— Где вы это взяли?

Тейт посмотрел мне в глаза.

— Тюрьма округа Кук. Это взято из интервью с человеком, которого арестовали за хранение психотропного препарата. Детектив не была уверена, был ли он пьян или не в себе… или, действительно, видел то, на что нам следует обратить внимание. К счастью, она взяла расшифровку стенограммы для своего руководителя, который принес ее моему главе администрации. Мы еще должны найти жертв, о которых говорил мистер Джексон. Ни один из пропавших без вести людей не соответствует его описанию, хотя мы активно занимаемся расследованием.

— Где это произошло? — тихо спросил Этан.

Тейт перевел взгляд на Этана и прищурился.

— Он сказал в Западной части города и больше не уточнил. Поскольку мы не установили ни места преступления, ни жертв, возможно, он преувеличил факт жестокости. С другой стороны, согласно записи, он вполне убежден, что вампиры нашего честного города участвовали в атаке на людей, будучи одержимыми жаждой крови. Атаке, забравшей три невинных жизни.

После минуты молчания, Тейт откинулся на спинку стула, скрестив руки за головой, и качнулся в кресле.

— Я не в восторге от того, что происходит в моем городе. И меня не радует нападение на ваш Дом, независимо от того, насколько вы враждуете со Стаями. И я совсем не в восторге, что граждане моего города настолько боятся вампиров, что выстроились в линию у вашего Дома в знак протеста против вашего существования.

С яростью на лице, Тейт снова подался вперед.

— Но знаете, что действительно выводит меня из себя? То, что вас не удивил доклад мистера Джексона. То, что, по моим сведениям, вы хорошо осведомлены о существовании пьянки, которую называете "рейвом".

Живот свело судорогой. Тейт обычно отличался уравновешенностью, был обходителен, осторожен со словами и неизменно оптимистичен в том, что касалось города. Такой тон голоса можно было бы услышать в прокуренном служебном помещении или в кабинке ресторана. Тон, который можно услышать от Аль Капоне в фильме Чикаго.

Это был тот самый Сет Тейт, который уничтожал своих врагов. А теперь его целью были мы.

— До нас доходили слухи, — в итоге сказал Этан. А он был мастером преуменьшения.

— Слухи о кровавых оргиях?

— О рейвах, — признался Этан. — Маленьких сборищах, где вампиры совместно пьют из людей.

Рейвы обычно организовывались Бродягами, вампирами, которые не привязаны к какому-либо Дому и поэтому не соблюдали установленные правила. В большинстве Домов эти правила заключались в том, чтобы не пить из людей, независимо от того, согласны они или нет. Кадоган разрешал пить, но только с разрешения донора. Но я не знала ни одного Дома, который бы закрывал глаза на убийство.

Несколько месяцев назад рейвы практически стали достоянием общественности, но благодаря маленькому разбирательству, нам удалось сохранить их в секрете. Похоже, счастливому неведению пришел конец.

— Мы следили за развитием событий, — продолжил Этан, — чтобы найти организаторов, определить их методы и способы привлечения людей.

Этим занимался Малик — правая рука и заместитель Этана. После случая с шантажом, он руководил расследованием рейвов.

— И что вы нашли? — спросил Тейт.

Этан откашлялся. Ах, звук, чтобы потянуть время.

— Мы знаем о трех рейвах за последние два месяца, — сказал он. — Три рейва, в котором участвовали максимум полдюжины вампиров. Это были маленькие мероприятия, где все друг друга знали. Пока пьется кровь, мы не слышали о, скажем, неистовом насилии, о котором говорил мистер Джексон, равно как и не оправдываем такие вещи. В документе не утверждалось наверняка, что участников…осушили. И если бы мы узнали об этом, то связались бы с Омбудсменом, или сами положили бы этому конец.

Мэр сцепил пальцы.

— Этан, я считаю, что интеграция вампиров в мир людей является необходимым условием поддержания безопасности в городе. Разделение наших видов ничего не решит: оно только приведет к еще большим разногласиям. С другой стороны, по словам мистера Джексона, вампиры занимаются жестокими, крупномасштабными действиями, которые вряд ли совершаются по взаимному согласию обеих сторон. Это неприемлемо для меня.

— Точно так же, как для меня и моих людей, — ответил Этан.

