— Знаете, а ведь они хотели, чтобы я его убил, — негромко заговорил Лютер. — Я до сих пор слышу их голоса, словно это было вчера.

Захариил недоуменно нахмурился:

— Убил кого, мой лорд?

Правитель Калибана поднял взгляд от книги.

— Джонсона, конечно, кого же еще? — ответил он. — В тот раз мы добрались до самой глухой части Северной Чащи и так далеко углубились в лес, что целую неделю не видели солнца. К тому времени мы уже убили двух чудовищ и потеряли сара Лютиила. Почти все были ранены и страдали от лихорадки, но тем не менее двигались вперед. — Он слегка улыбнулся. — Никто еще не забирался в эту глушь, а мы все жаждали славы.

Взгляд Лютера затуманил нахлынувшие воспоминания.

— К середине дня мы подошли к ручью, — продолжил он свой рассказ. — Это лучшая приманка для хищников, но наши бутыли для воды опустели, и мы решили рискнуть. Я остался на страже, в седле и с пистолетом наготове. А в следующий момент рядом с нами вдруг появился мальчик. Он вышел к нам из леса совершенно бесшумно.

Правитель Калибана невесело усмехнулся.

— В первое мгновение мы просто уставились на него. Мне кажется, всем нам почудилось, что это какое-то видение, вызванное лихорадкой. Он был нагим, как новорожденный младенец, в золотых волосах запутались мелкие веточки и листья, а глаза… — Лютер покачал головой. — Его взгляд был холодным и сосредоточенным, как у волка, и в нем не было и тени страха. Сар Адриил заглянул в его глаза и внезапно стал бледным, словно простыня. У него и у сара Джавиила руки были заняты бутылями, друзья не могли себя защитить. «Убей его!» — крикнул мне Адриил, и я никогда не видел, чтобы он был так сильно напуган.

И я почти сделал это, — признался Лютер. — Братья, вам не понять, насколько я был близок к тому, чтобы выстрелить. Я знал, о чем подумал cap Адриил: мы находились не меньше чем в ста лигах от ближайшей деревни, в самом опасном районе Калибана, а на теле этого мальчика, едва достигавшего моего стремени, не было ни единой отметины. Он не мог выжить в этой чаще. Это было абсолютно невозможно.

Помню, я подумал, что это один из монстров, — сказал Лютер со слезами на глазах. — А кто еще мог здесь обитать? И я поднял пистолет и стал прицеливаться. Надо было сделать всего один выстрел в голову, и все было бы кончено.

Мой палец уже нажимал на спусковой крючок, когда мальчик повернулся и посмотрел в мою сторону. Он не дрогнул при виде оружия, да и с чего бы? Он и представления не имел, что это такое. — Лютер судорожно вздохнул. — И вот тогда я осознал, что собираюсь сделать, и мне стало стыдно. Я бросил пистолет на землю.

По щекам Лютера потекли слезы. Захариил, обернувшись к Астеляну и Ремиилу, увидел, что братья Астартес так же потрясены рассказом Лютера, как и он сам. Он попытался что-то сказать, но первым заговорил Ремиил.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы пощадить невинного, — мягко заметил старый мастер.

— Но он не был невинным! — вскричал Лютер. — Он знал! Джонсон с самого начала знал о существовании зла и пролил реки крови, чтобы скрыть это от нас.

Захариил вздрогнул от прозвеневшей в голосе Лютера страсти.

— Ты не можешь быть в этом абсолютно уверен, мой лорд, — осторожно возразил он.

— А зачем тогда он спровоцировал войну против рыцарей Волка, а потом всех их уничтожил? Зачем забрал их книги… — Он схватил со стола старинный фолиант и взмахнул им перед Захариилом. — Почему он скрыл их от наших глаз? Да потому, что они могли поведать о заражении планеты злом. Лев Эль’Джонсон сделал все возможное, чтобы заставить замолчать тех, кто знал слишком много. А с появлением Императора все стало еще хуже.

— Хватит! — крикнул брат-библиарий Израфаил. — Я не позволю порочить нашего примарха и тем более Императора!

В голове Захариила возникла такая внезапная и сильная боль, что он едва не лишился сознания. Он застонал, прижал руки к вискам, пытаясь прогнать боль, а обернувшись, увидел, что Израфаил, стиснув кулаки, стоит отдельно от остальных. Сбоку от него замер магистр ордена Астелян; он переводил взгляд с Лютера на Израфаила, словно не зная, кому верить. Пол под ногами Захариила качнулся. Ситуация выходила из-под контроля. Он никак не думал, что дело дойдет до открытого противостояния.

