Пока лифт опускался, Астелян подумал о том, как мало ему все-таки известно об их госте. Ему впервые представился случай встретиться лично с магистром братского ордена. Конечно, их корабли производили обмен сообщениями, но все они касались лишь простых формальностей. Флотилия, несущая орден Белата, присоединилась к Астеляну только две недели назад в системе Калкабрины. В тот день Белат передал сигнал, что на помощь экспедиции его прислал сам примарх Темных Ангелов — Лев.

Так вышло, что прежде Астеляну не было ничего известно об этом магистре, что, впрочем, и неудивительно. Сразу после того, как на Калибане был найден их примарх, в Легион валом повалили новые бойцы, и очень многие командиры разбросанных по всей Галактике экспедиционных групп никогда ранее не встречались.

Но был весьма любопытен тот факт, что подкрепления вообще были посланы, ведь у ордена Астеляна и так было весьма немного работы, и вряд ли эту проблему могли решить дополнительные силы.

— Полагаю, Лев хочет, чтобы Белат поднабрался опыта в общении с ветеранами, прежде чем отправить его в самостоятельное плавание, — произнес Галедан, прошедший столь долгий путь со своим командиром, что легко угадывал его мысли.

Астелян неразборчиво проворчал что-то в ответ, не спуская глаз с наконец остановившегося челнока. Нос корабля, так похожий на птичий клюв, с шипением раскрылся, образуя сходни, на которых возникла одинокая фигура, закованная в силовую броню.

Ожидающим его прибытия Белат показался излишне молодым. На вид ему было всего-то тридцать или тридцать пять лет. Но, учитывая, что в последние годы Легион увеличил численность почти на двадцать тысяч человек, Астелян не слишком удивлялся тому, что столь юный Астартес занимает должность магистра. Сразу после Калибана многие командиры рот возглавили собственные ордены, составленные из новобранцев. По правде сказать, это стало причиной стремительного продвижения по карьерной лестнице и для самого Астеляна. К тому же было принято решение не слишком рассеивать терранских ветеранов по разным орденам, так что в ряде случаев новичков возглавляли совершенно не обладающие боевым опытом люди.

У Белата была бледная кожа и темные волосы, что свойственно большинству уроженцев Калибана, но глаза у него были ярко-голубыми, а не обычными для этого народа карими или серыми. Его удивительно короткая стрижка резко контрастировала с длинными косами Астеляна. На тонкогубом лице гостя словно застыла маска собственного превосходства.

Остановившись перед встречающей группой, он приветственно прижал кулак к груди. Астелян кивнул в ответ и тут обратил внимание еще на одну примечательную деталь.

— Что это у тебя? — спросил он, указывая на правый наплечник Белата, где у других космических десантников полагалось находиться знакам отличия, но у этого воина на нем красовался герб в виде щита, разделенного на белые и синие четверти, с вписанным в поле мечом, сжатым когтистой лапой.

— Символ моего ордена, — несколько обескураженно ответил Белат. — Он называется Воронье Крыло.

Астелян с недоумением покосился на Галедана.

— Один из рыцарских орденов, — пояснил капитан. — Такие знаки различия приняты среди обитателей Калибана.

— А это? — спросил Астелян, наводя обвиняющий палец на второй наплечник Белата, где герб Темных Ангелов был начертан на темно-зеленом фоне.

— Достославный Лев Эль’Джонсон постановил, что все выходцы с Калибана должны носить зеленые цвета в память о лесах нашей родины, — откликнулся Белат, и в голосе его не было ни малейшего намека на дерзость. — Это также и знак признательности за те войны, в которых мы участвовали, когда под руководством Льва сражались за владычество над планетой.

Астелян кивнул, предпочтя никак не комментировать эти слова. Оба магистра немного помолчали, в течение еще нескольких секунд разглядывая друг друга, прежде чем Астелян заговорил вновь.

— Добро пожаловать на борт «Копья Истины», — произнес он, протягивая руку. — Рад встрече.

Его собеседник немного помедлил, прежде чем обезоруживающе улыбнуться и пожать предложенную ладонь.

— Большая честь для меня, — сказал молодой магистр ордена.

