– А ну прекратить безобразие!

– Пардоньте, – извинился вежливый Федя. – Нахожусь прямо посреди процесса. Прекратить не получится при всем желании.

Тонколицый недовольно поморщился, топнул ножкой в изящном бархатном сапожке.

Был он низенький и щуплый, но во взгляде ощущался металл; какой-то текучий, опасный металл, вроде ртути.

– Как ваша мама? – спросил Федя, чтоб хоть как-то завязать разговор.

– Чего это ты моей мамой интересуешься? – Тонколицый с подозрением глянул на него.

Федя написал на снегу букву «Д» и признался:

– Из уважительности спрашиваю. С вашей мамой не знаком.

– Мама в порядке, спасибо, – сказал тонколицый и снова затопал ножкой. Водитель вездехода выпрыгнул из кабины, закурил. Водитель был молодой, прыщавый, с редкими усиками щеточкой, серая вязаная шапка лихо сдвинута набок.

В окошке появилась любопытная Катина мордашка. Сокольничий шутливо погрозил ей пальцем, и мордашка исчезла.

– Вы себе ничего не отморозите? – спросил тонколицый с раздражением.

– Мы, потомки сибиряков, люди морозоустойчивые. – Сокольничий добродушно усмехнулся, дописал букву «Я» и неторопливо, степенно застегнул ширинку. – Вот, пожалуй, и всё. Пройдемте в сени… м-м…

– Владилен Антуанович, – представился тонколицый и шмыгнул носом.

– Давайте водочки тяпнем, Владилен Антуанович, – задушевно предложил Федя, впуская тонколицего в дом. – Вид у вас неважнецкий.

– Это несущественно! – бросил тонколицый, цепко оглядывая комнату. – Где хозяин дома?

– Туточки мы! – С доброй улыбкой на румяном лице в комнату вошел Ионыч. Он вел за руку Катеньку. На Катеньке было новенькое платье в цветочек и добротная теплая шаль. Девочка недоверчиво глядела на тонколицего и жалась к волосатой руке Ионыча.

– Здравствуйте. – Владилен Антуанович протянул Ионычу руку.

Ионыч поклонился тонколицему:

– Пожалуйте к столу!

– Да я как бы…

– У нас, сибиряков, все дела решаются за столом, почтенный Владилен Антуанович, – сказал Федя.

С тонколицего почти насильно стащили шапку и шубу и усадили за стол. Владилен Антуанович с сомнением посмотрел на стакан, заполненный мутной жидкостью. На дне стакана, словно водоросли, колыхались хлебные крошки.

– Что это? – визгливо поинтересовался тонколицый.

– Это, мил человек, божественная амброзия, о который вы так много слышали, – заявил Ионыч, подмигивая.

– Я на службе, мне нельзя, – неуверенно сказал Владилен Антуанович.

– Ну что вы такое говорите! – воскликнул Ионыч и незаметно толкнул Катеньку в бок. Девочка двинулась к тонколицему с тарелкой свежеиспеченных пирожков в дрожащих руках.

– Угощайтесь, дяденька! – сказала Катенька и мило покраснела.

– Лапочка наша! – Сокольничий едва не прослезился.

– С чем пирожки? – смягчившись, спросил Владилен Антуанович.

– С картошечкой и капусткой, – сказала девочка. – И с яблочным повидлом тоже есть, вот эти, румяненькие…

Тонколицый взял пирожок и надкусил. Задумчиво щурясь, пожевал. Вид у него был как у математика, в уме решающего сложную задачу.

– Пирожок удался на славу, спасибо, девочка, – сказал тонколицый и повернулся к Ионычу. – Так вот, я по делу…

– А водочки! Водочки-то! – Ионыч засуетился, подвинул тонколицему стакан мутной жидкости.

– Да какая же это «водочка»? – удивился тонколицый. – Самогон паршивый.

– Зря вы так. – Ионыч обиженно засопел. – Интеллигентный вроде человек, а такое говорите… Мы для вас старались, Катенька пирожки пекла, я выпивку доставал немыслимыми путями…

– Очень немыслимыми! – эхом отозвался сокольничий.

– Хорошо-хорошо! – Владилен Антуанович взял стакан и отхлебнул. Скривился, просипел сквозь зубы:

– А теперь давайте поговорим о деле.

– Точно девку нашу забрать хочет, – шепнул Ионыч Феде и громко спросил: – А как же огурчик?

– Огурчик?

– Катенька, девочка моя, принеси дяде огурчики, – вежливо попросил Ионыч, незаметно щипая девочку за шею. Катенька помчалась на кухню. В комнате стало очень тихо. Владилен Антуанович нервно топал миниатюрной ножкой по деревянному полу. Тикали настенные часы. Наконец, в комнате появилась Катенька. Пыхтя от усердия, она тащила десятилитровую банку. Федя кинулся девочке на помощь, но Ионыч удержал его за рукав и сам забрал банку у Катеньки.