— Но не всех заставили молчать, — возразил он. — А как же Немиил? Как же я? Мы были последними, кто говорил с лордом Сартаной, и с нами ничего не случилось.

— Брат Немиил, вполне вероятно, навеки остался лежать в каком-нибудь отдаленном мире, — мрачно сказал Лютер. — А ты оказался здесь, в ссылке на планете, которая скоро будет предана огню. — Его голос стал громче, а в глазах сверкнуло пламя. — Неужели ты не понимаешь? Джонсон знает, что Империум когда-нибудь окончательно погубит Калибан. Вот поэтому все мы и оказались здесь. Он не простил нас, брат, и послал сюда, обрекая на смерть.

— Ни слова больше! — взревел Израфаил. Вокруг его головы миниатюрными молниями заметались разряды психической энергии. — Мой лорд, ты нездоров и не в состоянии руководить миром. — Он повернулся к Захариилу. — Именем примарха и для блага Легиона, ты должен принять командование и приказать Лютеру немедленно отправиться в апотекариум.

— Поздно плести интриги, терранец! — отрезал Лютер. Он отшвырнул книгу и, сверкая темными глазами, обошел стол. — Ты ведь теперь знаешь правду, верно, Захариил?

По комнате пронесся невидимый вихрь психической энергии. Мысли Захариила бешено заметались. Он посмотрел на магистра Ремиила и сара Давиила, стоявших между двумя могучими воинами. Внезапно сквозь сгущающуюся пелену боли пробилась мысль.

— Это ошибка, мой лорд! — воскликнул он. — Сар Давиил, — крикнул он рыцарю, — твой товарищ, который читал эти же книги, кто это? И где он сейчас?

Давиил мрачно взглянул на библиария.

— Его звали Ульент, — ответил он. — Он пропал в тот самый день, когда на Калибан прибыл Император. И больше я его не видел.

Мозг Захариила пронзил раскаленный кинжал боли. Он вскрикнул, прижимая ладони к вискам. Ему казалось, что в голове прорвалась какая-то плотина и наружу выплеснулся поток запертых воспоминаний.

…Темнота. Руки, закованные в броню, хватают его и поднимают на ноги…

…Голос Израфаила из темноты:

«…Заговор провалился, и с мятежником работают дознаватели. Скоро мы узнаем имена всех, кто задумал причинить нам зло, и тогда разберемся с ними».

…Еще один голос. Это брат Мидрис…

«…Расскажи нам все, не пропуская ни единой мелочи, иначе это плохо для тебя закончится. Начни с того, как ты узнал о планах брата Ульента…»

«…Брат Ульент? Вот как его зовут?.. Я даже этого не знал…»

…На самом деле он знал. Он видел его в потайной комнате под круглым кабинетом. Это Немиил уговорил его прийти на собрание заговорщиков. Он вспомнил людей в белых стихарях с опущенными капюшонами. Они говорили об убийстве Императора Человечества…

«…Империуму нельзя доверять. Нам известно, что они хотят нас поработить, а наш мир использовать в своих целях…»

…Он вспомнил и окутанную сиянием фигуру в дверях пыточной камеры. Это лицо испускало такой сильный свет, что невозможно было смотреть. И голос Императора Человечества накатился океанской волной…

«…Присмотри за ним, но позаботься, чтобы он ничего не помнил. Нельзя допустить никаких разногласий внутри Легиона. Мы должны быть едины, иначе проиграем…»

Рухнули последние обломки психического барьера, и Захариил, дрожа всем телом, упал на колени. Израфаил и Лютер молчали, и все взгляды были прикованы к нему.

Кроме невыносимой боли, он ощутил еще и мучительное чувство предательства. Захариил обернулся к Израфаилу.

— Ты вторгался в мой разум, брат, — едва слышным шепотом произнес он.

— Конечно, — совершенно невозмутимо ответил Израфаил. — Император лично отдал приказ. Я думаю, ты поступил бы так же.

— Неужели он просто не мог мне поверить?! — воскликнул Захариил. — Разве недостаточно моей клятвы? Или ему неизвестно, что такое честь?