Арик поднял руку и вытер лицо рукавом куртки. В его глазах еще стояли слезы, но мальчик немного успокоился.

— А что ты делала на космическом корабле? — спросил он.

Роксанна промолчала. Она не решалась открыться окружающим ее людям. Такие личности, как она, подобно слепым астропатам из Города Зрения, были жизненно необходимы Империуму, но наряду с этим вызывали страх. Их таинственные способности вызывали ужас, а зачастую и ненависть.

— Я помогала экипажу корабля не сбиться с курса, — сказала Роксанна.

— Ты поэтому носишь повязку на голове под капюшоном? — добавил Арик.

— В некотором роде — да, — с некоторой опаской ответила Роксанна.

— Значит, ты из навигаторов, правда?

Роксанна резко оглянулась, чтобы убедиться, что, кроме нее, мальчика никто не слышал. Но если кто-то и подслушал их, то не подал виду. Она наклонила голову и зашептала Арику на ухо.

— Да, это так, — сказала она. — Но нельзя говорить об этом всем. Люди не всегда понимают, кто мы и как мы делаем то, что от нас требуется. Люди пугаются, а в страхе они могут совершать ужасные вещи.

Арик улыбнулся сквозь слезы.

— Тебе не стоит об этом беспокоиться.

— Что ты имеешь в виду?

— Все знают, кто ты, — сказал он. — Тут все знали это с самого начала, как ты пришла. Папа уже давно мне об этом сказал. Еще до того, как ты принесла лекарство.

Роксанна поразилась.

— Люди знают, кто я?

— Да, я несколько недель назад слышал, как они об этом говорили.

Роксанна откинулась на спинку скамьи и ощутила невероятное облегчение. Всю жизнь ее учили, что обычные люди ее боятся и при любой возможности будут преследовать. Слова маленького мальчика и поведение окружающих людей в одно мгновение опровергли это утверждение, и неожиданная радость бытия наполнила ее сердце живительным эликсиром, как будто по венам разлилось чистейшее сияние.

Она окинула взглядом ничем не примечательные лица окружающих и словно увидела их впервые — это были удивительно сильные и решительные личности. Они приняли ее просто потому, что она пришла к ним, а не в силу каких-то семейных связей, торговых соглашений или договоров.

— А правда, что у тебя под повязкой есть еще один глаз? — спросил Арик.

— Правда, — кивнула Роксанна.

— А можно посмотреть?

— Нет, Арик, боюсь, что это невозможно.

— Почему?

— Это опасно.

— Я слышал, что ты можешь убивать им людей.

Роксанна взъерошила ему волосы.

— Арик, нельзя верить всему, что говорят о навигаторах. Но люди могут пострадать, если посмотрят в этот глаз, и поэтому я всегда ношу повязку. Я не хочу никому навредить.

— А-а, — разочарованно протянул Арик, но не удержался от следующего вопроса: — А ты можешь увидеть будущее? Можешь заглянуть туда своим спрятанным глазом?

— Боюсь, что нет, — ответила Роксанна. — Мы просто помогаем вести корабли, вот и все.

Арик кивнул, как будто ему стали понятны все трудности и нюансы людей из самой востребованной, но и самой избегаемой в Империуме касты. Людей могущественных и богатых, которым тем не менее никогда не удастся занять равное положение среди тех, кому они служат.

Роксанне вдруг пришла в голову неожиданная мысль.

— А Палладию известно, что меня все знают? — спросила она.

— Нет, он уверен, что один такой, — сказал Арик. — Мне кажется, что смерть сыновей сдвинула у него в голове шарики. Он никому не доверяет.

— Наверно, ты прав, — прошептала Роксанна. — Ты умница, Арик, ты это знаешь?

— Мама тоже всегда так говорит, — с горделивой улыбкой ответил мальчик.

Роксанна привлекла ребенка к себе и поцеловала в лоб.

— Ты даже не понимаешь, какой драгоценный подарок преподнес мне сегодня, — сказала она.

Он немного смутился, но затем серьезно кивнул.

— Вот, возьми кое-что взамен, — сказала Роксанна, вкладывая вещицу в детскую ладонь.

Чтобы никто из окружающих не видел ее подарка, она быстро сжала его кулачок.