— Я слышал разговоры об отзыве должностного лица, — сказал Тейт. — Я не собираюсь вылететь в трубу из-за невроза по поводу сверхъестественных существ. Этот город не нуждается в референдуме [10], касаемо вампиров или оборотней. Но самое главное, — продолжил он, пристально глядя на Этана, — вы не хотите, чтобы собрание старейшин, появилось у вас на пороге с требованием закрыть Дом. Вы не хотите, чтобы муниципальный совет, издал закон, разрешающий вас уничтожать.

Я почувствовала взрывную волну магии Этана. Его страх и гнев росли, и я порадовалась, что Тейт — человек и не мог ощутить неприятного покалывания.

— Вы не хотите видеть меня в качестве врага, — заключил мэр. — Вы также не хотите, чтобы я собрал суд присяжных, для рассмотрения преступлений, совершенных вами и вашим видом.

Он пролистал папку на своем столе, затем вытащил один лист и поднял его вверх:

— И вы не хотите, чтобы я привел в исполнение ордер на ваш арест на основании содействия и подстрекательства к убийству людей в этом городе.

Голос Этана был холодным как лед, но покалывание магии было гигантским:

— Я не делал ничего из этого.

— Неужели? — Тейт снова разложил бумаги на столе. — Из достоверных источников я знаю, что вы обратили человека в вампира без её согласия, — он поднял глаза на меня, и я почувствовала прилив крови к щекам. — От этого источника я также знаю, что, в то время как вы и ваш совет вампиров обещали держать Селину Дезалньер в Европе под стражей, она находится в Чикаго. Разве такие действия далеко ушли от убийства?

— Кто сказал, что Селина находится в Чикаго? — спросил Этан.

Вопрос тщательно обсуждался. Мы прекрасно знали, что Селина — прежняя глава Дома Наварры и моя потенциальная убийца — была освобождена Гринвичским Советом, уполномоченным лицом для европейских и североамериканских вампиров. Мы также знали, что когда ГС отпустил ее, она направилась в Чикаго. Но мы не думали, что она все еще здесь. Последние несколько месяцев обошлись без трагедий. Или они таковыми казались.

Тейт выгнул брови:

— Как я заметил, вы этого не отрицаете. Что касается информации, у меня так же, как я уверен и у вас, свои источники.

— Источники или нет, я не перехожу с легкостью на шантаж.

С поразительной скоростью Тейт из Капоне превратился обратно в оратора с первой полосы, при этом великодушно улыбаясь нам:

— «Шантаж» — такое грубое слово, Этан.

— Тогда, чего вы конкретно хотите?

— Я хочу, чтобы мы с вами поступили в интересах Чикаго. Я хочу, чтобы вы и ваш Дом взяли в свои руки руководство над вашим народом в этом городе, — Тейт сцепил руки на столе и просмотрел нас. — Я хочу решить эту проблему. Положить конец этим собраниям, рейвам и получить личную гарантию, что вы контролируете ситуацию. Без этого ордер на ваш арест будет подписан. Полагаю, мы друг друга поняли.

Повисло молчание, пока Этан, наконец, ни сказал:

— Да, господин мэр.

Как опытный политик, Тейт мгновенно смягчился в лице:

— Превосходно. Если у вас есть какие-то сведения или вам нужен доступ к городским ресурсам, нужно всего лишь связаться со мной.

— Разумеется.

Кивнув, Тейт вернулся к бумагам, так же, как мог бы сделать Этан, если бы меня вызвали в его кабинет для дружеской беседы.

Но на этот раз, вызвали Этана, и именно он поднялся и направился к двери. Я последовала за ним, как покорный Страж.

Этан сдерживал страх, беспокойство, сарказм — любую эмоцию, выводящую его из себя, даже когда мы подошли к Мерседесу.

И я имела в виду "выводящую из себя" в буквальном смысле. Он выместил сдерживаемое отчаяние на немецкой технике с трестами лошадиными силами стоимостью в восемьдесят тысяч долларов. Он умудрился не снести ворота, когда выезжал с подъездной аллеи, однако рассматривал знаки стоп между Крили Крик и Лейк Шо Драйв как скромные рекомендации. Этан вел Мерседес, увеличивая скорость, словно нас преследовал дьявол с серебристыми глазами.