– Спасибо, родная, – сказал Ионыч. – Тяжело было?

– Что вы, дяденька, совсем нет. – Катенька сделала реверанс.

У девочки дрожали коленки.

– Какая милая девочка! – Сокольничий потер рукавом заблестевшие глаза.

– Не обманывай взрослых, лапонька! – сказал Ионыч и погладил Катеньку по голове. – Если тяжело, всегда зови на помощь.

– Хорошо, дяденька, – прошептала девочка.

– Я как бы… – начал тонколицый.

Ионыч насадил огурчик на вилку и сунул пупырчатый овощ в раскрытый рот Владилена Антуановича. Удивленный Владилен Антуанович смачно захрумкал.

Ионыч, Федя и Катенька напряженно смотрели на сосредоточенно жующего тонколицего. Владилен Антуанович тщательно прожевал огурец, достал из кармана надушенный шелковый платочек, промокнул губы.

– Ну как? – с придыханием спросил Ионыч.

– Недурственно. – Тонколицый нахмурился. – Однако ж пора перейти к делу.

– А еще огурчика? – Ионыч метнулся к банке.

– Избавьте! – воскликнул Владилен Антуанович, соскакивая со стула. Ионыч замер с вилкой в руке. – Довольно!

Тонколицый засунул платок в карман поглубже и нервно облизал губы.

– Стало известно, что возле вашего дома, уважаемые, две недели назад потерпел крушение непознанный летающий объект, в простонародье – летучая тарелка. Так ли это? Если так, проведите меня к нему. Я хочу немедленно осмотреть вышеуказанную летучую тарелку.

Федя удивленно крякнул и с надеждой посмотрел на Ионыча. Лицо Ионыча скрывала тень.

Сокольничий радостно спросил:

– Так вы не за девочкой нашей?

– За кем? – Тонколицый удивленно посмотрел на сокольничего.

Федя прикусил язык. Катенька встала на цыпочки и шепнула сокольничему на ухо:

– Дяденька, радость-то какая! Не за мной Владилен Антуанович!

Сокольничий легонько сжал девочкину руку: теперь, мол, всё отлично будет.

– Так что? – Тонколицый, не отрываясь, смотрел на Федю. – Могу я взглянуть на объект?

Ионыч тяжело, словно противотанковое орудие, развернулся и исчез в соседней комнате. Только занавески колыхнулись.

– А куда он? – спросил Владилен Антуанович у Феди. Сокольничий пожал плечами. Ионыч чем-то тарахтел и шуршал – словно что-то искал. Владилен Антуанович заложил руки за спину, качнулся на пятках.

Притопнул ножкой:

– Объект в соседней комнате? Он маленький?

– Небольшой, – уклончиво ответил Федя.

– А что он? Как вообще?

– Тепло любит, – признался Федя. – Если зеленая лампочка горит, значит, хорошо: нужная температура достигнута. Мы его горячей водичкой поливаем.

– Горячей водичкой? А внутри объекта что? – Владилен Антуанович сделал страшное лицо и прошептал: – Или кто?

– Я почем знаю.

– Что, даже не пытались заглянуть?

– Не пытались. Как упала тарелочка, так и лежит под окном.

– Снаружи или внутри?

– Снаружи.

– Если снаружи, тогда что этот ваш Ионыч ищет в…

Ионыч приставил ствол к затылку тонколицего и нажал на спусковой крючок. Полголовы Владилена Антуановича в мгновение ока словно безумный великан отъел. Занавески щедро взбрызнуло темной кровью. Катенька замерла, побелевшими глазами разглядывая шатающийся, притопывающий сапожком труп тонколицего. Девочке показалось, что губы Владилена Антуановича шевелятся, силясь что-то произнести, но только безуспешно царапают воздух. Это длилось ничтожную долю секунды. Тонколицый стал заваливаться прямо на Катеньку. Лишившийся дара речи сокольничий схватил девочку под мышки и оттащил подальше к окну.

Ионыч вышел наружу. Водитель вездехода успел достать пистолет и направил оружие на Ионыча, пытаясь справиться с дрожащей рукой. Ионыч тщательно прицелился, прищурив левый глаз. Водитель выстрелил и промазал. Ионыч выстрелил и попал – не зря целился. Водитель выронил пистолет и схватился за бок. Пошатнулся, сделал шаг вперед и два назад, поскользнулся, упал, проломив тонкую корку снега, и стал проваливаться в холодную белую кашу.