В моих доводах была доля истины, хотя в целом мной двигала решимость не допустить, чтобы из-за моих планов пострадал кто-либо другой. Эмилия обжигала меня взглядом всякий раз, когда мы с ней оказывались рядом. Я не могла рисковать, наживая себе новых врагов. Очищение крайне неприятно, но оно рано или поздно кончается – и не приносит алхимикам нужного результата, поскольку когда я той ночью увидела Адриана, мне безумно захотелось его поцеловать, а не вытошнить обед из своего желудка.

Кое-кто из моих знакомых счел это героическим поступком, особенно Джон. Другие, в том числе и Дункан, решили, что я совершаю огромную ошибку, но в итоге никто не стал со мной спорить.

– Спасибо тебе, – поблагодарил меня Джон. – Правда. Я твой должник.

– Мы все в одной лодке, – отозвалась я.

Эта мысль кое-кого изумила, но сигнал, возвещавший об окончании завтрака, прервал наши разговоры. Я сумела утащить салфетку с солью и по дороге на занятия спрятала ее в туфлю, притворившись, что подтягиваю носок. Пока заключенные рассаживались по местам, я подумала, что надо действовать – и как можно быстрее. Я не захотела, чтобы Лэйси отдувалась за меня, но сейчас, когда она села за соседний стол, сделала ее своей сообщницей.

– Послушай, Лэйси, – объявила я громко, словно продолжая разговор, начатый в столовой, – я же не утверждаю, что ты ошибаешься… но ты неверно оцениваешь ситуацию. Пока стригои не уничтожены, нет ничего страшного в том, чтобы быть вежливыми с мороями.

Надо отдать ей должное: она молниеносно сориентировалась и подыграла мне.

– Нет, Сидни, ты говорила, что нужно дружелюбие. А мы знаем, что для тебя с твоим темным прошлым – это опасная территория.

Я скривилась с оскорбленным видом.

– По-твоему, даже изредка с ними нельзя выпить кофе?

– Если это не деловая встреча – то нельзя.

– Что за нелепость! – воскликнула я.

Кеннеди, наш преподаватель, повернулся в нашу сторону:

– Леди, в чем дело?

Лэйси обвиняюще ткнула в меня пальцем:

– Сидни пытается убедить меня, что можно вступать с мороями в личный контакт вне рабочего времени.

– Нет! При чем здесь личные отношения! Я просто хотела сказать, что если ты на задании и вы контактируете, нет ничего дурного в том, чтобы посидеть в кафе или посмотреть кино!

– Ты нарываешься на крупные неприятности, Сидни. Надо провести черту и четко различать черное и белое.

– Глупости! Незачем считать мороев такими исчадиями ада, как и стригоев! Я-то умею ориентироваться серой в зоне сумрака и всегда отличу черное от белого!

То был очень хороший довод, который Лэйси мне подкинула: еще вчера Кеннеди использовал черное, белое и серое в качестве метафор. Лэйли попыталась меня перебить, но я оборвала ее и продолжила возмущаться во всеуслышание. Спустя десять минут меня привели в кабинет с креслом.

Похоже, мое появление озадачило Шеридан.

– Не рановато ли? – вымолвила она. – На этой неделе ты превосходно держалась.

– Они вечно спотыкаются, – заметил один из ее помощников.

Шеридан кивнула, соглашаясь с ним, и махнула, приглашая меня в кресло.

– Ладно… Ты знаешь порядок.

Конечно. Все было столь же ужасно, как и всегда, – а может и хуже, поскольку у меня не успел перевариться завтрак. Когда мне удалось опустошить содержимое желудка, мне разрешили почистить зубы. Одноразовые щетки хранились рядом со шкафчиком со шприцами. Я включила воду и сделала вид, что отплевываюсь, но сперва бросила взгляд на Шеридан и ее подчиненных. К счастью, никто за мной не следил, видимо, они считали, что сейчас я ни для кого (и, естественно, даже для себя) не представляю угрозы. Я потянулась за зубной щеткой, собираясь открыть и шкафчик.

Но имелась одна проблема, которая требовала срочного решения. Как мне вынести шприц? У моего костюма не было карманов. Шприц оказался запечатан в пластиковую упаковку, на игле был закреплен пластмассовый колпачок, и теоретически я могла засунуть его в носок или в лифчик, не опасаясь травмы. Но лишние движения могли привлечь ненужное внимание.

