Марик пробегал мимо двери в гостиную, где у камина за кружкой горячего красного вина с корицей собрались дед, Ионыч и Федя. Услышал визгливый голос Ионыча:

– А что если твой внук на мою девку полезет?

– То есть как это – полезет? – удивился дед.

– Дык возраст у него подходящий, да и Катерина – девка хоть куда. – Ионыч сложил большой и указательный палец левой руки в кружок и, похотливо ухмыляясь, потыкал в кружок указательным пальцем правой руки. – И он ее тудом-сюдом! – Ионыч захохотал, довольный своей шуткой.

– Хоть и тяжко это признавать, но молодежь в наше время распущенная пошла. – Сокольничий горько вздохнул. – Прав ты, Ионыч, ох как прав…

– Ты плохо думаешь о моем внуке, почтенный, – сухо ответил дед. – Он девочку и пальцем не тронет.

Ионыч смиренно склонил голову:

– Придется поверить тебе, почтенный Пяткин; если тебе не верить, то кому вообще можно верить?

– В бога надо верить! – заявил Федя. – В священный Китеж-град! Тогда и горести уйдут; вера дух укрепляет, как ничто другое.

– Заткнись, Федор, – бросил Ионыч и впился зубами в горький шоколад.

– Не ссорьтесь, господа, – кротко попросил дед.

Ионыч заржал.

«Вот так свинья», – подумал Марик. Он едва сдержался, чтоб не войти в столовую и не высказать Ионычу всё, что он о нем думает. Марик даже схватился за дверную ручку, но повернуть так и не решился. Постоял пару секунд и пошел дальше, в пустой злобе сжав зубы.

Невдалеке, снаружи что-то громко хлопнуло; Марик аж подскочил. Тут же и рассмеялся над своим необоснованным страхом.

– Меньше, блин, всякие глупости думать надо! – сказал вслух.

– Это точно, – ответили из темноты скрипучим голосом: с Мариком будто дерево заговорило. – Меньше думай, больше ешь.

Марик вздрогнул:

– Кто это там?

– Это я там, а зовут меня Маленький Мертвец.

Мальчишка прижался к стене и выдавил:

– Что еще за Маленький Мертвец?

– Тот, про которого тебе Катенька рассказывала; который в колодце живет.

– А что ты тут делаешь? – Марик едва сдерживался, чтоб не застучать зубами – событие, по его мнению, с трудом вписывалось в знакомую реальность дедова дома.

– Невидимое платье шью, – сказал Маленький Мертвец. – Для Катенькиного неслучившегося бала.

– Платье?

– И хрустальные туфельки мастерю. – Маленький Мертвец вздохнул – словно дверью скрипнул. – Вот только умения не хватает: неровные туфельки выходят, с хрустальными заусеницами.

Марик набрался смелости и подошел к шкафу, из-под которого доносился голос. Постоял, собираясь с духом. Лег на живот, заглянул под шкаф: пыль и больше ничего. Хотя нет, постойте: в дальнем углу что-то темнеет, какая-то объемная бесформенная тень.

– Маленький Мертвец, это вы? – позвал Марик.

Маленький Мертвец не ответил. Марик сунул руку под шкаф и дотронулся пальцем до тени: холодная, металлическая. Он залез под шкаф с головой и вытащил старую игрушечную машинку с отвалившимися колесиками. Вот так тень! Не похоже на Маленького Мертвеца.

– Померещилось, блин, – прошептал Марик, откладывая игрушку на полку. – Впрочем, во время бури и не такое случается, – успокоил он себя. – Помнится, как-то тур из ангара выбрался и замерз, в сплошную ледышку превратился; так мертвецы его в качестве детской горки использовали, катались. Вот тогда жуть была, а это разве жуть? Это глюк, а не жуть.

Более не задерживаясь, Марик бегом отнес Катенькины вещи в сушилку и вернулся в свою комнату.

– Тук-тук. Я тут.

Катенька вздрогнула и обернулась.

– Отнес, блин, – буркнул Марик. Подошел к компутеру, стараясь держаться подальше от девочки, – он еще помнил нелепое предположение Ионыча – и спросил: – Нравится музыка?

– Очень нравится, дяденька.

Марик вздохнул:

– Это мне друзья по сети прислали. Очень старая музыка. Классический русский рок. Ты, наверно, не знаешь, что это такое…

Но Катенька знала и поспешила обрадовать Марика:

– Я знаю! Дядя Ионыч играл на гитаре старую музыку. Он говорил, что это классический русский рок.

