Скраал не спускал глаз с носильщиков и заметил, что, прежде чем войти в следующее помещение, они произнесли молитву перед герметично закрытыми дверями. Слов он, конечно, разобрать не мог, но почтительную интонацию уловил безошибочно.

Темнота окутывала его, словно плащом, и Скраал рискнул пробраться внутрь. За дверями оказался анатомический театр. Центр зала занимал хирургический стол, а вокруг поднимались ряды скамеек, но зрителей не было. Предстоящий ритуал или эксперимент, вероятно, требовал секретности.

Капеллан набросил поверх доспехов отороченный черной каймой балахон и жестом приказал носильщикам пройти к столу. Бессловесные слуги поспешно скользнули вперед и, почти не разгибаясь, начали перекладывать с носилок на стол части тела Антига. При виде этой сцены у неверующего и циничного Пожирателя Миров от ярости перехватило горло, а в сердце заклокотал гнев. Как будто разъятое на части тело Ультрамарина было всего-навсего подлежащим разборке механизмом или кусками мяса, выставленными на прилавке.

От горя и негодования он окаменел, словно вся кровь вытекла из него и вместо нее образовался лед.

Скраал совершил за свою жизнь немало ужасных деяний. Ему приходилось убивать невинных в Схоламградском мешке и при сожжении Этеллионского флота. Совсем недавно, на Бакка Триумвероне, он хладнокровно убивал только ради утоления жажды крови, но это совсем другое. Это рассчитанное и точное ритуальное расчленение Астартес было таким жестоким и разрушительным, что его сущность теперь утрачена навечно. Для Антига не будет ни почестей, ни смерти на поле боя, как подобает достойному воину. Нет, это полное уничтожение, ужасное и бездушное. Подумать только, его боевой брат жестоко посрамлен такими же Астартес, как и он сам… Скраалу пришлось напрячь всю волю, чтобы не выскочить из укрытия и не перебить прислужников, участвующих в отвратительном ритуале.

Капеллан подошел к столу, и по его знаку слуги, раболепно кланяясь, попятились к выходу. Взяв со стола руку Антига, капеллан внимательно ее осмотрел.

— Но здесь недостает головы, — заметил он, возвращая мертвую конечность на стол.

— Ее потребовал Всорик, — пояснил Рескиил.

— Понимаю. И теперь наш всеведущий повелитель желает, чтобы мы использовали останки ради дальнейших благодеяний варпа.

Слова капеллана прозвучали почти вызывающе.

— Ты заговариваешься, Икталон, — одернул его Рескиил. — Не советую тебе забывать, кто на этом корабле хозяин.

— Молчи, подхалим! — огрызнулся Икталон. — Всем известна не только твоя преданность, но и твои амбиции.

Рескиил вздернул подбородок, чтобы ответить, но капеллан не дал ему такой возможности.

— Придержи язык! Подумай о судьбе тех, кто остался на Бакка Триумвероне. А прежде чем говорить о хозяине, вспомни об Ултисе. В этом зале, — капеллан обвел рукой мрачное помещение, — ты полностью подчиняешься мне. Задкиил и его высохший астропат воспользовались своим шансом и заключили договор с Всориком. Теперь моя очередь, и при помощи этих останков я получу предсказания. И прекрати разговоры. Мне нужно сосредоточиться, а ты испытываешь мое терпение, Рескиил.

Второй Несущий Слово, пристыженный этой тирадой, отошел от стола, предоставляя капеллану заняться его работой.

Скраал злорадно ухмыльнулся, но был удивлен разногласиями в рядах Несущих Слово.

— Руки воина, — произнес Икталон, проводя закованными в броню пальцами по ладони Антига. — Сильные и послушные. Но мне этого мало. — Капеллан показал на торс Ультрамарина. — Вскройте.

Один из прислужников вытащил из-под стола лазерный резак и провел лучом по нагруднику Антига. С керамита сорвался золотой орден и со звоном упал на пол. Несущие Слово не обратили на это внимания. Прислужник с резаком удалился, а капеллан, сунув пальцы в разрез и кряхтя от натуги, раскрыл грудную клетку Ультрамарина.

Показались все внутренние органы Астартес. Скраал рассмотрел оба сердца и третье легкое, а также вывернутую костяную пластину, образовавшуюся из ребер.

