядом тянулся черный след, прочерченный самолетом, пока он окончательно не остановился.
