— Потому что он не понимает! — воскликнул Торгаддон.

Локен, собравшийся уходить, развернулся и подошел вплотную к Торгаддону.

— Я не могу поверить, что услышал от тебя такие слова, — бросил он.

— Это правда, — не отступая, подтвердил Торгаддон. — Император — не бог, но мог бы им быть. Он так сильно отдалился от остального человечества. Единственный. Уникальный. Кого он может назвать своим братом? Никого! Даже благословенные примархи приходятся ему только сыновьями. Император неизмеримо мудр, и мы любим его и последуем за ним до самого края бездны, но ему непонятны узы братства, а мы здесь встречаемся исключительно ради них.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Локен отвернулся, не желая смотреть в лицо Торгаддона. Все остальные обступили друзей плотным кольцом.

— Все мы воины, — сказал Таргост. — Это все, что мы умеем и ради чего живем. Долг и война, война и долг. Так было с того момента, когда мы были созданы. Единственные связи, которые нам доступны, кроме долга, это узы братства.

— Ради них создана наша ложа, — продолжил Седирэ. — Это единственное место, где мы можем свободно встречаться, разговаривать и общаться вне зависимости от званий и воинских ограничений. К человеку, решившему присоединиться к нашему тайному ордену, имеется лишь одно требование: он должен быть воином.

— В нашем обществе, — сказал Таргост, — человек любого звания может свободно рассказывать о своих проблемах, трудностях и сомнениях, не опасаясь насмешек или взысканий со стороны старших офицеров. Этот принцип — святая святых нашего общества.

— Посмотри вокруг, — вмешался Аксиманд, обводя широким жестом всех собравшихся. — Гарвель, взгляни на эти лица. Здесь и ротные капитаны, и сержанты, и рядовые солдаты. Где еще могут поговорить на равных люди столь различных рангов? Наши чины мы оставляем за дверью перед тем, как войти. Здесь старший офицер может поговорить с новобранцем по-человечески, как равный с равным. Здесь ценятся знания, здесь обмениваются опытом, здесь циркулируют идеи, обнаруживаются общие склонности. Сергар носит звание мастера ложи только ради того, чтобы как-то координировать наши встречи.

— Хорус прав, — кивнул Таргост. — Гарвель, а тебе известно, сколько лет существует наш тайный орден?

— Десятки лет…

— Нет, гораздо больше. Он старше на доброе тысячелетие. Ложи появились в Легионах с момента их основания. Похожие общества создавались и в армии, и в других воинских структурах. История ложи уходит в далекую древность, она берет начало в период до Объединительных Войн. Это не культ, не религиозное течение. Просто братство воинов. В некоторых Легионах таких образований не существует. В некоторых они есть. В нашем Легионе ложа всегда существовала. Она придаст нам сил.

— Каким образом? — спросил Локен.

— Ложа объединяет воинов независимо от их звания и положения. Она связывает людей, которые без нашего братства могли даже не узнать имени друг друга. Легион укрепляет твердая дисциплина, существующая благодаря официальной власти, и преданность, которая связывает всеx, от командира до последнего солдата. Преданность отряду, преданность отделению, преданность роте. Ложа укрепляет Легион благодаря связям между отрядами, между группами, между ротами. Можно сказать, что это наше дополнительное и секретное оружие. Лунные Волки славятся своей сплоченностью и связаны не только сверху донизу, но еще и стоят бок о бок друг с другом.

— Предположим, тебе надо нести десяток копий, — негромко заговорил Торгаддон. — Ты собираешь их древко к древку, наконечник к наконечнику, так легче удержать их в руках. Представь, насколько легче будет нести всю охапку, если она будет связана посередине?

— Если это метафора, — фыркнул Локен, — то она здесь неуместна.

— Дайте мне сказать, — раздался еще один голос.

Это подошел Каллус Экаддон и встал напротив Локена.

— Между нами вышла ссора, — ровным голосом произнес он.

— Было такое.

— Небольшая размолвка из-за соперничества в бою, я это признаю. После сражения за Верхний Город я ненавидел тебя всей душой. С тех пор, несмотря на то, что мы служим одному господину и исповедуем одни и те же истины, между нами возникали трения. Состязательность. Верно?