– Серьезно?

Катенька тонко запела:

– «Я пытался уйти от охотников на мертвецов… я брал острую бритву и правил твой нос… моя жертвааааа… жертвааааааа моя…» Это припев, – объяснила Катенька. – Он повторяется несколько раз, для усиления смысла песни. Правда, смысла я не поняла, – призналась девочка, – но песня всё равно нравится: пусть и без смысла.

– Это Желтый Наутилус или как-то так, – сказал Марик. – Очень старая и жестокая песня, деду она не нравится, а мне – да. Мне кажется, блин, что она о наших серых. Я как-то видел, как мертвяк осколком стекла отрезал… – Марик осекся, виновато посмотрел на девочку. – Тебе это неинтересно, наверно. Мы-то к Снежной Пустыне близко, серые часто попадаются, привыкли к их выходкам. А у вас там, возле Лермонтовки, мертвяков, говорят, вообще нет. Цивилизация!

– Нет. – Катенька кивнула.

– Смотри, у меня Желтого Наутилуса много, тоже по сети переслали…

– А как это – «переслали по сети»? – спросила Катенька.

– Ну мой компутер соединен с другими компутерами посредством проводов и беспроводных сигналов в одну огромаднейшую компутерную сеть. И по этой сети можно пересылать друг другу что угодно: музыку, запахи, игрушки, осязательные эффекты, видюшки с приколами. А можно просто болтать.

– Ты можешь разговаривать с другими людьми через эту штуку? – удивилась Катенька. – Вот так чудо!

– Да какое там чудо, блин! Вот, смотри… – Марик нажал на кнопкодавке пару клавиш. В видеоящике появилось белое окошко в зеленой рамке. Внутри окошка располагалась колонка, состоявшая из разнообразных имен и кличек. – Видишь? Моя знакомая Drakonitsa в сети. Она из Лермонтовки: твоя соседка, считай. Хорошая, блин, девчонка, хоть и заносчивая чутка. Если хочешь, можем с ней поболтать.

– У нее такое странное имя?

– Это не имя, а ложноним. На самом деле ее зовут Оля Тер-Молодцова.

– Оля, – прошептала Катенька, до крови кусая мизинец. – Я запомню. Это, наверно, важно.

– Ну не так уж и важно, – пробормотал Марик. – А если начистоту, то совсем неважно: вся эта болтовня в сети бессмысленна. – Он нажал кнопку:

– Олька? Ты тут?

– Марик! – Катенька вздрогнула и обернулась, пытаясь понять, где прячется неизвестная девочка, голос которой она только что услышала. Но вот что удивительно: рядом не было никаких девочек!

Не сразу Катенька сообразила, что голос идет из звучалок компутера. Компутер каким-то непостижимым магическим образом превратил голос неизвестной девочки в разумное радио, которое не только произносит слова, но и может в прямом эфире отвечать на вопросы.

– Марик, братишко! Че да как? – воскликнула Drakonitsa.

– Намано всё. – Марик усмехнулся. – Вот, показываю знакомой сетку.

– Знакомой? Че за знакомая, почему я как всегда не в курсах? Ну-ка, знакомая, прояви себя!

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Катенька с девчачьим радио. – Меня зовут Катя.

Drakonitsa захохотала:

– Приветище, подружко!

– Че да как, Олька? – спросил Марик. – И ваще?

– А че ты интересуешься?

– Да, блин, интересно.

– А че я должна отвечать?

– Да ни че!

– А че ты такой дерзкий?

– А вот так!

– И че?

– Вот че!

– Ха-ха!

– Че «хе-хе»?!

– Нихехе! Нихехе!

У Катеньки голова пошла кругом: она совершенно не понимала, о чем говорят Марик и Drakonitsa. Видимо, подумала Катенька, их речи слишком умны для меня; подожду, может, перейдут на язык попроще.

– У нас тут буря, – сказала, наконец, Drakonitsa. – Родаки сидят у телеящика и трясутся от страха, как трусливые мохноклюи. – Она захохотала. – А мне пофигу! Если захочу, паду гулять по крышам, как кошко! И никто меня не остановит, если че!

Марик бросил взгляд на зарешеченное окошко, расположенное под потолком. Снежная буря лепила на стекло символы новой власти – хаотичной власти разбушевавшейся стихии. Среди снежинок вспыхивали и гасли злые синие искры.