Тавернье не стал спрашивать об этом Сару. Он заранее знал, каков будет ответ.
— Вы только что вернулись из Аргентины. Какова там обстановка? — спросила Сара.
— В перонистских кругах Буэнос-Айреса мне удалось узнать о прибытии в страну определенного числа немецких семей, которых встречали их соотечественники, обосновавшиеся в Аргентине еще до войны и имеющие в большинстве своем либо аргентинские, либо американские паспорта, либо документы международного Красного Креста, а то и дипломатические паспорта Мальтийского ордена и даже (гораздо реже) удостоверения личности Французской Республики. Весьма многочисленные и крупные немецкие колонии разбросаны по всей Южной Америке, начиная от Чили, Бразилии и Аргентины и кончая Эквадором, Уругваем, Боливией и Парагваем. Многие политические деятели этих стран — выходцы из Германии. Поэтому не составило большого труда организовать цепочки по подготовке выезда и приема беженцев из рейха.
Вам следует знать, что еще в начале войны установились связи между высшими должностными лицами в нацистском руководстве и их аргентинскими коллегами. Несмотря на разрыв дипломатических отношений между Германией и Аргентиной в январе 1944 года, операция «Огненная Земля», начатая Борманом в конце 1943 года, продолжалась без серьезных затруднений. Так, тысячи произведений искусства, тонны золота и другие ценности перевозились через Атлантический океан на борту подводных лодок, отплывавших из портов Испании, благодаря содействию находившегося в Мадриде генерала Паупеля. Германский посол фон Терман и его жена при участии капитана первого ранга Дитриха Нибура организовывали балы и партии в покер. Там собирались сливки немецкой колонии — князь и княгиня фон Шаумбург-Липпе, граф фон Люксбург, Людвиг Фрейд, услужливый посол рейха в Буэнос-Айресе, агент гестапо Годофредо Санстеде, фон Симон, а также аргентинцы — нынешний президент Хуан Доминго Перон, адмиралы Рамирес и Фаррель, полковники Миттельба, Эблин, Гонсалес и Тильберт. Хитрые немцы гладили по шерстке своих аргентинских друзей — постоянные выпивки для представителей прессы, щедрые подношения от князя фон Шаумбург-Липпе влиятельным аргентинским деятелям, великосветские приемы с обильным угощением.
Объявление под давлением Соединенных Штатов войны 27 марта 1945 года серьезно не отразилось на связях между влиятельными представителями Аргентины и нацистским руководством. Из осторожности нацистские фонды и ценности были переведены на счета аргентинских граждан. Поэтому, когда правительство Буэнос-Айреса, спохватившись, наложило арест на имущество нацистов и японских милитаристов, оказалось, что арестовывать было нечего. В апреле 1945 года из Испании в Аргентину прибыли подводные лодки, груженные ценнейшими военными трофеями, награбленными в разных странах, общей стоимостью в 800 миллионов долларов. В июле и августе две подводные лодки всплыли на поверхность в акватории порта Мар-дель-Плата и были переданы американским властям. В июле того же года две другие подводные лодки подошли к берегам Патагонии. Из них выбрались 80 человек, которых на надувных лодках тут же переправили на пустынный берег, где их ожидали многоместные легковые машины и грузовики. На берег были также переправлены десятки очень тяжелых ящиков, которые тотчас же погрузили на грузовики и отвезли на принадлежащую какой-то немецкой компании асьенду[3].
Вы, может быть, знаете, что так называемая «Organisation der ehemaligen SS-Angehorigen»[4] располагает разветвленной сетью служб, позволяющих ее членам бежать из Европы в Египет, Сирию или Латинскую Америку. Цепочка Германия — Австрия — Южный Тироль — Генуя — Танжер чаще всего используется, чтобы добраться до гостеприимных стран Южной Америки. Только вокруг Генуи имеются десятки монастырей и домов священнослужителей, где по указке высокого иерарха хорватской церкви Крунослава Драгановича, большого друга «поглавника»[5] Анте Павелича, находят временное убежище лица, желающие эмигрировать в Южную Америку. Благодаря своим дипломатическим отношениям с Ватиканом Драганович без труда получает для своих протеже разрешение на въезд в различные страны. Вопреки всем усилиям союзнической полиции Генуя остается надежным портом для бегства нацистских преступников.
