«Критика в зарубежье по-разному оценивала творчество Бальмонта в эмиграции и все его литературное наследие», — отмечает исследователь биографии Бальмонта Е. Трущенко.
Перемена настроения
Знакомство с Прагой и ее людьми в корне переменило тон и настроение не только литературных произведений Константина Дмитриевича, но, похоже, помогло найти спасительную гавань для своего творчества. «Ощутив веяние новых созвучий в душе, я начинал обратный путь домой», — признавался Бальмонт. В Праге в 1924 году выходит его поэтический сборник «Мое — Ей», посвященный своей далекой родине. Его произведения публикуются в пражской эмигрантской периодике.
Многие из среды эмигрантов отмечали слабые стороны его поэзии, считали, что Бальмонт «исписался» и его творения лишены былого подъема и неповторимости. Однако маститый литературовед, критик, журналист, переводчик Глеб Петрович Струве, которого трудно было заподозрить в предвзятости, придерживался несколько другого мнения о творчестве Бальмонта. Он продолжал высоко ценить Константина Дмитриевича и, отмечая его литературные огрехи, все же был уверен, что «…лучшие стихи Бальмонта… стоят на том же уровне, что и те, которые пленяли читателей на заре второго золотого века русской поэзии…», и что «…ни своего дара песни, ни своего мастерства Бальмонт в эмиграции не утратил…»
«Святейшее знамение»
Бальмонт очаровался талантливой чешской поэзией и изучил чешский язык специально для того, чтобы прочувствовать и познать глубину ее философии в оригинале. Он опять начинает заниматься переводами, но на этот раз в его интересы входят произведения авторов, народный фольклор славянских народов — из Болгарии, Польши, Чехии.
Бальмонт бывал в Праге, поддерживал с поэтами Чехии постоянный контакт. Свои переводы, статьи, эссе он печатал в изданиях славянской направленности. Принимая участие в литературных встречах и вечерах, Константин Дмитриевич стал настоящим популяризатором славянской поэзии и культуры. Символичным «Соучастием душ» назовет он потом сборник эссе на славянские темы, изданный в Софии в 1930 году.
Ярослав Врхлицкий
В 1928 году в Праге вышли на русском языке «Стихотворения» чешского поэта Ярослава Врхлицкого в переводе Бальмонта. Его знакомство с Чехией и ее замечательным талантливым народом стало не только переломным положительным моментом в эмигрантском творчестве Константина Дмитриевича, но, похоже, было воспринято им как некое символичное «святейшее знамение», которое возникло в самом высоком «таинстве нашей религии» и сподвигло расширить и углубить рамки своих познаний дружественного славянского народа.
Несколько лет спустя русский поэт Константин Бальмонт написал книгу «Душа Чехии в слове и деле», которая была издана в Чехии в 2001 году Дануше Кшицовой, профессором Университета имени Томаша Масарика в Брно.
«Посвящаю… чехам»
В своей работе Бальмонт дал глубокий и содержательный анализ чешской поэзии XIX–XX веков, перемежающийся многочисленными стихами, переведенными им на русский язык. Его внимание привлекают чешские поэты Врхлицкий, Бржезина, Коллар, Шафарик, Маха, Сова, Неруда и другие. Получилась книга размышлений Бальмонта о судьбах чешского народа, его истории, взаимосвязях с дружественным русским народом, с которым чехов объединяет в первую очередь глубинное духовное родство. Константин Дмитриевич писал: «Между Россией и Чехией уже давно свершается еще всеми не увиденная, но уже ярко явственная духовная беседа. Ни у одного народа славянского не сказали столь многие поэты столько глубоких, пронзительных и прочувствованных слов о России…»
Пытаясь познать душу полюбившегося ему народа, он писал: «Кроткий и Смелый. Эти два качества весьма свойственны чешской душе вообще, душе народа, в лучших людях которого всегда чувствуется хорошая крестьянская кровь, героизм в самом простом, даровитая скромность, что не любит кичиться, выносливость, упорство, прямодушие и та нежность, та кротость, та музыкальность чувств, что крестьянину, умеющему вспахать землю, а после работы и плясать, пить и петь, знакома лучше, чем человеку, отравленному беспутным воздухом Города…»
Свою книгу Константин Дмитриевич посвятил чешскому народу: «Посвящаю этот мой труд нескольких лет всем тем чехам, которые, строя новую Чехию, братски любят также истинный лик России».
«Духовная держава» Константина Бальмонта
Книга «Душа Чехии в слове и деле», по мнению русского исследователя творческой биографии автора Н. К. Жаковой, открыла почитателям и ученым еще одну, доселе не известную, грань духовности таланта Бальмонта — «всеславянство». Константин Дмитриевич с горечью отмечал разъединенность братских славян, «…Богом щедро одаренных, но никак не хотящих понять, что если мы, русские, чехи, словаки, поляки, сербы, хорваты, словенцы, болгары, и родные нам литовцы, и еще другие родные братья, сольемся в одну духовную семью, не будет в мире ни силы, ни преграды встать на дороге — бурному, плодотворному, среброводному и златоцветному, среброзвонному потоку славянского духа, желающего мира и гармонии…»
Константин Дмитриевич ратовал за объединение всех славянских народов и сетовал на отсутствие в них стремления к взаимному познанию: «Славяне мало изучают язык, историю и творчество братских славянских народов. Об этом нужно глубоко сожалеть, и, во имя новых исторических путей, это равнодушие и эта рознь должны быть преодолены…»
Поэтический дар поэта-символиста не мог не создать в воображении Бальмонта прекрасную всеславянскую страну: «Если бы взаимосочувствием, взаимоприкосновением и взаимоподчинением великое царство славян внутренно сколько-нибудь объединилось, это была бы самая светлая на земле Духовная Держава. Возможно, что такой могучий рычаг нового развития человечества и возникнет…»
Константин Дмитриевич считал, что отсутствие единения является основной причиной всех бед, выпадающих на долю многострадальных славянских народов, и верил, что «…инстинктивное славянское благородство против наследственного вероломства врагов славянских в конце концов, однако хочется думать, победит. Такие светильники, как Ян Гус и Достоевский, Хельчицкий и Лев Толстой, Пушкин, Врхлицкий и Бржезина, суть дозорные духи лучших кладов человеческой души. Самое их возникновение в лоне славянства есть верное ручательство в действительном грядущем возникновении Нового Неба и Новой Земли…»
Член Чешской Академии наук
Прага по достоинству оценила заслуги Бальмонта. За огромный вклад в исследование чешской поэзии и за переводческую деятельность он в 1930 году удостоился почетного звания: Чешская академия наук и культуры избрала его своим членом-корреспондентом. Для русского поэта это была большая честь. Уникальным было само событие: такое случалось не часто. Несмотря на то что Константин Дмитриевич был широко известен в Чехии, его книга не была издана в 30-е годы. По поводу причин невнимания издателей того времени к столь выдающемуся труду существует несколько версий. Есть предположения, что Бальмонту элементарно не удалось найти средств на выпуск книги. С этой просьбой он обращался даже к Карелу Крамаржу, так как всегда ценил его за «верные слова о России и русских». Чешский ученый Дануше Кшицова считает, что выходу в свет бальмонтовского труда помешала политика: наметилась тенденция к установлению дипломатических отношений между Чехией и Советским Союзом.