Однако суматоха у двери стала для меня сюрпризом… как и для остальных: мы все, как по команде, посмотрели на пару охранников, которые тащили в кабинет очередного заключенного.

Дункана.

Он на мгновение встретился со мной взглядом и начал вырываться.

– Да ну вас! Я пошутил! Господи, пустите меня! – Его продолжали волочить к креслу, но он упирался. – Извините, я никогда так не буду. Пожалуйста, не надо! Я давно сюда не попадал!

Я поняла, что Дункан вовсе не случайно здесь оказался – он точно выгадал время, когда мое очищение закончили. Теперь его привели на процедуру, он закатил скандал, а я по-идиотски на него взираю и ничего не делаю. Я протянула руку и схватила одновременно щетку и шприц, быстро спрятала свое второе приобретение за резинкой носка, пока алхимики занимались Дунканом. Потом я принялась чистить зубы, как будто моему другу не предстояло сейчас вытерпеть нечто отвратительное.

Когда меня вывели из помещения, Дункана уже зафиксировали в кресле. Шеридан досадливо покачала головой:

– Ну и утро!

Когда я присоединилась к заключенным на следующем занятии, то поймала на себе любопытные взгляды, которые адресовали мне Джон и другие наши соседи по завтраку. Я отрывисто кивнула, сообщая об успехе, а на выходе из класса прошептала:

– Еще не все готово, но самое необходимое я достала.

– Не буду тебя торопить, – отозвался Джон, глядя прямо перед собой, – но я услышал, как Эддисон сказала Гаррисону, что из-за последних выходок им, наверное, надо подумать об экстренных «кардинальных мерах».

– Ясно, – кивнула я.

Дункан вернулся в класс, где нам читали лекцию по осознанному моральному выбору, демонстрируя все симптомы недавнего очищения. Внешне он являл собой картину должного раскаяния, но по дороге на ланч поведал мне свою историю целиком.

– А как же твои призывы не делать глупостей? – спросила я.

– А я никаких глупостей не делал, – парировал он. – Я помешал тебе сглупить. Ты бы не смогла незаметно выкрасть шприц. Я тебя спас. А теперь я узнаю, что на ланч подадут маникотти – мое любимое блюдо! – Дункан тоскливо вздохнул. – Приятного тебе аппетита.

– А что ты сказал Лэйси – почему тебя наказали? – поинтересовалась я.

Он улыбнулся, но вовремя вспомнил, что за нами постоянно наблюдают.

– Вы же сцепились, поэтому я взял с тебя пример и заявил, что ей не стоило отвергать возможность личных контактов с мороями. Дескать, подобное общение помогло бы ей быть менее зажатой.

Я с трудом сдержала смех.

– Но она ведь поняла, что ты прикидывался?

– Надеюсь. Мы с тобой сегодня избавили ее от очищения. Эй, ты чего?

Мы почти дошли до столовой, но я внезапно застыла и бросилась в обратном направлении.

– Девушка может уединиться только в одном месте. Я скоро!

Я побежала в ближайший коридор с туалетами. Я имела право туда сходить во время перерыва – при условии, что не задерживаюсь и не привлекаю к себе внимания. В предбаннике с рукомойниками были установлены видеокамеры (наверное, алхимики боялись, что кто-то из заключенных может разбить зеркало и превратить в осколки оружие), кабинки с унитазами являлись одними из немногих мест вне зоны наблюдения. Я закрыла дверцу и начала стремительно действовать, понимая, что времени у меня в обрез.

Я несколько месяцев не колдовала, но все вспомнилось на удивление быстро. Я извлекла салфетку с драгоценной солью и аккуратно пересыпала ее в емкость шприца – таким образом зачаровать ее будет гораздо удобнее. Теперь мне необходима земля. На последнем занятии я намеренно дотронулась до цветочного горшка нашего преподавателя, и у меня под ногтями чернели крупинки почвы. Благодаря им я смогла призвать стихию земли, прошептав заклинание, которую забрало ее силу и перенаправило энергию в соль. Магия закрепилась, и меня охватила такая радость, что я чуть не вскрикнула. Я не отдавала себе отчета, насколько по ней соскучилась – и насколько живой чувствую себя в момент колдовства. Это проявилось особенно ярко в удушающей атмосфере исправительного центра.