Жрец пришел в своем обычном облачении из шкур и кожи. Его голову, грудь, плечи и руки полностью закрывала черная лоснящаяся кожа с бесчисленными узелками. Длинные белые волосы были залиты лаком и торчали из-под маски на затылке S-образным хвостом. Устрашающая маска с дьявольским оскалом предназначалась для отпугивания вигхтов.

Хавсер тоже оделся в кожу, но его темно-коричневый костюм был более простого покроя, а маска закрывала лишь половину лица. Путь от Никеи до Тардии занял двадцать шесть недель, и он воспользовался этим временем для того, чтобы научиться работать со шкурами и кожей. Воины Тра время от времени показывали ему различные приемы, осматривали его поделки и предлагали варианты украшений. Хавсер даже начал пробовать основы вышивки узелками на левом рукаве, но остальная часть кожаного костюма оставалась еще совершенно гладкой.

Хельвинтр, собрав свое имущество, присел на край каменной плиты, широко расставив ноги и согнув спину. Его поза на мгновение напомнила Хавсеру какое-то земноводное на листе кувшинки, но затем он разглядел нечто иное: настороженный волк на скале, спокойный, но бдительный, отдыхающий и наблюдающий за простирающимся внизу лесом.

Хельвинтр вытащил из-за пояса атам и стал чертить во мху на камне какие-то символы.

Хавсеру стало холодно. Он решил оставить жреца с его малопонятными манипуляциями, свойственными всем годи. Любая пригодная для жизни планета создавала для его занятий куда более подходящие условия, чем закрытое пространство космического корабля. Хельвинтр старался не упустить ни малейшей возможности, представившейся во время короткой остановки отряда на Тардии.

На востоке в прозрачном небе мерцало и вспыхивало ранее невиданное на Тардии созвездие. Таких звезд еще никогда не бывало в здешних небесах и больше, вероятно, никогда не будет; это созвездие даже самые бесталанные годи, не задумываясь, сочли бы грозным предупреждением судьбы.

Это были огни стоящих на высокой орбите кораблей. Ударная группа «Геата», шесть рот Шестого легиона вместе со вспомогательными судами. Значительная концентрация сил по меркам любого легиона, особенно для этой эры, когда Великий Крестовый Поход разбросал Астартес по всей Вселенной. А по стандартам Шестого это и вовсе неслыханная сила. Официально было сказано, что роты собираются на Тардии для консультаций и пополнения запасов, но Хавсер был уверен, что дело не только в этом.

Холод пробрал его до костей. Хавсер снял с пояса секиру и отправился вниз по склону, подальше от жреца, чтобы попрактиковаться в ударах и поворотах, которым учил его Богудар. Он уже научился владеть оружием до такой степени, что пару раз удостоился похвалы Астартес. Хавсер умел вращать секиру, разворачивать и выбирать углы наклона для ударов, блокировать выпады, перехватывать древко поочередно обеими руками и даже освоил двуручную хватку. В подражание блестящим мастерам вроде Медведя и Эртунга он даже освоил короткое быстрое вращение в одной руке, но Богудар его предостерег от этого приема. Слишком демонстративно, считал он. Слишком большой риск выронить древко ради желания порисоваться.

Бой на секирах был сложным и требующим немалых сил танцем. На вид он казался более грубым и упрощенным, чем фехтование на мечах, но в некотором отношении владение секирой требовало большей ловкости, чем танец с мечами. Режущая кромка лезвия секиры способна нанести более тяжелые увечья за тот же миг соприкосновения с противником, чем меч. Бой на секирах состоял из взмахов и вращений, наступлений и уклонений и выбора момента нанесения удара. Здесь требовалось предугадать поведение противника на три, а то и четыре шага вперед, как при игре в регицид, а затем воспользоваться преимуществом, но не выдать своих намерений раньше времени. Необходимо было точно рассчитать, что произойдет между замахом и поражением цели. Одна-единственная ошибка могла привести к поражению в бою.

Секиры лучше всего подходили для холодного климата, поскольку могли использоваться не только в качестве оружия, но и для рубки льда или деревьев, и для разделки туш. Но искусство боя на секирах требовало способности к предвидению, и неудивительно, что оно достигло своих вершин в таких обществах, как фенрисийское. Предсказание будущего было необходимо для выживания на микроуровне и потому широко культивировалось. Именно поэтому в Стае были так популярны стратегические игры.