— Мы знали, что такая организация существует, но мы не представляли себе размаха ее деятельности, — сказала Сара. — Вы упомянули в качестве соучастников международный Красный Крест, Ватикан, Мальтийский орден и не помню, что еще. В это трудно поверить…
— Вы что же думаете, что после самоубийства Гитлера, которое, кстати, для многих не является полностью доказанным, после падения третьего рейха и гибели миллионов людей исчезли все неофашисты и неонацисты на земле?.. Ничуть не бывало! Небольшие группы вроде нашей могут причинить немало вреда такой сети, как, скажем, ОДЕССА. Однако не надо обольщаться, большинство из этих мерзавцев не попадется нам в руки.
— Мы это знаем, — вступил в разговор Самюэль. — Но не мы одни идем по следу бежавших нацистов. Как нам сообщили из США, наши единомышленники в этой стране напали на след Адольфа Эйхмана. Бывшие бойцы «Хагана» разузнали адрес его семьи в Бад-Ауссе в Австрии. Они посменно ведут наблюдения за женой и братом Эйхмана. Если потребуется, эта немногочисленная группа мстителей позовет нас на помощь. Что касается нашей группы, то Амос узнал местонахождение двух женщин из концентрационного лагеря Равенсбрюк — Розы Шеффер и Ингрид Заутер, которые проникли в ряды сотрудников Красного Креста и которых мы с Сарой встретили на железнодорожном перроне: они сопровождали детей-сирот. Так вот, обе женщины сейчас находятся в Лионе, в женском монастыре. Даниэль и Амос отправляются завтра в этот город, чтобы понаблюдать за их образом жизни и подсказать потом, каким путем их можно будет арестовать.
— Вы рассчитываете затем передать их французским властям? — спросил Тавернье.
— Нет, — холодно ответила Сара, — мы их сами казним.
— После этого, — продолжал Самюэль, — мы отправимся в Аргентину и продолжим охоту на зверей. Двое из нас будут там выдавать себя за беглых нацистов. Для этой роли лучше всего подходят Амос и Даниэль, которые прекрасно говорят по-немецки и имеют чисто арийскую внешность. А когда вы намереваетесь снова отправиться в Аргентину? — обратился он к Тавернье.
— Осенью. У меня поручение к аргентинскому правительству от французского правительства.
— Прекрасно. А нельзя ли вам выехать пораньше?
— Не знаю. Надо узнать на вокзале д'Орсэ[6].
— Хорошо было бы вам успеть до отъезда жениться…
— Жениться?!
— Да, на Саре. Это облегчило бы нашу задачу…
— Возможно, и облегчило бы, но у меня нет ни малейшего намерения жениться.
— Я вам не нравлюсь? — спросила с иронией в голосе молодая женщина.
— Не в этом дело, Сара, вы же прекрасно знаете.
— Знаю, что вы любите другую. Но успокойтесь, я не ревнива.
— Речь не об этом…
— Речь о простой формальности, — вмешался в разговор Самюэль.
— Ничего себе формальность! Сразу видно, что не вас собираются женить!
— Франсуа, я знаю ваши чувства, возможно, лучше, чем вы сами. Поверьте, если бы можно было действовать иначе, я не просила бы вас участвовать в подобном маскараде, — сказала, вновь став серьезной, Сара.
— Но…
— Прекрасно знаю, что именно вы хотите сказать. Позвольте мне всем этим заняться.
— Не вмешивайтесь в такие дела. Я сам должен заняться этим…
— Я поеду вместе с вами.
— Но она не хочет вас видеть.
— Знаю, и это обнадеживает. Она не хочет меня видеть, потому что ее потряс мой рассказ. Именно этим я и хочу воспользоваться, чтобы уговорить ее помочь нам.
— Не собираетесь же вы просить Леа…
— А почему бы и нет? Разве однажды она не помогла мне и не спасла мне жизнь? Разве не рисковала она собственной жизнью в рядах борцов Сопротивления?