Капеллан, глубоко запустив руку, вытащил один из органов. На вид это была либо оолитовая почка, либо омофагия. Икталон невозмутимо осмотрел свою находку, отложил в сторону и вытащил пучок кишок. Разложив их на столе, капеллан долго всматривался в петли и изгибы, обагренные кровью.

— На Макрейдже ничего не подозревают, — прошептал он, озвучив результат исследований. Затем, прикоснувшись пальцем к сгустку крови, добавил: — Вот и наш маршрут. Путь перед нами открыт.

— А как насчет Калта? — не подходя к столу, спросил Рескиил.

— Это пока неясно, — ответил Икталон. — Перед Кор Фаэроном нет никаких препятствий, кроме тех, что он создает себе сам. — Капеллан снова пристально взглянул на открытую грудь Антига. — В третьем легком образовался узел вен. Здесь Жиллиман представлен обычным человеком. Не примархом, а человеком, не ведающим о своей судьбе.

Голос Икталона буквально сочился злобой.

Капеллан склонился над столом, всматриваясь в одно из сердец Антига, но вдруг резко выпрямился.

— Мы здесь не одни! — воскликнул он.

Рескиил мгновенно взял на изготовку болтер и рявкнул в вокс-передатчик:

— В анатомический театр, немедленно!

В комнату с оружием наготове ворвались четверо Несущих Слово.

— Рассредоточьтесь и отыщите его! — проревел Рескиил.

Скраал, пятясь, выскочил из зала. Пробежав часть уставленного свечами прохода, он выбил запор служебного люка и нырнул в путаницу проводов и кабелей. Он мчался вперед, надеясь, что корабль спрячет его еще на какое-то время. Он обращался к океану ярости в своей душе, ища в нем успокоения, но ничего не чувствовал. Внутри все оцепенело.

В мозг Цеста вихрем ворвались видения, заслонив собой окружающий его реальный мир. В одно мгновение он перенесся в знакомые места. Внизу вертелась Формаска, двигаясь по привычной, но почему-то видимой орбите. Внезапно стратегически важные точки на всей ее поверхность поразили серебристые торпеды. Появились фонтаны незначительных взрывов, но за ними последовала ударная волна сокрушительной силы. Цест видел, как едва заметные трещины, увеличиваясь с каждой секундой, превращались в зияющие пропасти, пересекавшие поверхность спутника, словно зубастые пасти. Формаска раскалилась и начала пульсировать, как сердце, испытывающее колоссальную перегрузку. А потом она взорвалась.

Осколки волнами разлетелись в разные стороны, и в атмосфере находящегося неподалеку Макрейджа вспыхнули миниатюрные астероиды. Корабли, стоящие на якорях в верхних слоях атмосферы, почти все погибли. Невероятно, но до Цеста донеслись вопли обитателей родного мира, гибнущих под градом раскаленных обломков.

В туче осколков возникла какая-то движущаяся тень, огражденная защитным полем. Это темное пятно ворвалось в атмосферу Макрейджа. Видение дрогнуло и сменилось картиной индустриального района города-улья. По улицам, настигая перепуганных жителей, быстро распространялось облако газа.

Картина опять изменилась, теперь перед мысленным взглядом Цеста появились корабли — огромные суда Великого Крестового Похода. И на них тоже обрушился метеоритный шторм. Цест с ужасом смотрел, как под ударами обломков раскалываются корпуса кораблей и стилизованная буква «U», символ его Легиона, исчезает в пламени. Метеоритная буря прорвалась через атмосферу к поверхности планеты, где собрались его боевые братья. Цест корчился от боли и кричал, однако примарх не слышал его предупреждения.

Но вот перед ним вместо открытого космоса появились металлические конструкции. Цест с невероятной скоростью понесся по переходам и тоннелям корабля мимо генераторного отсека, мимо пышущих жаром плазменных двигателей, пока не оказался на орудийной палубе. Там, среди других боеприпасов, поблескивал безобидный на первый взгляд снаряд ужасающего действия. Непонятно как, но Цест тотчас понял, что это вирусная торпеда, сулящая неминуемую гибель всему Макрейджу.

Убийца мира.

Эти два слова вспыхнули в мозгу Ультрамарина, причиняя невыносимое мучение и побуждая к действиям.