— Думаю…

— Я никогда не пытался поговорить с тобой, — продолжал Экаддон. — Мы редко встречались, но могу признаться: я ненавидел тебя еще сегодня вечером, с начала этой дружеской встречи. Затем я услышал, как горячо ты защищаешь свои принципы, как твердо отстаиваешь точку зрения, и я почувствовал уважение к тебе. Ты не боишься высказывать свои мысли. У тебя есть принципы. Завтра, независимо от твоего решения, Локен, я увижу тебя уже в другом свете. С этого момента тебе нечего опасаться с моей стороны, поскольку я узнал, каков ты на самом деле. Я понял, что ты за человек. — Экаддон громко рассмеялся. — Это грубый пример, Локен, но и я грубый человек, зато он показывает, что может сделать ложа.

Он протянул руку, и Локен, немного помедлив, пожал ее.

— Ну, хоть что-то получилось, — сказал Экаддон. — А теперь иди, если собирался уходить. У нас еще есть о чем поговорить за стаканом вина.

— Или ты останешься? — спросил Торгаддон.

— Пока останусь, — сказал Локен.

Встреча длилась около двух часов. Торгаддон принес с собой вина, а Седирэ захватил с флагманского склада немного мяса и хлеба. Не было никаких грубых церемоний, ни демонических обрядов. Люди — братья — сидели за столами и, разделившись на небольшие группы, беседовали о самых разных вещах. Затем все прислушались к рассказу Аксиманда о сражениях против ксеносов, в которых ему довелось принимать участие. Он надеялся, что эти истории дадут некоторое представление о грядущих битвах. В заключение Торгаддон рассказал несколько анекдотов, по большей части неприличных.

Пока Торгаддон излагал очередную, особенно вульгарную побасенку, Аксиманд подошел к Локену.

— Как ты считаешь, — негромко обратился он к приятелю, — откуда растут корни Морниваля?

— Отсюда? — спросил Локен.

Аксиманд кивнул.

— У общества Морниваль тоже нет никаких официальных функций или полномочий. Это неформальное общество, но Воителю без него не обойтись. Морниваль появился как видимое воплощение невидимой ложи, хотя это значение было утрачено давным-давно. Теперь это два отдельных органа, неотъемлемых для всей структуры жизни Легиона и нашей жизни. На благо всех нас, как мне хочется верить.

— Думая о ложах, я представлял себе различные ужасы, — признался Локен.

— Я знаю. Ты всегда отличался прямолинейностью, Гарви. За это мы тебя и любим. И ложа с радостью примет тебя в число своих членов.

— Потребуются какие-то официальные клятвы? Вроде театральных эффектов при вступлении в Морниваль?

Аксиманд рассмеялся.

— Нет, ничего подобного. Если ты здесь, то ты здесь. У нас очень простые правила. Нельзя говорить о том, что здесь происходит, никому, кто не состоит в ложе. Мы приходим сюда в свое свободное время. Здесь мы не на службе. Наши братья, особенно младшего состава, должны быть уверены, что свободные разговоры не повлекут за собой никаких последствий. Тебе полезно будет услышать, что они иногда рассказывают.

— Думаю, это будет не лишним.

— Вот и хорошо. Как я уже говорил, тебе выдадут серебряный медальон. И если кто-то спросит тебя о секретном обществе, ты должен ответить: «Я не могу сказать». Вот и все.

— У меня сложилось неверное представление о ложах, — сказал Локен. — Я воображал себе нечто дьявольское, думал о самом худшем.

— Я понимаю. Особенно если учесть несчастное происшествие с бедным Джубалом. И твой непреклонный нрав.

— Я… должен заместить Джубала?

— Дело не в замещении, — ответил Маленький Хорус. — И в любом случае ты не должен его замещать. Джубал был членом ложи, но годами не приходил на наши встречи. Вот почему мы забыли изъять его медальон до твоего прихода. Здесь мы просмотрели признак опасности, Гарви. Дело не в том, что Джубал был членом ложи, а в том, что он редко посещал наши встречи. Если бы он поделился своими проблемами, возможно, удалось бы предотвратить несчастье в Шепчущих Вершинах.