— Что это? — спросил Арик.

— Это волшебное кольцо, — улыбаясь, ответила Роксанна.

За стенами крепости Арзашкун вздымались и опускались бесконечные дюны белых песков Руб-Эль-Хали. Кай беззаботно бродил по безлюдным переходам и пустынным залам, радуясь возможности не смотреть под ноги. Над молчаливой пустыней гулял теплый сирокко, приносящий приятные запахи жареного мяса, терпкого вина и экзотических пряностей.

Он проводил пальцами по позолоченным завиткам каменной резьбы и впитывал царящее вокруг мирное спокойствие. В пустыне ничто не двигалось, не было ни притаившихся хищников, ни воспоминаний, грозящих вырваться на поверхность, потому что Кай просто спал. Дар метапознания позволял ему сознавать, что он видит сон, и, в отличие от большинства спящих, он мог формировать его по своему желанию.

Арзашкун для него был не только убежищем от опасностей имматериума. Крепость стала местом, где он мог обрести спокойствие и в некотором роде утешение и уединение. Если только он не приглашал кого-нибудь разделить видение, сюда никто не мог прийти, и Кай без помех наслаждался тишиной сводчатых залов под богато украшенными куполами.

Легкими шагами он спустился во внутренний дворик, и мрачное настроение, бывшее его постоянным спутником со дня катастрофы «Арго», немного прояснилось. Страх все еще был здесь, прячась на грани восприятия, но Кай отказывался его признавать. Воспоминания будили чувства, а это заставляло его вновь пережить страшное событие. Десять тысяч предсмертных криков пошатнули его рассудок, и Кай не был уверен, что сможет полностью восстановиться.

Тем не менее в тех редких случаях, когда ему удавалось ускользнуть в Арзашкун, наедине с самим собой он успокаивался, и его разум работал в полную силу, не пасуя перед ужасными воспоминаниями и укоренившимся в душе ужасом. Кай распахнул дверь главного зала и вдохнул запах ароматических воскурений и свежей зелени. В центре комнаты поблескивал круглый бассейн, выложенный алыми и золотыми ромбами, и в солнечных лучах, проникавших сквозь витражное стекло купола, мерцал серебром скульптурный фонтан в виде воина с трезубцем в руке.

Ветерок тихонько шевелил ветви пальм, разнося по крепости аромат кальяна и лимонника. Все запахи рождали образ далекого царства из давно прошедших эпох, и для Кая в его царстве воображения и видений связь с прошлым являлась надежным якорем. При желании его мысль могла создать что угодно, но и этого ему было вполне достаточно. Покой и уединение, и освобождение от тысяч взывавших к нему голосов.

Кай прошел между колоннами из мрамора и нефрита, на которых покоился свод, и направился к широкой лестнице, ведущей на крытую галерею. Изящные ниши украшали алые, изумрудные и золотистые боевые знамена — трофеи забытых всеми сражений. Странно, что такие ужасные и значительные для тысяч людей события так легко предаются забвению. Люди, сражавшиеся в тех боях, стали песчинками в Руб-Эль-Хали, но когда-то их жизни имели огромное значение. И не важно, что жернова истории смололи их в пыль, когда-то они были облечены властью и славой.

И даже если память об их влиянии осталась только во сне, это ничуть не умаляло значительность этих личностей. Кай помнил их, хотя память эту позаимствовал из книги примарха. Со временем и он сам будет позабыт, и эта мысль вызвала у Кая улыбку. Такое забвение стало бы для него благословением. А вот всеобщее почитание, ответственность за жизнь множества людей он считал непереносимой ношей.

Кай не раз удивлялся, как справляются с этой тяжестью такие люди, как лорд Малькадор, лорд Дорн или хормейстер.

У подножия широкого лестничного пролета он остановился и прикрыл глаза, вслушиваясь в журчание фонтанных струй. Дыхание ветра коснулось его лица. Кай вдохнул запахи земли, давно исчезнувшей во тьме веков, и его слепозрение дрогнуло. Запах в видениях был едва ли не самым сильным ощущением, и ароматы щедро приправленного специями кебаба перенесли его на базар под открытым небом, заполненный потной толпой горланящих зазывал, азартно торгующихся покупателей и сосредоточенных карманников.