Хавсер же, в свою очередь, провел в детстве немало времени за игрой в регицид с ректором Уве.

Он вложил всю силу спины и плеч в развороты, и секира стала со свистом рассекать воздух. Интенсивные упражнения помогли ему согреться.

Хавсер отрабатывал резкие развороты с последующим ударом и описывал оружием широкие восьмерки, как вдруг понял, что жизнь с Влка Фенрика помогла ему усвоить основы принципов предвидения. Еще до того, как развернуться, он вдруг почувствовал, что надо остановить секиру.

Справа от него стоял Охтхере Вюрдмастер. И отточенное лезвие задержанной Хавсером секиры едва успело отклониться в сторону.

— Пойдем, — позвал его Вюрдмастер. — Скорее, иди за мной.

— Что?

— Быстро!

Выражение лица Вюрдмастера и в лучшие времена прочитать было нелегко. Его скрытность и исходящая от его фигуры угроза заставляли людей чувствовать себя неуютно в его обществе. Впрочем, все рунные жрецы Влка Фенрика отличались суровым нравом и необщительностью.

Но сейчас жрец часто моргал, а на его лбу выступила испарина. Хавсер без труда заметил, что Вюрдмастер чем-то взволнован и чувствует себя неуверенно.

— Здесь опасно, — сказал жрец.

— Надо предупредить Хельвинтра, — предложил Хавсер.

Он оглянулся на склон, отыскал взглядом камень, на котором сидел Аун Хельвинтр, но рунного жреца Тра нигде не было видно.

Хавсер вновь посмотрел на Вюрдмастера. Жрец прижал к губам указательный палец, схватил Хавсера за руку и потащил к лесной опушке.

Здешний лес состоял из темных клубневидных растений с кружевной листвой, похожей на потрепанные крылья умерших насекомых. За деревья их можно было принять только издали, по общим очертаниям.

Некоторые растения с возрастом сильно раздувались и достигали колоссальных размеров. Проходя мимо них каждый день, Хавсер почти не обращал внимания на гигантов. Теперь, растерянный и испуганный, он оказался среди них и понял, насколько чуждыми кажутся ему эти растения. В воздухе пахло корицей и пылью. Землю покрывал черный слой гниющей листвы, и в солнечных пятнах между стволами толпились крошечные, не больше пылинки, насекомые.

Хавсер старался идти как можно тише, вспоминая уроки Богудара, но все равно шумел, словно мешок, который тащат по земле. Жрец двигался абсолютно беззвучно.

Они остановились в тени огромного клубнедерева. Пронизанная прожилками крона свисала над ними, словно вдовья вуаль. Пыль с листьев попала Хавсеру в горло, и он отчаянно старался сдержать кашель. Вюрдмастер подтолкнул Хавсера вплотную к стволу. Кожица на огромном темном клубне была гладкой и блестящей, как на баклажане. Жрец жестом приказал Хавсеру спрятаться здесь, потом поднял голову.

В тени листвы Хавсер едва мог рассмотреть Вюрдмастера. Жрец Фиф, как и Хельвинтр, как и сам Хавсер, носил кожаную одежду, шкуру и маску. Его шею обвивало тотемное ожерелье из бусин и звериных зубов. Хавсер никак не мог понять, почему все эти вещицы при движении не издают ни звука. Вопрос постоянно вертелся у него в голове. Как глупо. Он был готов рассмеяться во весь голос. Почему же они не стучат друг о друга? В чем тут секрет?

Вюрдмастер некоторое время стоял, поворачивая голову из стороны в сторону, вглядываясь в заросли, прислушиваясь. Затем присел на корточки рядом с Хавсером и стал развязывать один из узелков своего ожерелья.

— Мне известно, чем занимался Хельвинтр всю прошедшую неделю, — прошептал Вюрдмастер. — Он получил на это мое благословение и советы. Для Влка Фенрика крайне важно проникнуть в твою запечатанную память.

Хавсер сглотнул и кивнул. Вюрдмастер снял с ожерелья два черных пера и при помощи короткой серебряной проволочки стал соединять их с гранатовой бусиной и косточкой из человеческого пальца, вынутой из поясной сумки.