В сопровождении свиты Астелян и Белат, покинув посадочный ангар, вышли в коридор, тянущийся вдоль хребта «Копья Истины». Они направились к ближайшему лифту, проходя мимо высоких арок, за которыми открывались залы, где десантники Астеляна готовились к битве. Многочисленные отряды облаченных в силовые доспехи воинов тщательно проверяли свое вооружение и упражнялись под бдительным присмотром строгих сержантов. Знамена были почтительно извлечены из креплений на стенах, бойцы заделывали мельчайшие трещинки на своей броне и покрывали ее свежей краской, а кто-то уже приносил торжественные клятвы перед святынями Легиона.

— Мой орден тоже готов драться, — заверил Белат, когда они остановились перед дверями лифта.

Один из воинов почетного караула шагнул вперед и коснулся широкой металлической пластины на стене. Двери лифта распахнулись, образуя проход, достаточный для двоих Астартес. Астелян вошел в кабину, взмахом руки освободив свою свиту. Лифт представлял собой куб с ребром примерно десяти футов и с толстыми пласкритовыми стенками. К двум магистрам присоединились также Галедан, Асторик и Мелиан.

— А готов ли он не драться? — спросил Астелян, как только двери захлопнулись.

Лифт содрогнулся и начал стремительно возноситься сквозь бесчисленные этажи боевой баржи.

— Не уверен, что понимаю, — отозвался Белат, повышая голос, чтобы его можно было расслышать за скрежетом цепей и лязгом механизмов.

Задрожав, лифт на секунду замер, прежде чем продолжить свое движение, но уже направляясь вдоль горизонтали, к носовой части корабля. Астелян внимательно посмотрел на своего гостя и произнес:

— Мы существуем лишь для того, чтобы нести слово Императора. Да, мы способны обрушить Его гнев на головы неверных, но не должны жаждать войны.

— Мы рождены для битвы, — возразил Белат.

— Несомненно. Но также мы несем и ответственность выбора, решая, с кем именно нам надлежит сражаться, — заметил Астелян. — Устремляясь в бой, мы должны быть уверены, что поступаем правильно. Только так и можно всем сердцем жаждать победы. Именно через осознание собственной правоты мы становимся столь жутким противником, именно это вынуждает нас совершать жестокие поступки, но с каждым разом все меньше тех, кто хотел бы встать у нас на пути. Стоит нашему гневу высвободиться, как ничто и никто не сможет уже его удержать. Мы неистовы в нападении, непобедимы в обороне, как и все Астартес. Но, пожалуй, порой слишком рвемся вступить в драку из-за малейшего пустяка, и нам необходимо помнить, что планета, сокрушенная нашими сапогами, обязательно затаит обиду, для ее удержания нам потребуются и ресурсы, и постоянное присутствие войск. В то же время лежащий перед нами мир вполне может встретить нас как братьев и с радостью принять мудрость Императора, добавляя нам силы, а не рассеивая ее.

— Лев выковал мечи из наших тел и разума, — произнес Белат. — Острие наше падет туда, куда направит десница его. И не нам судить, на кого должна пасть его кара. Наше дело — нести ее. Пускай дипломаты и бюрократы спорят о причинах, мы же должны посвятить себя истреблению врагов.

Словно подчеркивая слова молодого магистра, лифт резко остановился, и где-то под потолком раздался мелодичный сигнал. Галедан открыл двери, и три капитана первыми вышли в коридор. Следующим собрался шагнуть Белат, но на его плечо легла тяжелая ладонь собрата-магистра, заставляя развернуться.

— Ты, как и я, возглавляешь более тысячи лучших воинов Галактики, — сказал Астелян. — Император даровал мне эту власть, но вместе с ней пришла и ответственность за каждое принятое мной решение. Уж не знаю, какой ты там опыт успел получить в своем Вороньем Крыле, но ты должен понимать, что война — это кровь и потери. Только глупец может мечтать о ней.

— Сам Лев избрал меня на роль главы ордена, — откликнулся Белат, осторожно, но уверенно убирая с плеча руку собеседника. — Да. У меня есть приказ примарха, и я выполню его — не раздумывая.